Связанные честью - Кора Рейли

напомнила я себе. С другого конца комнаты Лука ненадолго поймал мой взгляд. Теперь у нас был общий секрет. Я не могла не испытывать чувство благодарности к своему мужу, хотя и не хотелось быть благодарной за нечто подобное. Но в нашем мире тебе приходится быть признательным за малейшее проявление доброты, особенно от человека вроде Луки.

Мачеха Луки Нина и его двоюродная сестра Косима начали разбирать кровать.

– Лука, – деланно возмутилась Нина, – никто не учил тебя быть нежным со своей девственной невестой?

Она опустила голову и пару раз смущенно похихикала, а я отвела глаза, хоть и хотелось бросить на нее сердитый взгляд. Лука справился с этим вместо меня и одарил ее волчьей улыбкой.

– Ты замужем за моим отцом. Неужели он производит впечатление человека, который учит своих сыновей быть с кем-то нежными?

Ее губы вытянулись, но она не перестала улыбаться. Я почувствовала, что все взгляды обращены на меня, и напряглась от напора внимания. Рискнув поднять глаза на членов своей семьи, на многих лицах я увидела шок и жалость.

– Пропустите меня! – донесся полный паники голос Джианны.

Я резко вскинула голову. Джианна пробивалась через толпу собравшихся женщин и уворачивалась от матери, пытающейся ее остановить. Джианны здесь даже не должно было быть. Но когда она делала то, что ей положено? Оттолкнув с дороги какую-то слишком тощую женщину, она вошла в спальню. На ее лице мелькнуло отвращение, когда она заметила те простыни, которые мачеха Луки расправляла на вытянутых руках Косимы.

Она внимательно изучала мое лицо, задерживаясь на опухших губах, растрепанных волосах и руках, которыми я все еще обнимала себя за талию. Как мне хотелось, чтобы был способ дать ей знать – я в порядке, все не так, как выглядит, но это невозможно, пока нас окружают все эти женщины. Она повернулась к Луке, у которого, по крайней мере, больше не было стояка. Ее взгляд обратил бы большинство людей в бегство. Лука с ухмылкой приподнял брови.

Она сделала шаг в его сторону.

– Джианна, – произнесла я тихо. – Ты не поможешь мне одеться?

Опустив руки, я направилась к ванной комнате, стараясь то и дело морщиться, будто мне больно, и надеялась, что не перебарщиваю. Мне никогда не приходилось видеть невесту или кого-то еще после предположительной потери девственности. Как только дверь ванной за нами закрылась, Джианна бросилась меня обнимать.

– Я ненавижу его. Я их всех ненавижу. Я хочу его убить.

– Он ничего не сделал, – пробормотала я.

Джианна отступила, и я приложила палец к губам. Выражение ее лица говорило о полном замешательстве.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не изнасиловал меня.

– Только потому, что ты с ним не дралась, не значит, что это было не изнасилование.

Я прикрыла ее рот рукой.

– Я все еще девственница.

Джианна отступила, и я убрала руку с ее губ.

– Но кровь, – прошептала она.

– Он порезал себя.

Она с недоверием уставилась на меня.

– У тебя стокгольмский синдром?

Я закатила глаза.

– Ш-ш-ш-ш. Я говорю правду.

– Тогда к чему шоу?

– Потому что никто не должен знать. Никто. Даже мать или Лили. Никому не говори, Джианна.

Девушка нахмурилась.

– Зачем ему это?

– Я не знаю. Может, ему не нравится причинять мне боль.

– Этот человек убьет олененка, если тот посмотрит на него не так.

– Ты его не знаешь.

– Как и ты.

Она покачала головой.

– Не говори, что доверяешь ему. То, что он не трахнул тебя прошлой ночью, не значит, что он не сделает этого в ближайшее время. Может, он предпочитает делать это в своем пентхаусе с видом на Нью-Йорк. Ты его жена, и любой мужик с рабочим членом захотел бы залезть в твои трусики.

– Отец и правда впустую потратил на тебя замечания о том, как должна вести себя леди, – сказала я с улыбкой.

Джианна продолжала сверлить меня взглядом.

– Выходя замуж за Луку, я знала, что, в конце концов, мне придется с ним переспать, и приняла это. Но рада, что есть хотя бы шанс узнать его получше.

Конечно, мне вряд ли понравится много из того, что я о нем узнаю. Но его поцелуи точно не были неприятными. Когда я о них думала, моя кожа начинала гореть. И, несомненно, на Луку было приятно смотреть. Не то чтобы привлекательная внешность могла свести на нет жестокость, но ведь по отношению ко мне он пока еще не был жесток, и почему-то думалось, что не будет.

Джианна вздохнула.

– Да, наверное, ты права.

Она опустилась на крышку унитаза.

– От беспокойства о тебе я не спала всю ночь. Ты что, не могла послать мне сообщение и написать, что Лука не сорвал твою вишенку?

Я начала раздеваться.

– Конечно. А потом отец или Умберто проверили бы твой телефон, увидели его, и мне конец.

Когда я шагнула под душ, взглядом Джианна просканировала меня с ног до головы, вероятно, все еще искала признаки того, что Лука грубо со мной обошелся.

– Ты все еще должна, когда увидишь Луку, делать вид, что ненавидишь его, а то люди начнут подозревать, – попросила я ее.

– Не волнуйся. С этим не будет проблем, я все еще ненавижу его за то, что он забрал тебя у меня, и за то, что он это он. Ни на секунду не поверю, что он способен на доброту.

– Лука тоже не должен узнать, что я тебе сказала.

Я включила душ и позволила горячей воде смыть последние намеки на усталость. Мне нужно быть в полной боевой готовности к шоу, которое развернется в гостиной. Мышцы начали расслабляться под потоком воды.

– Ты не можешь войти, – испугал меня гневный голос Джианны. – Мне плевать, что ты ее муж.

Открыв глаза, я увидела, как Лука протискивается в ванную. Джианна преграждала ему путь. Я быстро повернулась к ним спиной.