Оранжевая смута - Василий Варга

Виктор Писоевич открыл рот и произнес:

– Э-э, ы-ы… моя нация, я победил, я уже президент…

– Прошу вас дальше, – сказал ведущий.

Эти страшные слова привели самопровозглашенного лидера нации в шоковое состояние. И только ладони, которые скользили по поверхности столика, нащупали хрустящие бумажки, которые как бы сами напрашивались на оказание помощи. И уже «избранный» президент опустил глаза и прилип как банный лист к заготовленному тексту.

– Я уже избранный, я победил в первом туре голосования. ЦИК шесть дней не объявляла результаты голосования. Шесть дней моя нация не знала, кто у нее президент. Но я знал. Каждая моя клеточка знала, что я победил. Власть воевала не со мной, а с моим народом, с моей нацией. Я уже заготовил ряд указов, согласно которым все чиновники от самого мелкого до самого крупного будут сняты со своих постов и преданы суду моей нации. Я никому не разрешу брать взятки, покупать дорогие автомобили и ремонтировать эти автомобили за казенный счет. Согласно моему указу будет создано правительство народного доверия, куда войдут и коммунисты, и социалисты, и даже сторонники моего оппонента. Спасибо.

– И вам спасибо, – сказал ведущий. – Виктор Федорович, ваша очередь.

У Яндиковича тоже были разложены бумажки на столе, но он на них не смотрел. Он поднял голову, улыбнулся и без тени смущения начал:

– Что касается внутренней политики, то я должен сказать следующее: надо сделать все, чтобы правительство работало более эффективно, потому что то, как оно работало раньше, ни в какие ворота не лезет. Мы это будем делать. Мой предшественник давал кредиты под одиннадцать процентов, а мое правительство давало эти кредиты под три процента. Вы поставили государство в зависимость от иностранного капитала. Вы продали электроэнергию иностранцам, нефтеперерабатывающие заводы тоже иностранцам. А что касается Виктора Писоевича, то у меня к вам такой вопрос: зачем вы ездили в Лондон? Куда девались деньги, которые вы там получили? Сейчас вы кричите о патриотизме, но продать страну американцам разве это патриотично? Ваше время кончилось, Виктор Писоевич. Народ не позволит вам снова сесть за руль государственного корабля, ибо вы его не туда намерены крутить. Вы Чернобыльскую АЭС закрыли, и что же?

Тут Вопиющенко оторвался от бумаг и поднял голову. Губы у него дрожали, но сказать он ничего не мог: именно его, самопровозглашенного президента, разобрали по косточкам. Но это было далеко не все. В заключительном слове Яндикович просто загнал его в угол. А пока Вопиющенко хватался за свои бумаги, как утопающий за соломинку. Но, несмотря на четко отпечатанный текст, чтение его было неуверенным и неубедительным. Пинзденик, сидя в коридоре и глядя в телевизор, грыз ногти, топал ногами и ругался матом в адрес своего кумира. А жена Вопиющенко Катрин, не отрываясь от экрана телевизора, вытирала слезы. Обида будоражила ей нервы, уже довольно подпорченные не только подругами мужа, но и постоянными переживаниями: а оправдает ли муж то колоссальное доверие, отработает ли те деньги, которые Америка выделила, сделав именно на него ставку?

«Должно быть, у него с головой не все в порядке, – утешала себя Катрин. – Кто его мог отравить? И что будет дальше?»

Юлия Болтушенко тоже сидела у экрана телевизора. Она невольно прониклась уважением к сопернику Вопиющенко, но когда он сказал, что она, Юлия Болтушенко, подруга президента и находится в международном розыске, побледнела и произнесла несколько нецензурных слов в адрес Яндиковича. Все, что он говорил дальше, стало казаться ложью и блатным жаргоном, а все, что мычал Вопиющенко, – песней.

Мудрый человек вернулся домой, как побитый. Если его прихлебатели, благодаря своей тупости и недальновидности, считали, что именно он, Виктор Писоевич, победил в теледебатах, то сам будущий президент чувствовал, что он выглядел на фоне своего оппонента бледно.

Да и Катрин встретила его хмурой улыбкой. Он уткнулся ей в грудь и засопел.

– Виноват, прости, – сказал он и схватился за голову.

– Да, ты проиграл теледебаты, а значит, проиграешь и очередной тур выборов. Этот Яндикович оказался крепким орешком, он практик, а ты просто болтун. Извини за откровенность.

– И что теперь делать?!

– Витюша, ты – мой муж, отец моих детей. Я тебе помогу стать президентом… только при одном условии…

– Каком? Я на все готов, клянусь честью, нет, клянусь матерью.

– Моя страна Америка поможет тебе взять власть. Ты станешь президентом. Но ты должен порвать с Юлией.

– Да я без нее… кто я такой? Я не победю.

– Да не сейчас. Вы пока держитесь вместе. Даже премьером ее назначь. Пусть поработает, она все завалит, это точно. Только одна из женщин хорошо руководила страной. Это Маргарет Тэтчер. А Юлия… она просто болтушка, она тебе все развалит, вот увидишь.

– Хорошо, я согласен.

– Смотри, если подведешь, я дам тебе развод и вернусь в Америку, а Америка от тебя отвернется, ты останешься ни с чем и будешь никем, ничем.

– Даю слово.

24

После сумбурного выступления на теледебатах Виктор Писоевич вышел весь в поту и в очередной раз достал изрядно влажный платок, чтобы промокнуть лоб и вытереть мокрую шею. Соратники встретили его аплодисментами и наперебой кричали:

– Вопиющенко, так! Ты победил, у тебя была выдающаяся речь. Такую речь ни один оратор никогда не произносил.

Юля тоже рукоплескала, а затем взяла его за локоть и увела в темный угол.

– Ты уж не обессудь, я, как твой друг, причем бескорыстный, скажу: ты мог быть лучше, ты мог бы победить соперника, но не победил его. А почему? Да потому, что растерялся. Ты выглядел неуверенным, мало того, испуганным, как провинившийся мальчишка. Мямлил, не мог оторваться от бумажки, местами был противоречив, и вообще, логическое мышление у тебя отсутствовало полностью. Неужели нельзя было выучить текст. Там всего-то с десяток предложений.

– Я плохо выспался в предшествующую теледебатам ночь. Видел дурные сны: будто Яндикович собирается проткнуть меня копьем, а я взбираюсь на стенку, но цель далеко, почти на небе, – оправдывался Вопиющенко. – И, тем не менее, в основном я ведь справился, не так ли? Ведь все вы так щедро аплодировали, когда я вышел из комнаты, откуда транслировался наш поединок. А Борис Поросюк не только поздравил меня с победой, но и колени обнимал, туфли пытался облобызать. Так что ты, козочка, не очень…

– Я тебе как близкому другу говорю правду, которую ты мало от кого услышишь. Но знай, на всех форумах я буду кричать, что твое выступление было мудрым, даже гениальным, и моя речь будет убедительной. Я здесь с тобой тет-а-тет одна, а на людях совершенно другая.

– Это мне подходит, – согласился Виктор Писоевич.

Соратники Вопиющенко – Пердушенко, Бенедикт Тянивяму, Борис Поросюк, Заварич-Дубарич, внесли булаву, сработанную из дерева в мастерской Львова, и бросили к ногам Писоевича, а потом принялись по очереди слюнявить своего кумира.

– Что это такое? – удивилась Юля.

– Как что, пани Юля? – всплеснул руками Заварич-Дубарич. – Булава есть символ власти в государстве. Мы только не успели позолотить булаву к этому времени, а так она сделана по всем правилам, как во времена Богдана Хмельницкого.

– Нет, Мазепы, – поправил Поросюк.

– И сколько же стоит работа? – спросил будущий президент.

– Один миллион гривен, – ответил Заварич-Дубарич.

– Это мелочь, – добавил богатый человек Пердушенко. – На избирательную кампанию мы тратим ежедневно в десять раз больше.

– Слава лидеру нации! – воскликнул Борис Поросюк.

Националист Поросюк уже знал, что его кумир, на которого сделал ставку Запад, назначит его министром иностранных дел, как только победа окажется в руках оранжевых.

– Виктор Писоевич, скажи, когда мы падем в объятия Евросоюза, сразу же после твоей и нашей победы или после коронации? – допытывался один из соратников.

– После коронации, – ответил будущий президент.

– А я предлагаю не спешить, – высказал крамольную идею Борис Поросюк.

– Почему же? – спросил Пердушенко.

– Тут есть одна глубокая философская мысля. Она состоит в том, что если мы сразу бухнемся в этот Евросоюз, то, будучи частью этого Евросоюза, мы не сможем делать то, что нам самим так хочется. Сами-то мы, как только придем к власти, а этого так ждет наш народ, сможем осуществить давнюю мечту. Мы запретим русский язык, ликвидируем все памятники москалям, в том числе и Пушкину в Одессе, ликвидируем все русские школы и выгоним Черноморский флот из Севастополя.

Поросюк уже не мог остановиться, но Вопиющенко поднял указательный палец кверху. Поросюк втянул голову в плечи.

– Мы должны ликвидировать и православную церковь. Борис, ты прав, нам нечего спешить в этот Евросоюз. Может случиться так, что сам Пеньбуш нас попросит, тогда мы станем одним из штатов США. Это будет самый большой штат. Моя супруга только об этом и мечтает.