Меч и жеребец - Майкл Муркок

Крэг-Дона - гигантские каменные столбы, накрытые сверху не менее гигантскими

плитами.

   Близость Крэг-Дона придала Коруму сил. Он пришпорил  коня  и  врубился  в

плотные ряды Людей Елей, размахивая своим  страшным  клинком  и  разя  врага

налево и направо. Гоффанона окружала уже добрая дюжина собак: не  раздумывая

ни минуты, Корум направил своего коня прямо на  Псов  и  стал  рубить  их  в

клочья. Кузнец, пошатываясь, добежал до каменных  столбов  и,  тяжело  дыша,

прислонился к одному из них спиной,  продолжая  наблюдать  за  происходящим.

Через минутку там же оказались и его друзья - они улыбались, глядя  друг  на

друга, не веря в то, что счастье все же улыбнулось им.

   Они услышали крик Принца Гейнора, доносившийся из-за  пределов  каменного

круга:

   - Вот ловушка и захлопнулась! Теперь они сдохнут от голода!

   Но не слышалось торжества в жалких голосах Фой Мьёрр; и собаки выли уже не

так уверенно. Гулеги и Воины Елей, собравшиеся у круга, смотрели на друзей с

известным почтением. Корум обратился  к  своему  извечному  врагу,  ставшему

волею судеб едва ли не его братом:

   - Готовься к бою, Гейнор! Сейчас свое слово скажут мабдены!

   С удивлением в голосе Гейнор ответил ему:

   - Ты считаешь, что они пойдут за тобой, Корум? Теперь ты  им  враг.  Друг

мой, они вряд ли станут даже говорить с тобой, пусть надеяться им больше  не

на кого.

   - Проделки Калатина мне ведомы. Эмергин поверит мне.

   Гейнор в ответ только рассмеялся.  Смех  его  больно  резанул  Корума  по

сердцу.

   Четверка героев медленно ехала к центру Крэг-Дона. Они видели  раненых  и

мертвых, беснующихся и плачущих,  ослепших  и  изнемогших.  В  самом  центре

Крэг-Дона стояло несколько палаток; у костров сидели люди в измятых латах  и

изодранных одеяниях. Они ждали смерти.

   Хрупкий Эмергин гордо  стоял  возле  каменного  алтаря  Крэг-Дона.  Корум

вспомнил о том, что некогда он возлагал его одетое  в  овчину  тело  на  эти

камни. Одетая в перчатку рука Эмергина лежала  на  алтарном  камне;  Великий

Друид смотрел на приближающуюся к нему четверку. Он молчал;  лицо  его  было

мрачно.

   Из-за спины Верховного Правителя появилась и другая фигура - женщина, чьи

огненно-рыжие волосы были разметаны  по  плечам.  Голова  ее  была  увенчана

короной; одета женщина была в длинную кольчугу,  что  доходила  ей  до  пят,

поверх кольчуги была наброшена меховая накидка. Зеленые  глаза  смотрели  на

Корума с презрением и ненавистью. Это была Медбх.

   Корум двинулся к ней, пробормотав:

   - Медбх, я привел...

   Отшатнувшись от него, она взялась за рукоять своего меча.  Голос  ее  был

холоднее тумана Фой Мьёрр.

   -  Маннах  мертв.  Отныне  я  Королева  Медбх.  Я   -   королева   Медбх,

правительница  народа  Туха-на-Кремм  Кройх.  Под  покровительством   нашего

Верховного  Правителя  Эмергина   я   предводительствую   всеми   мабденами,

оставшимися в живых после твоего гнусного предательства.

   - Я не предавал вас, - ответил Корум. - Вы обмануты Калатином.

   - Но ведь мы видели тебя, Корум, - тихо произнес Эмергин.

   - Вы видели оборотня - Караха, сотворенного Калатином  именно  для  того,

чтобы ввести вас в заблуждение.

   - Он говорит правду, Эмергин, - сказал Ильбрик. -  Все  мы  видели  этого

самого Караха на Инис-Скайте.

   Эмергин поднес руку к виску. Было видно, что даже это движение далось ему

с трудом. Он вздохнул.

   - В таких случаях мабдены устраивают суд.

   - Суд? - усмехнулась Медбх. - Это в такое-то время? - Она отвернулась  от

Корума. - Его вина уже доказана. Он  лжет  так  нагло,  словно  считает  нас

тупыми животными.

   - Мы боремся не только за наши жизни,  но  и  за  наши  законы,  королева

Медбх, - сказал Эмергин. - Законов этих пока никто не отменял. Нарушить их -

значит умереть. Вначале мы должны выслушать этих людей - лишь после этого мы

можем признать их виновными или снять с них обвинения.

   Медбх раздраженно пожала плечами. Корум едва не потерял сознание. Никогда

он не любил Медбх так сильно.

   - Я уверена в том, что мы докажем его вину, - сказала она. - Наказание же

ему я придумаю сама.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЖЕЛТЫЙ ЖЕРЕБЕЦ

   В толпе собравшихся мужчин и женщин едва ли  можно  было  найти  хотя  бы

одного человека, который не нуждался бы в помощи. Изможденные, обмороженные,

полуголодные лица взирали на Корума, все они были знакомы ему, но ни в одном

он не видел ни тени сострадания. Считая его предателем, люди винили  его  во

всех бедах, приключившихся с ними в Кэр-Ллюде. За седьмым  кругом  Крэг-Дона

кружил туман, слышался гул голосов Фой Мьёрр и вой Псов Кереноса.

   Суд над Корумом начался.

   - Возможно, я ошибся, отправившись на Инис-Скайт, - сказал Корум, - я  не

отрицаю за собой этой вины. Во всем же остальном я не признаю себя виновным.

   Моркан Две Улыбки,  отделавшийся  в  битве  при  Кэр-Ллюде  парой  легких

ранений, нахмурил брови и принялся теребить свой ус.  На  его  смуглом  лице

белел шрам.

   - Мы видели тебя, - сказал Моркан, -  ты  скакал  бок  о  бок  с  Принцем

Гейнором, волшебником Калатином  и  предателем  Гоффаноном.  Вы  возглавляли

воинство Братьев Елей, гулегов и Псов Кереноса, выступившее  против  нас.  Я

видел, как ты зарубил Гриниона Бык и одну из дочерей Милгана Белого Калин. Я

слышал, что именно ты  повинен  в  смерти  Фадрак-эт-тэ-Крэг-эт-Лита;  он  и

помыслить не мог, что ты можешь изменить нам...

   Хайсак Нагрей-Солнце, помогавший Гоффанону ковать меч Корума, был  тяжело

ранен в левую ногу и потому опирался на алтарь. Он злобно проревел:

   - Я видел, как ты убивал наших людей. Мы все видели это.

   - Поверьте - это был не я, - настаивал на своем Корум. - Мы пришли помочь

вам. Все это время мы были на Инис-Скайте,  колдовские  чары  заставили  нас

поверить в то, что прошло всего несколько часов, когда на  деле  мы  провели

там несколько месяцев...

   Медбх зло засмеялась.

   - Не надо рассказывать сказки? Неужели ты думаешь, что мы  поверим  этому

вздору?

   Корум обратился к Хайсаку Нагрей-Солнце:

   - Хайсак, помнишь ли ты меч того, кого вы принимаете за меня? Это он?

   Он вынул из ножен свой серебристый клинок, излучавший странное сияние.