Фантомная боль - Юрий Александрович Уленгов

А я очень постараюсь сделать так, чтобы меня и моих спутников этот рассвет порадовал. А вот остальные… Не обещаю, не обещаю…

Глава 11

И снова ночь, и снова безумный марш-бросок через руины. И если каннибалы и раньше не строили из себя шутливых добряков, то сейчас, сбросив маски, они совсем ни в чем себе не отказывали. Лично я уже дважды получил прикладом по почкам, запомнил урода, который меня охаживал, и пообещал себе, что он об этом пожалеет. Но не сейчас. Позже. Когда подвернется удобный момент.

Шли около часа. Мелкий, противный дождь бил по лицу, добавляя дискомфорта в и без того не самое радостное путешествие, и все, чего мне хотелось — добраться, наконец, до долбанного схрона, как бы там в итоге все ни повернулось.

В какой-то момент меня догнал главный каннибал и, поравнявшись, пошел рядом. Высокий, сухой, в темной куртке, застегнутой под горло. На его лице не было явной злобы — напротив, спокойная ухмылка, чуть ленивый взгляд. Как будто он прогуливался в своем дворе, и подошел к соседу, поинтересоваться, который час. Некоторое время он молча шагал, поглядывая на меня, но потом все-таки заговорил.

— Знаешь, — сказал он, не глядя прямо, а будто размышляя вслух, — ты не похож на остальных ваших.

Я хмыкнул.

— Что, пахну иначе?

Тот усмехнулся.

— Умный, спокойный. Ты ведь понимаешь, что мы не звери. Мы люди. Просто выбрали другой путь.

Я чуть повернул голову, скользнув взглядом по его лицу. В улыбке не было ничего безумного — и от этого становилось ещё неприятнее.

— Это ты передо мной сейчас оправдываешься или как? Путь — его всегда выбирают. А вот оправдания находят не всегда. Твое — хреновенькое какое-то.

Он усмехнулся, уголки губ чуть дрогнули.

— Оправдание? — переспросил он, будто смакуя слово. — Да какое там. Мы не оправдываемся. Мы живем. А вот вы… — он кивнул в сторону остальных — … играете в героев. Думаешь, кого-то спасешь? Ха. Мехи тебя сожрут. Тебя — и остальных твоих товарищей. Все так же кончат. так же кончат. Схроны, станции, подвалы — все это пыль. Вы бегаете, пытаетесь сражаться с дронами… Все это бесполезно. Нужно просто жить. Жить здесь и сейчас. Пусть товарищ сдохнет сегодня, а я завтра.

Мы шли по расколотому асфальту. Под ногами чавкала вода, где-то в отдалении звякнула железяка — звук отозвался гулким эхом, будто подчеркивая его слова.

— Мы принимаем мир таким, какой он есть, — продолжил он, будто преподаватель, читающий лекцию. — Мы не цепляемся за иллюзии. А вы… вы застряли в прошлом. Все еще верите в какие-то правила. Дружба, долг, честь… смешно ведь.

Я чуть прищурился. Интересно, с чего он мне свою идеологию толкать тут начал? Это он меня вербует сейчас так, что ли? Ну, очень странные заходы, мягко говоря.

— А вы — пожираете собственное будущее. Буквально, — хмыкнул я. — Мир и скатился в такое дерьмо, потому что люди жрали друг друга. Не буквально, конечно. Метафорически. Каждый именно такой принцип и исповедовал, типа, умри сегодня, а я — завтра. Вот все в такую задницу и превратилось. Но даже в этой заднице люди продолжают жрать друг друга. На этот раз — буквально. Вместо того, чтобы объединиться. В этом вся проблема. В том, что я умру сегодня, ты — завтра, но так или иначе, умрем мы все. А могли бы жить. Так что философия твоя — дерьмо. Как и ты сам.

Я замолчал, но, к моему удивлению, ни выстрела, ни удара прикладом не последовало. Он повернул голову, посмотрел на меня уже внимательнее. Улыбка не исчезла, но в глазах мелькнул огонек раздражения… И уважения. Несильный, почти незаметный. Но я уловил.

Каннибалы рядом притихли. Они явно привыкли, что главарь задает тон, а собеседники соглашаются. Но я отвечал иначе. Не громко, без вызова, но ровно, глядя прямо перед собой.

Главарь помолчал, затем усмехнулся шире:

— Ты мне нравишься, парень. Я бы оставил тебя у себя. Смелый, сильный, дерзкий… Но… — он чуть наклонился ближе, голос его стал ниже, холоднее, — ты — корм. И психология у тебя, как у корма. Так что… Мы берем, что хотим. А вы сейчас — добыча.

Я выдержал паузу, а потом повернулся к нему и прговорил:

— Ты главное, не упусти момент, когда добычей станет охотник.

Он хмыкнул. Легкий смешок, будто это всего лишь остроумная реплика за кружкой пива, а не угроза в гулких руинах. Но глаза его нехорошо блеснули.

Наконец, впереди показались ворота. Кажется, раньше здесь была воинская часть. Ну да. Ворота, остатки ржавой решетки, бетонные блоки и наполовину разрушенная вышка. Главарь каннибалов бросил сомневающийся взгляд на Грома, но тот уверенно кивнул. Каннибал пожал плечами, и отправил пару своих людей внутрь — проверить, нет ли засады. Мы остались стоять снаружи.

Бойцы вернулись через пару минут, жестами показали, мол, чисто, заходим. Новый толчок в спину как бы намекнул, что нужно двигаться.

Пройдя сквозь ворота, мы оказались на поле боя. Хвала богам — давно уже отгремевшего. Сразу за воротами лежал искореженный раптор. После того, как мы обошли робота, стало понятно, что стало причиной его гибели — напротив, буквально в пятидесяти метрах, ржавел остов танка с оторванной башней. Последний выстрел защитников воинской части оказался весьма результативным.

Казармы были разрушены, двор — усеян обломками. Сквозь тела риперов, трупы киборгов и остовы других, неподдающихся идентификации мехов, прорастали кусты, тела защитников, полагаю, давно растащили падальщики. Человеческой техники тоже хватало. Ну и, судя по тому, что мы видели, преимущество осталось вовсе не за обороняющимися. К сожалению.

На плацу торчали каркасы спортивных турников, заржавевших, изогнутых, но все еще упрямо пырящихся в небо. В углу виднелась кирпичная столовая с выбитым фасадом, в другом — длинный ряд гаражей для техники, черные проемы ворот которых напоминали открытые рты.

Лиса шла рядом, сжав зубы, глаза упрямо смотрели вперед. Шило все больше хмурился, уставившись в землю. Гром мрачнел с каждым шагом, будто во дворе части ему доводилось бывать и раньше. А Ворон шагал сжавшись, чуть в стороне от других, и плечи у него были напряжены, как у зверя в клетке.

Судя по поведению Грома, мы были практически на месте. Я посмотрел на казармы и невольно усмехнулся. Хитрый план. Спрятать на видном месте.