Пепел на ладонях - Александр Науменко

надежное оружие. В учебке их учили разбирать и собирать автомат с закрытыми глазами, учили стрелять, конечно. Но там, на полигоне, под ласковым солнцем, это все казалось игрой, далекой от реальности. А здесь… Здесь каждая сраная пуля — это чья-то жизнь. Или твоя собственная.

Рядом с ним, за невысоким бугорком песка, прикопался Сергей Петров, сержант, командир отделения. Видно было сразу — обстрелянный. Худой, жилистый, с равнодушным взглядом из-под густых бровей. В глазах — не злость, а скорее усталость и какой-то звериный, настороженный опыт.

— Ты, рахит, — рявкнул Петров, не поворачивая головы, — автомат держи крепче, не сопли распускай! Граната есть?

Иван кивнул, торопливо доставая из подсумка Ф-1, «лимонку», как ее прозвали в войсках. Зеленый, ребристый корпус, запал УЗРГМ. Простая, но смертоносная вещь.

— Вот и держи ее поближе к яйцам, — буркнул сержант, — может, пригодится. И смотри по сторонам. Уши на макушке держи. Здесь не сраный пионерский лагерь.

Еще в их отделении был Николай Сидоров, ефрейтор, молчаливый парень с какой-то вечной, кривоватой ухмылкой на лице. Он обожал свой пулемет ПКМ, 7,62-мм калибра. Мощная штука, стоило сказать. Иван вскоре успел оценить. Очередью из ПКМ можно было прошить не только кирпичную стену, но и легкобронированную технику. Сидоров относился к своему пулемету, как к живому существу, чистил и смазывал его с какой-то маниакальной тщательностью. Говорил, что ПКМ его никогда не подведет, в отличие от тёлок.

А еще был Хайрула Хасанов, татарин, весельчак и балагур, душа компании. Он являлся гранатометчиком, вооруженным РПГ-7. Труба такая, массивная, с оптическим прицелом ПГО-7В3. Кумулятивной гранатой ПГ-7В, можно было пробить броню танка, а осколочной ОГ-7В — накрыть пехоту в укрытии. Хайрула свой РПГ тоже боготворил, хотя и шутил постоянно, что «граната сама дура, куда полетит, не угадаешь».

Первый бой… Воспоминание об этом дне до сих пор бросало Ивана в холодный пот. Это был настоящий ад. Обстрел начался внезапно, словно гром среди ясного неба. Мины, казалось, 120-мм, а может и больше, ложились где-то совсем рядом, земля дрожала и вздымалась фонтанами пыли и щебня. Свист приближающегося минометного снаряда, этот жуткий, нарастающий вой, который словно ввинчивался в мозг, Иван запомнил на всю жизнь. Потом оглушительный взрыв, ударная волна, обжигая лицо, и снова свист, взрыв, свист…

Затем загрохотало. Трассирующие пули крупнокалиберного пулемета летели над головой, словно огненные змеи, оставляя в воздухе светящиеся пунктирные линии. Слышно было, как свистят пули калибра 7,62 от СВД, как рвутся гранаты РГД-5 и Ф-1, как трещат очереди из автоматов. И крики… Крики раненых, крики отчаяния, крики боли, смешанные с командами и матом. Хаос, ужас и смерть.

— К бою, блядь! — прорычал Петров, перекрикивая грохот разрывов. — Огонь!

И они открыли огонь. Иван стрелял, как учили в учебке, короткими очередями, целясь в сторону, откуда, как ему казалось, летели пули. Но куда именно стрелять, в кого — он не видел. Вокруг была сплошная стена пыли, дыма и огня. Просто стрелял, чтобы не обоссаться от страха, чтобы хоть что-то делать, дабы не сойти с ума от ужаса. Руки тряслись, автомат дергался, магазин пустел с пугающей быстротой. Он судорожно пристегнул новый, второй, третий… Сколько их еще у него было? Он уже не помнил. В голове была только одна мысль: выжить. Выжить любой ценой.

— Колька, блядь, пулемет! — кричал Петров Сидорову, указывая направление. — Подави их!

Сидоров, молча, вцепился в рукоятки своего ПКМ, приник к прикладу и открыл шквальный огонь. Смертельное оружие захлебывалось очередями, выбрасывая из ствола огненные языки. Гильзы, звеня, сыпались на пыльную землю. Иван видел, как трассирующие пули товарища уходят в сторону развалин, откуда велся огонь. На какое-то мгновение интенсивность обстрела снизилась, словно пулемет Кольки заставил противника залечь. Но тишина длилась недолго. Снова засвистели мины, и бой разгорелся с новой силой, затягивая Ивана и его товарищей в воронку войны, из которой, казалось, не было выхода.

Мужчина медленно открыл глаза, проводя ладонью по лицу. А потом неспешно допил свой чай. Перед ним сидели Юля и Вовка, которые ничего не знали о том, что происходило сейчас в его голове. Девушка внимательно наблюдала за его выражением лица, но решила не задавать больше вопросов.

— Слушай, обращайся ко мне на ты, — сказал Иван, доставая сигареты. — Просто, то выкаешь, то тыкаешь…

— Ммм… — согласилась девушка. — Хорошо. Просто… Ну, как-то неудобно…

— Да ладно. Всё нормально. Чего тут неудобного.

Доев, он поднялся из-за стола, накидывая бушлат, беря дробовик. Похлопал по привычке по карманам, смахивая со столешнице пачку сигарет.

— Пойду пройдусь по домам, в дальней части я ещё не был.

Юля пожала плечами, явно не горя желанием присоединиться, так как сказала, что хочет нагреть себе воды и помыться. Хотя Вовка вызвался, быстро разобравшись со своей порцией. Он оделся и последовал за мужчиной, задавая различные дурацкие вопросы.

— А как ты думаешь, дядя Ваня, есть ли на самом деле НЛО? А снежный человек?

— Парень, утихни. Ты слишком много болтаешь.

Они обошли всё селение, не обнаружив ничего интересного, кроме почерневшего висельника в одном из сараев. Решили вернуться полями, которые покрывал иней. В огромном базу лежал не один десяток дохлых свиней.

«Эх, сколько же мясо», — подумалось ему с сожалением.

Пройдя мимо трупов животных, Иван поглядел на часы. Почти девять утра. Пора им двигаться в путь. Хотя, признаться, мужчине бы хотелось остаться в том доме, немного отоспаться. В конце концов, что могло произойти за лишние сутки.

«Самое страшное уже случилось ещё шесть месяцев назад».

— Ну что, парнишка, пошли?

Вовка утвердительно кивнул, так как изрядно замёрз на открытом воздухе, да вдобавок на пронизывающем ветре.

— Что можешь рассказать о своей сестре?

Мальчишка в недоумении приподнял брови.

— Чёрт… Просто расскажи о ней.

— Не знаю, дядя Ваня. Ей больно, хотя она и пытается это скрывать.

Мужчина ощутил себя странно. Ему хотелось обнять девушку, прижать к себе, но с другой стороны, как бы это смотрелось со стороны. Какой-то старый дурак на пятом десятке подкатывал к двадцатилетней молодухе.

«Чёрт возьми, а не срать ли? Мир изменился окончательно и бесповоротно».

— Что ты на меня вылупился!

Вовка затряс головой, ехидно улыбнувшись.

«Вот засранец мелкий».

— Не понял. Ты чё лыбу давишь?

— Ничего. Просто. Думаю, нам пора возвращаться домой, дядя Ваня.

— Ладно. Домой, так домой. А после, в путь…

Они дошли до дома с некогда синей крышей, когда услышали посторонний звук. Иван приказал малому спрятаться в ближайшем сарае и не высовываться без команды. Сам же мужчина скинул с плеча дробовик, осторожно выглядывая из-за угла. Там