Темная комната - Майнет Уолтерс

— Миссис Хелмс, — охотно подсказала соседка.

— Так вот, миссис Хелмс, скажите, пожалуйста, а что вам известно о ее приятеле?

— Вы имеете в виду Лео? Он не приятель, слишком стар для этого. Мег всегда называла его партнером.

— Он жил здесь вместе с ней?

— Время от времени. Мне кажется, что он женат и поэтому приходит к Мег только тогда, когда жена уезжает из дома. — Внезапно до нее дошло, что Мэддокс говорит о нем в прошедшем времени. — Жил? — переспросила она. — Вы говорите «жил»? Неужели он тоже умер?

— Боюсь, что это так, миссис Хелмс, — кивнул детектив. — У вас, случайно, нет адреса или телефона родителей Мег? Нам бы очень хотелось поговорить с ними.

Но женщина только печально покачала головой:

— В прошлом году она дала мне только телефон ветеринара, на тот случай, если вдруг кот приболеет. И это все. Насколько я помню, ее родители живут где-то в Уилтшире. Она ездила к ним два или три раза в год на выходные. Но как это ужасно! — Миссис Хелмс никак не могла прийти в себя. — Вы хотите сказать, что Мег умерла, а ее родители еще ничего не знают?

— Я думаю, мы найдем у нее в квартире что-нибудь, что поможет нам разыскать их. — Мэддокс еще раз поблагодарил соседку за ключ и направился по каменным ступенькам вниз, где располагалась квартира 43-а. У двери стояли большие вазы с цветами. Вставляя ключ в замочную скважину, он еще раз удивился тому, насколько неуловимыми оказались родственники Мег. Даже сэр Энтони Уолладер, который уверял, что знает Харрисов, не мог назвать ни конкретного места в Уилтшире, где они обитали, ни род занятий отца Мег. «Вам придется спросить об этом у Джинкс Кингсли, — посоветовал он. — По-моему, она одна имеет всю информацию о них».

Но, учитывая все сложившиеся обстоятельства, полиция все же решила пойти по более долгому и мучительному пути: через Хаммерсмит.

В коридоре их встретил кот оригинального «черепахового» окраса. Не скрывая своей радости, он замурлыкал и принялся тереться головой о ноги полицейских, не давая им пройти дальше в комнаты. Фрейзер отодвинул его в сторону носком ботинка.

— Мне ужасно неприятно сообщать тебе, старина, — вздохнул он, — но мамочка умерла, и ты теперь сирота.

— О Господи, Фрейзер, — укоризненно покачал головой Мэддокс, — не сходи с ума, это всего лишь кот. — Он открыл дверь в комнату, которая, по всей вероятности, служила гостиной, и тут же взгляд его упал на белый китайский ковер с бледно-голубыми и розовыми цветами, постеленный перед камином на полированном паркете. — Кот и белый ковер, — как бы не веря своим глазам, забормотал он. — Теперь я вообще буду пугаться всех ученых. — Он вошел в комнату, вынул ручку из кармана и нажал на кнопку прослушивания записей на автоответчике.

— Привет, дорогая, — послышался беззаботный женский голос. — Я полагаю, ты будешь регулярно прослушивать все сообщения, поэтому позвони мне сразу же, как сможешь. Я сегодня прочитала в газете, что Джинкс попала в автомобильную аварию. Я беспокоюсь и не знаю, что делать. Может быть, мне выяснить ее телефон и позвонить? Мне бы очень хотелось. В конце концов, вы же были такими подругами, и было бы грубо и неблагодарно проигнорировать ее только из-за того, что… ну, ладно, я уже достаточно наговорила… мы обещали, что больше никаких ссор… Позвони мне обязательно, и мы с тобой все подробно обсудим. Пока, дорогая!

— Салют, Мег, куда ты, черт бы тебя побрал, запропастилась? — продолжал сердитый мужской голос. — Ты же поклялась всеми святыми, что перед отъездом еще раз заскочишь в офис. Дьявольщина, сейчас уже среда, тут куча дел накопилась, и я просто не успеваю с ними справляться. Кто такой Билл Райли? Большинство факсов идет именно от него. Позвони мне в первую очередь. Это очень важно.

— Мег, — все тот же мужчина, — свяжись со мной. И немедленно! Черт, я так зол, что готов выпороть тебя ремнем хоть сейчас. Ты соображаешь, что Джинкс пыталась покончить с собой? Твои несчастные родители каждый день названивают мне и спрашивают о тебе. Они чувствуют себя отвратительно в свете всего случившегося, и я сам немногим лучше. Ради Бога, позвони. Сейчас пятница, семнадцатое июня, восемь часов и, черт побери, тридцать минут. Я не завтракал и не спал ни секунды. Я так и знал, что с этим Уолладером начнутся сплошные неприятности.

— Это Саймон, — раздался уже другой, более спокойный мужской голос. — Послушай, отец и мать тут уже с ума сходят. Ты не можешь просто спрятать голову в песок и притворяться, будто ничего вокруг тебя не происходит. Я уверен, что ты знаешь о Джинкс. Она пыталась покончить с собой. Все газеты только об этом и пишут. Мать говорит, что ты не отвечаешь ни на какие телефонные послания, но если ты не хочешь звонить ей, свяжись хотя бы со мной. Я собираюсь навестить Джинкс в больнице, посмотрю, как у нее идут дела. Кто-то из нас все же обязан проявить участие…

— Дорогая, это снова мама. Пожалуйста, позвони, очень тебя прошу! Я сильно переживаю за Джинкс. Все говорят, что она совершила попытку самоубийства. Я не могу даже и мысли допустить о том, что она настолько несчастна из-за тебя и Лео. Кто-то должен с ней поговорить. Ты только вспомни, как она болела после смерти Рассела. Пожалуйста, позвони. Я обеспокоена. Надеюсь, с вами обоими все в порядке. Ты же всегда такая щепетильная, когда дело касается звонков!

— Мег! Кстати сказать, Билл Райли собирается подавать на нас в суд и грозит расторгнуть контракт. Почему ты согласилась работать с ним, если не была к этому серьезно подготовлена? Сейчас половина десятого вечера, четверг, двадцать третье июня. Если я в течение суток снова не услышу тебя, считай, что в наших хороших отношениях появилась трещина и я тебе больше не партнер. Мне все это начинает потихоньку надоедать.

— Привет, Мег, — послышался из автоответчика более низкий женский голос. — Это Джинкс. Послушай, может быть, я совершаю политическую ошибку… — Женщина неуверенно засмеялась. — Я, наверное, должна была бы сейчас рвать на клочки твои редкие издания или творить нечто подобное, но на самом деле мне просто хочется с тобой поговорить. У меня сейчас появились некоторые сложности… ну, в общем, ты, наверное, уже сама все знаешь… — Небольшая пауза, затем: — Говорят, что я на машине въехала в бетонный столб, причем сделала это умышленно. Ты можешь в это поверить? Но самое противное то, что я потеряла память и ничего не помню, начиная с субботы, четвертого июня. Поэтому все почему-то решили, что меня расстроили вы с Лео. — Еще смешок, на этот раз более вымученный. — Чушь все это собачья, и мне нужно поговорить с вами обоими. Ты можешь верить мне или нет, но, клянусь Богом, я не держу на тебя зла. Ну, ни капельки. Поэтому если тебе не слишком затруднительно, позвони мне в Солсбери. Мой номер два-два-один-четыре-два-ноль. Это больница для чокнутых, и мне страшно из палаты даже нос высовывать. Боюсь свихнуться сама. Пожалуйста, позвони.

На этом записи кончались.

Мэддокс изумленно приподнял бровь и взглянул на Фрейзера.

— Искренне? — поинтересовался он мнением коллеги. — Или специально рассчитано на полицейских, которые заявятся сюда сразу после обнаружения тел?

— Ты имеешь в виду Кингсли? — Фрейзер пожал плечами. — По-моему, искренне. Напарник, которому все надоело, звонил пару дней назад, значит, сообщение Джейн совсем недавнее.

— И почему от этого оно должно считаться искренним?

— Потому что она никак не могла знать о том, когда именно будут найдены тела. Если бы она блефовала, то уже давно позвонила бы. На всякий случай.

Но Мэддокс придерживался другого мнения:

— Ну, если она читает газеты, то все обстоит иначе. — Он повернулся к книжному шкафу и вынул наугад одну из книг. — Да, а о редких изданиях она говорила без шуток. Ты только посмотри. Грэхем Грин с автографом автора. — Он провел пальцем по корешкам. — Здесь действительно полно ценнейших экземпляров. Все первые издания. Надо же! Дафна дю Морье, Дороти С. Сэйерс, Руфь Ренделл, Колин Декстер, П.Д. Джеймс, Джон ле Карре, Джеймс Паттерсон. Даже Ян Флеминг есть. Интересно, кому она завещала все это богатство.

— Скорее всего, своей подруге Джейн Кингсли, — равнодушно ответил Фрейзер, открывая дверь справа от камина, ведущую в чистенькую белоснежную кухню со светло-серой мебелью и полками. Он повернулся к лондонским полицейским и попросил: — Займитесь, пожалуйста, кухней. Не исключено, что здесь в ящиках может обнаружиться что-нибудь интересное. А я беру на себя спальню.

Он прошел по коридору и открыл противоположную дверь. Как и вся квартира, комната оказалась на удивление чистой. Она была очень ухоженной и выскобленной, поэтому Фрейзер поначалу подумал, что это, должно быть, гостевая спальня, и пошел дальше. Но за последней дверью оказалась ванная. Здесь, кроме двух пушистых полотенец, идеально сложенных и висящих на перекладине, не нашлось ничего подтверждающего присутствие в квартире людей. Словно сюда вообще не ступала нога человека: ни губки, ни мыла, ни зубной пасты. Фрейзер раскрыл небольшой шкафчик с зеркалом над раковиной и осмотрел его скудное содержимое. Чистая кружка и флакончик с раствором от насекомых. Мег Харрис становилась какой-то нереальной личностью. Ни один человек не может быть настолько чистоплотным, даже если уезжает куда-то в отпуск или просто на выходные. В квартире не было никакого намека на присутствие мужчины. Разумеется, должны были остаться хоть какие-то вещи, свидетельствующие о том, что он не только заезжал сюда, но и оставался ночевать, и вообще, жил полноценной жизнью. Фрейзер приподнял крышку бака для грязного белья, но и там было пусто.