Рыцари пятого океана - Андрей Рытов

Нашлись умельцы, которые соорудили брезентовые рукава наподобие пожарных шлангов. Горячий воздух от печек подавался по ним к моторам самолетов и под капоты автомобилей. Нельзя было оставлять машины на ночь, и мы организовали дежурство техников и шоферов.

Все это сейчас кажется мелочью. Но тогда мы высоко ценили такую рационализацию. Шутка сказать: раньше с машинами маялись сутками, теперь же, чтобы привести их в действие, уходило всего несколько минут.

Во время очередной встречи со Штерном я доложил ему о смекалистом технике. Командующий распорядился вызвать его в штаб армии, чтобы он поделился своим опытом с инженерами-автомобилистами. В наземных частях водители тоже мучались на морозе не меньше, чем наши. Нехитрая выдумка, а как она упростила дело.

Техника Штерн наградил и с почестями отправил в свою часть. А командира полка, не сумевшего вовремя обеспечить вылет самолетов на боевое задание, освободил от занимаемой должности. Вместо него был назначен опытный командир Ю. Таюрский, а начальником штаба - П. И. Брайко.

Финской авиации в полосе нашей армии было мало. Несколько раз мы видели, как небольшими группами и поодиночке пролетали "фоккеры" и "бристоль-бленхеймы". Дважды сбросили они по нескольку бомб неподалеку от штаба армии, не причинив нам никакого ущерба, если не считать разбитой кухни.

- Бисовы дитыны, - ругался седоусый повар, собирая разбросанные на снегу половники и жестяные миски. - Такой гарный борщ сготовил, а они его разлили. Ну чем теперь я буду кормить хлопцив?

Под руку ему подвернулся низенький сержант, командир зенитной установки:

- А ты куда смотрел? Почему плохо стрелял?

- Высоко летели, Петрович. Пушка моя не достала.

- "Не достала",- передразнил его Петрович. - А вот у меня черпак хоть и на короткой ручке, а тебя, свистуна, все равно достанет. - И повар в шутку замахнулся увесистой посудиной.

Послышался хохот. Сержанта схватили за рукава полушубка, подтолкнули к разгневанному кулинару.

- Помогай собирать черепки, - смилостивился наконец повар. - Может, это у тебя получится, если стрелять по самолетам не умеешь.

Наши бомбардировщики ходили за линию фронта бомбить железнодорожные узлы, скопления войск в лесах, автоколонны и обозы на заснеженных дорогах. Но и там редко когда встречались с вражескими самолетами. Истребителям же вовсе не было работы. Некоторые летчики в глаза не видели вражеских машин.

Однажды возвращался из разведки самолет морской авиации "МБР-2". Летчик, барражировавший в районе штаба армии, принял его за финский и, пристроившись в хвост, несколькими короткими очередями подбил.

Самолет сел на озеро, недалеко от берега. По глубокому снегу экипаж почти полдня добирался до своей части.

Моряки позвонили в наш штаб:

- Кто из ваших утром барражировал в энском районе?

Навели справки. Оказывается, "отличился" Головин.

Он сбил свой самолет. Машина выведена из строя, штурман ранен...

Для нас это было большим позором. Прокурор настаивал судить летчика, моряки тоже. Да и кое-кто из наших были готовы сурово наказать парня.

Я хорошо знал Головина еще в довоенное время. Это был красивый, черноглазый летчик, весельчак и балагур. На нем держалась чуть ли не вся художественная самодеятельность части. Самолет он подбил по незнанию, в горячке. Думал, что это неприятельская машина. Моторы у нее были выше плоскостей, и вся она казалась диковинной.

Я решил заступиться за летчика, пошел к командующему армией.

- Хороший парень Головин. Храбрый летчик. Прошу не отдавать под суд, попросил я командарма.

- Своего сбить - большой храбрости не надо, - сухо ответил он.

- Это по незнанию. Морской самолет он ни разу не видел.

- Значит, тут и ваша вина. Не объяснили людям. Как можно? Идти на войну и не знать даже своих самолетов?

Отчитал он меня, конечно, правильно. Однако с просьбой моей согласился. Меру же наказания для Головина избрал оригинальную.

- Пусть он разыщет пострадавший экипаж, извинится. Что они сделают с ним я не знаю. Моряки - народ горячий, могут и бока намять, - рассмеялся Штерн. А потом лично доложите об этой встрече.

Мы передали приказание Штерна Головину, отправили его к морским летчикам, а от себя я добавил:

- Скажи честно все, как было.

- А как же? - удивился моему совету Головин. - Скажу все, как на духу. Провинился - значит, отвечу.

Вернулся Головин к вечеру сияющий, чуть-чуть навеселе.

- По какому поводу радость? - спрашиваю.

- Извините, товарищ комиссар. Так получилось. Не я выставлял условия, мне их продиктовали.

- Что же все-таки произошло?

- Ну, пришел я к командиру, - немного помолчав, начал рассказывать Головин, - представился, рассказал, зачем прибыл. Как узнал он, что я сбил самолет, - вскочил из-за стола, подошел ко мне вплотную. Глаза суровые, кулаки сжаты. Ну, думаю, сейчас даст по всем правилам морской выучки.

Нет, пронесло. Только окинул меня уничтожающим взглядом, вернулся на место и сказал одно-единственное слово: "Сопляк!"

Потом вызвал дежурного и приказал отвести меня в домик, где жили сбитые мной летчики. Мне он бросил: "Поговоришь с ними сам. Простят - твое счастье, не простят - не жалуйся..."

Поднялись мы на крылечко, открываю дверь, вижу: лежат на топчанах двое здоровенных ребят и на нас ноль внимания.

"Вот ваш "крестный", - объявил сопровождавший меня моряк. Потом добавил будто по секрету: - Тот самый, что рубанул вас". Хихикнул в кулак и удалился.

Летчики поднялись, сели за стол, смерили меня недобрыми взглядами.

"Что ж, хорошо, что пришел. Сейчас мы с тобой поговорим. Будешь знать, как сбивать морских волков".

"Эх и зададут же мне сейчас трепку",-думаю. Стою перед ними, с ноги на ногу переминаюсь. Вижу, один нагнулся, пошарил под нарами и достает... Что бы вы думали? Бутылку спирта. Улыбнулся мне и озорно так говорит: "Садись. Потолкуем".

Второй развернул хлеб, сало, достал банку клюквы, нарезал хлеба. Мне и радостно стало и до боли стыдно. Я их чуть не угробил, а они меня хлебом-солью встречают...

"Не знаешь ты, браток, морских летчиков, - хлопнул меня по спине своей здоровенной ручищей тот, что доставал спирт. - Они зла не помнят. Конечно, ты не нарочно, иначе расстрелять тебя мало. Да к тому же и сам пришел. Люблю откровенных людей". - Облапил меня, как медведь. От такой человечности я чуть реву не дал. Вот ведь какие люди!

"А штурмана нашего ты малость покалечил, - незлобиво сказал другой. Съезди к нему в госпиталь и извинись. Парень вроде пошел на поправку".

Направляясь к морякам, я, конечно, тоже взял с собой бутылку. На всякий случай. Когда ее выставил - разговор совсем теплым стал.

Проводили они меня подобру-поздорову. Еду обратно и думаю: "Да за таких ребят я жизнь готов отдать". А то, что выпил малость, виноват. Извините. Не мог иначе.