Пучина скорби - Альбина Равилевна Нурисламова

целая копна мелко вьющихся кудряшек; удивительно, как она умудрялась засовывать эту гриву под шапку.

Кудри придавали девушке задорный вид. В руках она держала коричневые промасленные пакеты с пирожками и, прежде чем Вадим успел сделать ей знак молчать, громко произнесла:

— Вот, всего помаленьку. Будем ужинать? Есть хочу, как сто китайцев.

Вера отреагировала немедленно.

— Ох, так ты не один. Боже, надо было сказать. — В голосе слышались смущение, боль, злость. — Зачем ты позволил мне говорить все это, если…

— Ты все неверно поняла, — сказал Вадим, сознавая убогость затертой фразы.

— Только вот не надо этого! Что за водевиль! — Вера попыталась взять себя в руки. — Ты не обязан ничего объяснять, ничего плохого не сделал. Мы давно все решили и…

— Вера, притормози, пожалуйста. Ты сделала ошибочные выводы. Я скоро приеду, мы встретимся и поговорим.

Они попрощались — поспешно, сухо и неловко. Вадиму хотелось многое сказать Вере, но он понимал, что вот так, по телефону, им не понять друг друга. Если бы хоть Олеси не было рядом!.. Как изливать душу в присутствии незнакомого человека?

Вадим злился на девушку, пусть Олеся и не была виновата. Надо же было случиться, что столь важный для них обоих разговор Вера начала именно сегодня, в самый неподходящий момент! Ужасно начавшись, этот день, похоже, закончится еще хуже.

— Простите. Такой уж я человек. Вечно все невпопад. — сказала Олеся, глядя, впрочем, без особого раскаяния. — Это была ваша жена?

Вадим убрал телефон. Обсуждать с Олесей свою личную жизнь он не собирался.

— Все в порядке. Давайте ужинать.

Стол был небольшой, сидеть пришлось близко друг к другу, и поначалу это нервировало обоих. Однако по мере развития разговора неловкость прошла. Общая беда объединяет сильнее, чем общая радость, а тут был именно такой случай, ведь быстро выяснилось, что они с Олесей — товарищи по несчастью.

— Когда услышала, что в город приехал писатель, сразу заинтересовалась. Это не был обычный визит, ваш приезд неспроста, поняла я. И в то, что вы собираете информацию для книги, не поверила. К тому же проверила сведения. Такая профессия.

— Какая же?

— Журналист, — ответила Олеся с затаенной гордостью. Наверное, не так давно журфак окончила, предположил Вадим, по возрасту как раз подходит. — Я быстро выяснила, что у вас пропала дочь. Догадалась, что вы в Вязах по этой причине.

— Но с чего…

— Да ладно вам! Вы приехали на поиски. Не знаю, что навело вас на мысль, но вы все сделали абсолютно правильно. Вашу пропавшую дочь надо искать именно здесь, я знаю точно, потому что нахожусь в Верхних Вязах по схожей причине.

Вадим подался вперед, но, прежде чем успел спросить, Олеся ответила:

— Ищу пропавшего ребенка. Своего младшего брата.

Глава пятнадцатая

О себе и своей семье Олеся рассказывать не любила. Родом была из Октябрьского и, сколько себя помнила, мечтала уехать оттуда. Без разницы — в Москву, Питер, в Сочи, за границу. Это был тот случай, когда не столь важно — куда, лишь бы — оттуда.

Планы у девушки были амбициозные, а возможности реализовать их — скромные.

— Я упорная, если чего хочу, землю буду грызть, но сделаю, — говорила она. — Кому-то все в жизни легко дается, но это не мой случай. Мать меня растила одна, не знаю, в курсе ли она, кто был мой папаша. Я и не спрашивала. Это только в кино к матерям пристают: «Ой, кто же мой папочка, неужели не летчик? Ах, я маленькая принцесса, обо мне должны заботиться, поддержка отца важна с детских лет, а если ее нет, то это психологическая травма!» В действительности, когда растешь в дыре на окраине городишки, в двухэтажном бараке с удобствами на улице, а твои соседи — сплошь алкаши, быстро все понимаешь и про летчиков, и про принцесс. И про травмы, кстати. У меня соседка была, Маринка, вот у нее отец как раз имелся. Пил, не просыхая, нигде не работал, лупил Маринку с матерью как Сидоровых коз. Когда умер, ей одиннадцать лет было, так вот я Маринку никогда такой счастливой не видела. Если ты через это не прошел, не поймешь. Поэтому не надо мне про душевные травмы втирать.

Вадим кивнул, хотя ничего не говорил, только слушал. На «ты» они перешли в начале беседы, не сговариваясь.

— Училась хорошо. Не отличница, но без троек. Всего четыре четверки в аттестате было. Мать работала в столовой: посуду мыла, полы, всякое такое. Еда была всегда, а вот одежда, не говоря уже о чем-то еще… С этим было туго. Я с тринадцати лет подрабатывала, копила на телефон, наушники, книжки — читать всегда любила. Учиться хотела на журфаке, выбрала Казань. Далековато от нас, но в том и смысл: подальше убраться. На Москву и Питер не замахивалась, понимала, что не поступлю, а там все же был шанс. — Олеся вздохнула. — Но не сбылось. В итоге пришлось учиться в Октябрьском, у нас есть пара вузов. Я поступила в педагогический. С первого курса пошла в студенческую газету, потом для городского «Вестника» стала заметки писать. На третьем курсе премию областную получила. Писала для журналов в Интернете… Еще на пятом курсе доучивалась, а меня уже должность ждала в местной газете. Счастью не было предела! Думала, поработаю, опыта наберусь и рвану… — Плечи Олеси опустились. — У тебя выпить нет?

— Извини.

— Правильно, — нелогично одобрила девушка. — Ненавижу, когда бухают, сама редко пью. Просто иногда накатывает. Ладно, так на чем я остановилась?

— Ты мечтала набраться опыта и уехать наконец-то из Октябрьского.

— Ага… Я уже на первом курсе от матери съехала. Сначала мы с двумя девочками комнату снимали; потом, как получше зарабатывать стала, целую комнату смогла себе позволить в двухкомнатной квартире, у бабушки одной. Мать и раньше выпивала, а как меня не стало под боком, расслабилась окончательно. Пьянка, кавалеры…

Она умолкла, и Вадим видел, что Олеся борется со слезами.

— Матвей родился, когда я в одиннадцатом классе училась. Я, как из дома ушла, забирала его к себе, но часто не получалось, у меня же учеба, работа. Старалась покупать ему вещи, из садика забирала, приходила постоянно, еду готовила. На мать орала. — Олеся махнула рукой. — Матвейка, он такой… Не знаю, как сказать. Правильный. Не капризный, рассудительный. Мне иногда казалось, брат умнее меня в сто раз. А лучше, добрее — так уж точно. Мать допилась до смерти, отравилась. Я как раз собиралась диплом отмечать с одногруппниками в ресторане. Обычно от всего