И снова через фронт… - Иван Василевич

Да, это вспыхнули сигнальные костры каплуновцев, терпеливо ждавших две недели самолетов с Большой земли.

У-2 спустились еще ниже. Разведчик теперь отчетливо разглядел очертания поляны, куда должны были садиться самолеты. Совсем рядом пролегала железная дорога, по которой медленно тянулся к Ковелю из Бреста вражеский эшелон. Около деревни Ляховцы взвились ракеты…

Летчики не сразу решились садиться на крошечный пятачок. Несколько минут они летали по кругу над Михеровским лесом, приглядывались к месту посадки.

Наконец У-2, на борту которого находился «Спартак», пошел на посадку. Вскоре машина сделала несколько прыжков на ухабах и замерла, едва не уткнувшись носом в лес.

— Ну, вот и порядок, — с радостью произнес Овидий.

— Костры горят, а где же партизаны? — полушепотом проговорил насторожившийся летчик.

«Спартак» быстро отцепил привязные ремни и с автоматом в руках выскочил из самолета. Он отбежал немного в сторону и укрылся за стволом дерева. Сразу же приготовил оружие к бою. Но вокруг стояла необычная тишина. Слышался только стрекот второго самолета, кружившего над лесом, да потрескивание костров на поляне.

Около костров пробежало несколько вооруженных мужчин. Они бросились к самолету. Тотчас же вблизи «Спартака» неожиданно мелькнула чья-то тень.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул в темноту Овидий. — Пароль!

— Свои, свои! — веселым голосом ответил приближавшийся партизан. Это был Николай Козубовский. Последовали обмен паролем и отзывом, затем крепкие рукопожатия.

— Каплун здесь? — спросил «Спартак». — Помогите немедленно связаться с ним.

— Все в свое время, — предупредил Козубовский. Он строго выполнял инструкции командира бригады.

«Спартак» видел, как подбежавшие к самолету партизаны откатили машину на подготовленную стоянку.

Второй самолет, сделав еще один круг, тоже пошел на посадку. Опытный пилот искусно посадил У-2 на бугристую поляну и, подрулив к первому самолету, выключил двигатель.

Тотчас же потухли костры, а вдали послышались выстрелы.

— Что это? — спросил Овидий.

— В двух километрах отсюда — гитлеровцы. Видимо, заметили самолеты. Вот и палят наугад по лесу, — ответил Козубовский.

Стрельба со стороны Ляховцев усилилась. «Спартак» крепче сжал в руках автомат. Бойцы подразделения, обеспечивающего посадку самолетов, заняли оборону вокруг «стола».

— Кто здесь Кульчицкий? — спросил твердым голосом коренастый мужчина среднего роста в форме советского офицера с полевыми погонами на плечах. Он появился у самолетов как-то неожиданно и тихо.

— Это наш комбриг, — пояснил Козубовский прибывшим с Большой земли лицам.

— Я — Кульчицкий! — ответил Овидий, вглядываясь в лицо партизанского комбрига.

— Здравствуйте! — Я — Каплун.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! — ответил Овидий, энергично пожимая руку таинственного Эспека — так звали партизаны Степана Павловича Каплуна.

— Давно мы вас ждем! Как долетели?

— Нормально. А где гости?

— Скоро будут здесь. — И, обращаясь к летчикам, комбриг спросил:

— Как, самолеты в исправности? Бензин есть?

— Все в порядке. Лететь можем, — ответил пилот. — Но аэродромчик маловат для взлета. Придется спилить несколько деревьев и выкорчевать парочку пней.

— Козубовский! Срочно мобилизуйте бойцов на работу, — распорядился Каплун. И пилотам: — Товарищи, командуйте! Козубовский со своими хлопцами в вашем распоряжении.

Через некоторое время взлетная полоса была удлинена, а самолеты доставлены на стартовую позицию.

— Товарищ подполковник, — обратился к Каплуну летчик. — Крайне желательно улететь до рассвета: утром через линию фронта не перескочить.

— Понимаю, понимаю. Улететь надо во что бы то ни стало сейчас. Ждать следующей ночи — рискованное дело. Эсэсовцы наверняка начнут с рассветом очередное наступление.

— Где же пассажиры? — спросил Овидий.

— Скоро будут здесь.

Комбриг познакомил подошедших членов делегации народной Польши с разведчиками и летчиками и распорядился начинать посадку. Вскоре польские товарищи заняли места в самолетах.

«До свидания!», «Счастливого пути!» — послышалось в ночном лесу.

— Ну, кажется, первая часть задания выполнена, — сказал «Спартак» «Лене», облегченно вздыхая, когда самолеты исчезли в ночной мгле.

— Будет выполнена, когда узнаем, что они благополучно добрались до Москвы, — заметил Каплун, стоящий рядом с ними.

— Это верно. Но то от нас не зависит. Жаль, не знаю фамилий летчиков. Обязательно разыскать их надо после войны. Геройские ребята.

Каплун после некоторого раздумья спросил Овидия:

— Что думаете делать дальше, товарищ Кульчицкий?

— Мне с радисткой приказано вести разведку…

— С обстановкой знакомы? Знаете, что гитлеровцы постоянно прочесывают Михеровский лес?

— Знаю.

— В таком случае, — посоветовал Каплун, — лучше всего вам, Кульчицкий, держаться ближе к начальнику разведки бригады Ободовскому. Человек он знающий, поможет.

— Большое спасибо, товарищ подполковник.

— Имейте в виду: обстановка здесь сложная. Постоянно поддерживайте с нами связь.

К рассвету прибывшие с Большой земли разведчики были на лесной базе партизанской бригады Каплуна.

Лес, в дебрях которого расположился лагерь, был наполнен русской, украинской, белорусской, польской речью. Кое-где слышалась негромкая песня. У разведчиков сразу же появились новые друзья.

Позже Овидий и «Лена» узнают, что тридцатидевятилетний комбриг родился в бедной крестьянской семье в селе Понинки Каменец-Подольской области. Его отец погиб в первую мировую войну. С 1927 года Каплун в Красной Армии. Стал кадровым военным. Начал службу с красноармейца. Воюет с первого дня Великой Отечественной войны. Пережил горечь отступления и окружения. В лесах Белоруссии встретился с партизанским отрядом и вступил в него. Тяжело заболел. Но выжил. В 1942 году создал небольшую партизанскую группу, стал ее командиром. Позднее каплуновцы встретились с действовавшим во вражеском тылу партизанским отрядом, возглавляемым Антоном Бринским, одним из помощников «Бати» (Линькова), и влились в этот отряд. Степан Павлович стал заместителем командира отряда. В начале 1943 года Каплуна назначили командиром бригады. Совершая рейд по тылам противника, бригада Каплуна вышла в район Малориты и расположилась в урочище Михерово… Только после войны Горчаков узнает, что Степан Павлович за выполнение заданий командования во вражеском тылу награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды и медалями. Польское правительство наградило его высшим военным орденом — крестом «Виртути милитари».

Вернувшиеся в лагерь партизаны, изучавшие обстановку в районе базы, рассказали, что в окрестных деревнях продолжают свирепствовать фашисты. Они забирают лошадей, коров, свиней. Непрерывно устраивают облавы. Всех пойманных расстреливают без суда. А партизан карателям приказано казнить через повешение.

Во второй половине дня нежданно-негаданно небо прояснилось, ярко засветило солнце. Свободные от боевых дел партизаны вылезли из палаток, развесили на кустах одежду на просушку. Кое-кто совсем по-дачному растянулся на солнцепеке, подставив спину ласковым, щедрым лучам, словно рядом, в нескольких километрах от базы, не было карателей.

«Спартак» и «Лена» знакомились с партизанским лагерем. Мимо них проскакали всадники на конях. Около штабной землянки стояла группа молодых партизан. У них на груди — ППШ или немецкие автоматы. На шапках и фуражках алели ленты.

Прошла группа подрывников с тяжелыми мешками за спинами. Чей-то требовательный голос напомнил о смене караула…

В Михеровском лесу стояла партизанская гвардия — народные мстители начали борьбу с врагом с первых дней войны. Ядро партизанских отрядов составляли коммунисты.

С незапамятных времен стоит Михеровский лес, но никогда не видал он таких боев, какие развернулись в нем в ходе борьбы с гитлеровцами.

Смуглолицый, бритоголовый комбриг в первые же дни пребывания разведчиков у партизан произвел впечатление человека неиссякаемой энергии. Они видели его всегда в действии. Каплун, казалось им, работал круглые сутки. Днем, когда чаще всего партизаны отдыхают, он сидел над картой, беседовал с командирами подразделений. Ночью инструктировал и провожал группы бойцов на боевые задания. Голубые глаза комбрига глубоко запали от недосыпания, но горели ярко. В их упорном взгляде чувствовалась мудрость, отвага, решимость. Под стать ему были и командиры отрядов. «Спартаку» особенно понравились молодые ребята из подразделения разведки.

Необычной показалась «Спартаку» жизнь в бригаде. Он привык действовать в составе небольших групп, где все знают друг друга, каждому бойцу известно все, а здесь — сотни незнакомых лиц. В большом коллективе у «Спартака» постепенно возникало совершенно новое чувство: приятно было обосноваться в партизанской группе, способной выполнить крупную боевую операцию. Впервые в жизни у «Спартака» появилось такое множество друзей: украинцев, белорусов, поляков, грузин, армян, узбеков, туркменов.