Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего - Александр Бузгалин

Не знаю. Однако редколлегия журнала «Эксперт», во всяком случае, знакома и с другими позициями. В том же номере журнала, где опубликована «Постколониальная матрица», можно увидеть статью «Кто оплатит издержки глобализации». Разумеется, статья не дает прямого ответа на этот вопрос (ибо, если отвечать честно, он будет крайне неудобен). Однако у авторов достает здравого смысла, чтобы констатировать «противоречие между локальным характером большинства российских промышленных предприятий и глобальной экономикой, в которую они уже помещены». А что же из этого следует? А вот что: «Сейчас резервы роста российской промышленности, обеспечивавшиеся слабым рублем и низкими по сравнению с мировыми внутренними ценами на отдельные виды ресурсов (сырье, услуги транспорта и энергетики, рабочая сила и проч.), оказались фактически исчерпанными. Дальше экономический подъем должны обеспечивать новые факторы, связанные с интеграцией российской экономики в мировую» [16] . Это уже малость пооткровеннее, чем точка зрения казенного предпринимательского оптимизма.

Констатируя, что Россия позже других индустриально развитых стран интегрируется в мировой рынок, авторы данной статьи не скрывают, что и платить за эту интеграцию придется по самым высоким ставкам. Проблем, рисков и угроз в связи с этим больше чем достаточно.

«Обращение в России должно расти быстрыми темпами, выполняя функцию интеграции страны в глобальный рынок», – отмечается в статье. Известно, однако, что достижение мировых стандартов в сфере обращения (т. е. в торговле и финансах) при слабом реальном секторе создает разрыв, угрожающий экономическими потрясениями. И авторы не забывают добавить: «Однако данный рост наталкивается на отставание национальной промышленности и ограниченность конечного потребления» [17] . В отличие от «Постколониальной матрицы», здесь, по крайней мере, учтены очевидные выводы из печального опыта кризисов в развивающихся странах, включившихся в глобализованный финансовый рынок и мировую торговлю, но не имевших прочных позиций в промышленном производстве и не обеспечивших рост благосостояния населения. В свою очередь, «неразвитое конечное потребление будет все больше тормозить рост национальной промышленности» [18] . Как видите, сознание наших самых продвинутых экспертов уже дошло до уровня сознания Генри Форда периода 20-х гг. прошлого века, который сообразил, что без высокой заработной платы рабочих не удастся обеспечить и массовый рынок сбыта для легковых автомобилей.

Встречаются в «Эксперте» и трезвые оценки перспектив среднего российского бизнеса, который так превозносят авторы «Посткапиталистической матрицы». Так, по мнению Андрея Белоусова, в нашей экономике действительно появилось около тысячи средних по размерам компаний, ориентирующихся на внутренний рынок, действующих в конкурентной среде и демонстрирующих высокие темпы роста. Но сейчас этот энергичный бизнес начал сталкиваться с серьезными ресурсными ограничениями: в отличие от крупных корпораций у них нет возможности мобилизовывать инвестиции, им не хватает мощи на инновации, они испытывают кадровый голод. Другая угроза для этого слоя – инфильтрация в наше экономическое пространство западных компаний, несущих новые условия конкуренции. И если привычную ценовую конкуренцию наши за счет эффективности еще бы выдержали, то ту, что связана с инновациями, – не потянут [19] .

На крайнюю слабость позиций отечественного бизнеса в сфере инноваций указывают и авторы уже упоминавшейся статьи «Кто оплатит издержки глобализации», и авторы статьи «Лавочки для академиков» [20] , и многочисленные публикации в других номерах «Эксперта».

Если в «Постколониальной матрице» явно сквозит позиция нефтяного лобби и выросших на нефтяных дрожжах торгово-финансовых структур, то есть и классовая правда промышленного капитала. Он, конечно, тоже озабочен собственной судьбой, а не судьбой наемных рабочих, однако вынужден считаться с тем, что ему в руки не падает сырьевая рента. Цитирую:

«Мы не растем, а падаем. Экономика становится все менее и менее конкурентоспособной, зависимость хозяйства от сырьевого сектора и мировой конъюнктуры усиливается, технологическое отставание от экономических лидеров мира нарастает.

На конкурентном поле наш бизнес чрезвычайно слаб. Он в принципе не может привести страну даже в двадцатку сильнейших, что уж говорить о каких-то лидирующих позициях.

Политическая элита соответствует этому бизнесу. Она слабая, она недостаточно компетентна, недостаточно инновационна, недостаточно прогрессивна, недостаточно энергична в реформах. Потому, что она не отражает интересы сильного, по-настоящему конкурентного бизнеса. Она обслуживает и отражает интересы людей, благополучие которых основано на бюрократических связях, на коррупции» [21] .

И это говорит не какой-нибудь там марксист Колганов или «популист» типа Глазьева или Зюганова. Это говорит президент промышленной группы МАИР (металлургические и трубные заводы, переработка вторичных черных металлов, резиновое, лакокрасочное производство, сельхозмашиностроение и т. д.).

Несмотря на годы «реформ», даже и в условиях экономического роста, несмотря на все разглагольствования о том, что мы-де строим рыночную экономику, которая будет гораздо эффективнее плановой, наши горе-»реформаторы» так и не смогли изменить советскую структуру воспроизводства (которая действительно страдала неэффективностью). По-прежнему энерго-сырьевые отрасли осуществляют скрытое субсидирование отраслей обрабатывающей промышленности (в особенности машиностроения). Но по сравнению с советскими временами зависимость от энерго-сырьевого сектора возросла, да к ней еще добавилось хроническое недоинвестирование [22] . Где уж тут рассуждать об инновационном развитии!

Так есть ли у российской экономики перспективы 7–10 лет крутого подъема, возвещаемого в «Постколониальной матрице»? При продолжении прежней экономической политики – безусловно, нет. А что же будет в реальности?

За счет высокой конъюнктуры на мировом рынке сырья и топлива, обеспечиваемой повышательной фазой делового цикла в развитых странах и быстрым экономическим ростом в новых индустриальных странах (особенно в КНР), мы, возможно, будем иметь еще 3–5 лет высоких цен на нефть, газ, черные и цветные металлы. Это обеспечит нам продолжение экономического роста с постепенным понижением с 6–7 до 3–4 % прироста ВВП в год. Но чем дальше, тем больше будут сказываться низкие темпы обновления и без того катастрофически устаревшего за годы «реформ» основного капитала в большинстве отраслей народного хозяйства. Это означает, что конкурентоспособность отечественного бизнеса в глобальной экономике в целом будет падать, а не расти.