Ночная охота - Керк Монро

— К старости ты стал подозрителен, — броллайхэн не упустил случая поддеть упыря. – Семь с лишним тысяч лет жизни среди двуногих, любого добропорядочного вампира вгонят в слабоумие.

— Не понимаю, почему ваше безмозглое племя умудряется превратить в дешевый балаган даже самое серьезное предприятие? — парировал упырь, и его немедленно поддержал Гвай:

— Не спорю, я всегда говорил, что мир нужно спасать с улыбкой на лице, но иногда следует придерживать ретивое. Проклятая брукса не выходит у меня из головы.

— Вас обоих, — Эйнар посмотрел на Гвайнарда и Рэльгонна, — словно в огуречном рассоле полгода вымачивали, если по лицам судить! Неужели не понимаете — ничего особенного не происходит! Все как в сказке — придем в логово чудовища, наскоро пообломаем ему рога, заткнем пасть собственными онучами, прихватим сокровищ, сколько сможем унести — и домой! Пиво пьянствовать и девок портить! Герои мы или кто?

— Насчет девок — не знаю, — усмехнулся упырь. — А ты, если не заткнешься, будешь «попорчен» самолично мною. Тебя давно вампиры не кусали?

— Давно.

— Все, господа, разговор окончен, — провозгласил Рэльгонн, не желая углубляться в бесцельные пререкания с Эйнаром. — До завтра.

Упырь расправил крылья-паруса, снялся с ветки, тяжело скользнул над самой травой и начал подниматься к небу. Асгерд помахала вслед ладонью.

— Возвращаемся, — коротко сказал Гвай. — Только поглядывайте по сторонам, мало ли…

Небольшое приключение поджидало бравых Ночных стражей возле самого хутора. Едва за деревьями показались громоздкие бревенчатые постройки, не устававший бдеть киммериец, углядел в кустах дикой малины неясное шевеление. Не барсук, не лиса и вообще не зверь — Конану почудилось, что он видит оживший заплесневелый пенек. Пень двигался, едва слышно гукал и вовсю жрал малину. Согласимся, что никакие уважающие себя пни не станут бродить ночью по лесу, а тем более собирать ягоды.

Варвар, окликнув Эйнара, с ужасающим треском вломился в кусты, но пенек оказался весьма шустрым — метнулся прочь, явно желая затеряться в подлеске, а когда Конан схватил его за самую верхушку, издал такой громогласный визг, что киммериец едва не разжал ладонь.

— В чем дело? — Гвай, поднявшийся на крыльцо застыл, глядя как варвар тащит в обеих руках нечто маленькое, вопящее и яростно отбивающееся. — Конан, что это такое? Выброси, зачем нам лесная кошка? Мышей ловить?

— Это не кошка! — прохрипел киммериец, и сразу был укушен за палец. — Демоны зеленые, это… Кусается, гаденыш!

Асгерд дожидалась приятелей в главной комнате дома и уже разлила по стаканчикам снадобье, возвращающее человеку нормальное зрение. Не перестававший удерживать невиданную добычу Конан, левой рукой схватил чарку, выпил, и вновь был тяпнут за запястье. Теперь уже до крови.

— Тварюга поганая! — взревел киммериец, и встряхнул пойманный пенек с такой силой, что тот обмяк и повис в руке, словно мешок. — Гвай, посмотри!

— Иштар Добросердечная… — Гвайнард с размаху плюхнулся на лавку, созерцая маленькое, в четыре ладони, существо, которое Конан крепко держал за шиворот. — Вот не ждали, не чаяли! Данхан! Батюшки, настоящий данхан! Их же не бывает!

— Не бывает, ждите! — досадливо бросил Конан. — Едва руку не откусил, мерзавец!

Малыш напоминал очень небольшого человечка, даже меньше знаменитого карлика немедийской королевы, считавшегося самым невысоким человеком на свете — всего один локоть и двенадцать пальцев. Седая бородища до пупа, маленькие, глубоко запавшие злобные глазки ярко-зеленого цвета, одежда сплетена из соломы, в густых волосах застряли веточки и травинки, на кривых ножках деревянные башмачки.

— Лешак, — немедленно определила Асгерд. — Ничего себе, сюрприз! Ты откуда взялся, уродец?

Лешак молчал, сжав малюсенькие кулачки.

— Конан, поставь его на стол, — неожиданно резко потребовал Эйнар. — Не тряси! Гвай прав — это натуральный данхан, лесной карлик. Считается, что эта небольшая раса полностью вымерла, однако несколько семей данхан и сейчас живут в Аэльтунне. Интересно, почему он забрался так далеко от дома?

Данхан, утвердившись на ногах, поедал глазками людей и яростно фыркал на Конана. Гвай, Асгерд и варвар отвечали лешаку столь же изумленным взглядами. На их глазах ожила очередная легенда, повествующая о племени пакостных лесных карликов. Они мол, способны заблудить и завести человека в трясины или непроходимые чащи, они таскают у путников еду, они стращают людей дурными воплями и способны натравить волка… Словом, ничего хорошего от лешака ждать не приходится.

— Упырь говорить моя ходи сюда, — наконец, соизволил высказаться данхан. — Моя не хотеть. У? Моя все равно придти. Провожать дом плохой упырь. У?

— Это не бритунийский и не аквилонский языки, — сказал Конан, хотя это было вполне очевидно. — Ты хоть по-человечески разговаривать умеешь?

— Моя все умей, харя. У?

— Понял! — хлопнул рукой по столу Гвай. — Это наш провожатый. Тот самый, о котором говорил Рэльгонн. Давайте его отпустим, не хочется ссориться с лешим и его зубастыми покровителями.

Асгерд, положи на крыльцо кусочек хлеба и ломоть окорока — пускай поест.

Данхан слез на пол по ножке стола и заковылял к двери. Обернулся на пороге, сотряс воздух градом вполне понятных людям изощренных ругательств и исчез в темноте.

— Заповедник гоблинов, — опешивший Конан вернулся к своему исходному мнению о Ронинской провинции. — Не удивлюсь, если завтра это чучело приведет нас прямиком в пасть упыря… Кто как хочет, а я немного перекушу и на боковую.

— Спим здесь, по дому не расходимся, — сказал Гвайнард. — Один сторожит. Эйнар, ты все равно можешь сутками не спать, да и способности броллайхэн не чета нашим. Поэтому охранять будешь ты. Конан, налей-ка ягодного вина. Надо слегка расслабиться.

— Почему крайним всегда оказывается Эйнар? — уныло спросил сам себя броллайхэн. — Ничего, вот сговорюсь со всеми нелюдями Ронина и устрою охоту на охотников! Представляете полторы сотни лесных карликов, штурмующих этот дом? А сверху налетают зубастые упыри? А в ворота ломится ронинский Триголов? С восседающей на спине бруксой? Увлекательная, скажу я вам картина — скопище самой нечистой из всех нечистых сил Хайбории…

— Закрыл бы ты хлебало…

Эйнар философски вздохнул и потянулся к кувшину с вином. Одна маленькая радость в жизни затравленного людьми броллайхэна все –таки осталась.

Половина победы — в простоте!

Гвай, придерживаясь этой неоспоримой догмы, категорически запретил брать с собой любые ненужные вещи — зачем волочь на горбу снаряжение, которое никак не пригодится? А что пригодится?