Истоки славянской письменности - Игорь Додонов

2) Графическая форма знаков славянского силлабария очень проста. В. А. Чудинов исходит из предположения об особой древности славянской письменности; её возраст измеряется тысячелетиями. Эта древность исключает вычурный характер знаков (II, 58; 385). Их репертуар включает ряд палочек (горизонтальных, вертикальных, наклонных), углы (четыре вида), два вида полукружий. Есть в славянском слоговом письме ветвящиеся знаки типа Y, У, , пересечения типа Х или креста, стрелочки, двойные палочки. Есть знаки, напоминающие греческие, латинские или славянские буквы: П, F, З, М, Л, К и другие (вид силлабария В. А. Чудинова см. ниже). Данная простота и сыграла со славянским слоговым письмом злую шутку. В одних случаях его знаки вообще не принимались во внимание, т. к. считались простыми царапинами. В других — их считали латинскими или греческими буквами, либо германскими рунами. Соответственно латинским, греческим или германским считался и текст (II, 58; 385–386).

3) В славянском слоговом письме очень часто употреблялись лигатуры. Лигатуры известны и по кириллическим текстам. Но там они встречаются довольно редко и объединяют две, ещё реже — три буквы. В слоговом письме лигатуры встречаются много чаще и объединяют большее число знаков. Это также послужило для него своеобразным камуфляжем, ибо подобные сложные неповторяющиеся символы принимались большинством специалистов за знаки собственности.

4) В слоговой славянской письменности точность передачи звуков письменными знаками была невысока. Это вообще чуждо для славянской письменности в её буквенной форме, но является особенностью слогового письма как такового, на любых языках. В чём конкретно выражалась вышеозначенная неточность? Прежде всего, в слоговой славянской письменности часто неразличимы звонкие и глухие согласные. Например, знак может означать как слог КО, так и ГО. Кроме того, гласные звуки как бы объединены в две группы. Первая — это А, О, У, Ъ; вторая — Е, И, Ы, Ь. Внутри этих групп различие между гласными проводится нерегулярно. То есть знак? может означать не только слоги КО и ГО, но и КА, КУ, КЪ, ГА, ГУ, ГЪ. «Тем самым, — делает вывод В. А. Чудинов, — славянская слоговая графика передаёт, скорее, некоторый фонетический остов слова, чем его подлинное звучание» (II, 58; 387).

Метод, каким В. А. Чудинов получил значения конкретных силлабограмм, весьма интересен. Прежде всего, путём теоретических рассуждений он пришёл к следующим выводам. Слоги с А/О должны быть отличимы от слогов с Е/И, образуя отличия первого порядка, отличия довольно сильные (собственно, это противопоставление, носящее название противопоставления гласных переднего и непереднего рядов, свойственно даже детской речи). Различия же между слогами с А и О или между слогами с Е и И есть отличия второго порядка и должны быть выражены слабее. Отличия между слогами с О и У или И и Ы ещё менее регулярны. Слоги со сверхкраткими гласными (Ъ, Ь) совпадают при написании со слогами с гласными нормальной длительности (А/О, Е/И соответственно). Далее. Предположительно, до определённого периода мягкие и твёрдые согласные не различались в речи и, соответственно, не различались и на письме. Глухие и звонкие же различались непоследовательно и допускали оглушённые и озвончённые написания. Не должно было существовать особых знаков для молодых согласных звуков Ф и Х. По мнению В. А. Чудинова, «все эти соображения приводят к резкому сокращению репертуара слоговых знаков как против теоретически возможного, так и против конкретного силлабария письменности «черт и резов» Г. С. Гриневича» (II, 58; 388).

Следующим шагом исследователя было создание так называемого славянского виртуального консонария, под которым он понимает набор знаков, имеющих буквенное написание, но слоговое значение. Как подчёркивает В. А. Чудинов, «виртуальный консонарий — это моя попытка упорядочить все чтения букв в качестве слогов» (II, 58; 388). В его построении учёному помогли упоминавшиеся выше древнерусские и болгарские консонантные надписи, а также следы слогового письма, сохранившиеся в современной русской графике (йотированные гласные звуки Я, Е, Ё, Ю, И, представляющие собой типичные открытые слоги, начинающиеся с согласного Й) и в названиях современных русских букв (об этом говорилось выше). В итоге была получена таблица сочетания согласного с произвольным гласным звуком, в которой различаются только гласные переднего и непереднего ряда.

Рис. 27.

В ходе исследования конкретных славянских надписей, содержащих загадочные знаки, В. А. Чудиновым устанавливались слоговые значения последних. Как это делалось? Способы были различны, в зависимости от обстоятельств. Но очень характерно название соответствующего раздела его работы «Загадки славянской письменности», в котором как раз и показывается методика определения значения каждого конкретного слогового знака. Раздел называется «Можно ли угадать звучание знаков?» Разумеется, подобное «угадывание» делалось не просто так, не «с бухты-барахты» или «как бог на душу положит», а на основании каких-то обстоятельств. У нас нет возможности продемонстрировать в нашей главе, как определялось значение каждого слогового знака. Но один пример всё-таки приведём. На самшитовом гребне из древнего Берестья (современный Брест) XII — XIII веков можно видеть азбуку (рис. 25). Буквы кириллического алфавита в их древнерусском написании вырезаны по обеим сторонам гребешка — с одной стороны от А до Е, а с другой — от Ж до Л, включая двоякое написание И и З. Именно на этой стороне между буквами З, ЗЕЛО и ЗЕМЛЯ, находится вертикальная черта, означающая вынос, и слитно с ней под линией строки располагается выносной знак в виде не очень аккуратного косого креста. На взгляд В. А. Чудинова, так изображён знак слоговой письменности, являющийся слоговой транслитерацией буквы ЗЕЛО, которая в силу редкого употребления была не очень понятна населению (II, 58; 415). В аккуратной прорисовке он должен походить на букву Х. Поскольку обозначен знак с чтением ЗЪ, то звуковое значение слогового Х — это ЗЪ (II, 58; 415).

В результате подобных построений В. А. Чудиновым был создан силлабарий слоговой славянской письменности (рис. 28).

Приведём некоторые из дешифровок В. А. Чудинова.

Знаменитая алекановская надпись дешифруется: «Пить! Напейся дико, в горло всадив». Имелось в виду «всадить в своё горло» содержимое сосуда. Иными словами, по мнению учёного, перед нами — питейный девиз на кувшине с вином (II, 58; 459). Надпись на бараньей лопатке переводится: «Живо же моё рало, и конь, и Русь, вольная и явная». Надпись эль Недима: «Бери его и веди к братанам». Вспомним, что эта надпись на куске дерева представляла своего рода пропуск для посла, едущего на Русь. По предположению В. А. Чудинова, последнего, прежде чем допустить к князю, должны были для выяснения личности доставить к княжьим дружинникам, которые, как известно, занимали административные посты. Отсюда и «братаны», т. е. дружинники, бывшие друг для друга как бы братьями (II, 58; 441). Надпись Христо Даскалова: «Надежды наши на бога. Веруй, люби нашего благого живого бога, белого в небесах» (II, 58; 452). Здесь пояснений не нужно.

Рис. 28.

Дешифровку славянских слоговых надписей В. А. Чудинов поставил буквально «на поток». Только в его книге «Загадки славянской письменности» приведено свыше 50 прочтений различных надписей. Вообще же таковых прочтений у учёного ещё больше. Интересующихся подробно процессом создания силлабария, конкретными дешифровками отсылаем к вышеозначенной работе исследователя и его статьям в различных журналах. Сейчас же хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство.

В. А. Чудинов является научным оппонентом Г. С. Гриневича. Его работы он подвергает критике как с позиций эпиграфистики, так и с исторических позиций. Между тем самим В. А. Чудиновым, в отличие от Г. С. Гриневича, исторической концепции славянской письменности не создано. Если Г. С. Гриневич утверждает, что возраст славянского письма насчитывает тысячелетия, то он и указывает, какие конкретно народы, известные по письменным источникам, какие археологические культуры были его носителями, т. е. какие народы были непосредственными предками славян, какие археологические культуры ими создавались. Критикуя Г. С. Гриневича за эти построения, Чудинов ничего не предлагает взамен. Может, он не считает, что славянское письмо столь древнее? Да нет. Некоторые его высказывания позволяют думать, что он также полагает, что история письменности славян и их непосредственных предков насчитывает не столетия, а именно тысячелетия. Так, комментируя слова Татищева о том, что славяне, обитая в эпоху Древнего мира рядом с евреями, египтянами, греками и италийцами, могли перенять от них письменность, Чудинов замечает: «Это интересные представления, хотя я больше склоняюсь к противоположному мнению, а именно, что праславяне и были носителями письма, тогда как другие народы перенимали его у них» (II, 58; 198). Или, описывая графическую форму письма славян, он говорит дословно следующее: «Славянское слоговое письмо имеет очень простую внешнюю форму, которая складывалась тысячелетиями…» (II, 58; 385). Однако столь древние славяне-праславяне как бы повисают у В. А. Чудинова в воздухе. Где они находились? Почему о них молчат источники? Или под каким именем они были известны в древности? Какие археологические культуры древности ими созданы? На эти вопросы учёный ответа не даёт. Другими словами, его эпиграфическим выкладкам не хватает исторического фона. Будем надеяться, что в будущем, в следующих своих работах, исследователь осветит указанные проблемы.