Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов - Миркин Яков Моисеевич

Мы догадываемся, что экономическое чудо в СССР можно было сделать не уничтожением, а решимостью поощряемого народа. Его страстным желанием жить лучше. Именно об этом нам говорят истории 15–20 стран, совершивших экономическое чудо после Второй мировой войны. Об этом во все горло кричит российский НЭП.

Какой же все-таки это был Зверь по Апокалипсису. Не герой. Один из жесточайших диктаторов XX в. Так называемый «отец народов». «Великий вождь и учитель». «Вдохновитель и организатор» всего. «Безгранично доверие трудящихся нашей страны мудрому сталинскому руководству»[250].

Нам с ним жить и дальше в мучительной двойственности, когда победа и поражение – они величайшие – одно и то же.

И он еще здесь.

Он никуда не делся.

1991. Пытаться

Уроки на будущее. Горбачев

Сначала – отдать должное. Горбачев – человек, который дал России шанс взять новый старт, «вернуться» к февралю 1917 г. Сделал это, когда прошли три поколения, после 70 лет бытия в железобетонном государстве, в директивной экономике, под «сенью» тотальной обработки массового сознания. Он – крупный, особенный человек. Если не удержал, не смог, ошибся – судить не имеем права. Никто из нас не брал на себя такой тяжести и таких страданий, потому что без них «перестройку» было вынести нельзя.

Подробности катастрофы (1987–1991) см. ниже.

Но почему неудача? Почему вместо союзного государства – распад? Почему не удалось в союзе, всем вместе, создать развитую рыночную экономику и через 15–20 лет войти в «золотой миллиард»?

Любые реформы должны быть популярными

Это – главный урок. Начинать только с тех реформ, которые реально улучшают положение людей. Особенно если речь идет о полуголодной стране, зависящей от импорта зерна. Если реформы делают семьи состоятельнее, модели коллективного поведения меняются. В стране возникает центростремительное движение. Оно способно преодолеть любые конфликты интересов, любую деструкцию.

Главная проблема «перестройки» 1980-х в том, что рост благосостояния на деле не был целью № 1. Масса других целей – высвобождение, обновление, демократизация, новое мышление, гласность, конец холодной войны, ускорение, интенсификация, научно-технический прогресс, догнать в технологиях, самостоятельность, самоокупаемость и т. п.

Но во всем этом мало было – накормить, набить семьям карманы, дать им собственность. Хотя начинали правильно – разрешили индивидуальное предпринимательство, кооперативы.

Реформы должны не отнимать, а прибавлять

Жестокой ошибкой рубежа 1990-х было рассматривать сбережения населения не как заработанные «потом и кровью», а как «денежный навес», не обеспеченный товарами, который нужно убрать отъемом – денежной реформой. Такие удары никогда не забываются и не прощаются, особенно, когда экономика и реальные доходы населения падают.

Такой была денежная реформа января 1991 г. В апреле еще один отъем – рост розничных цен, регулируемых государством, в 2–3 раза[251]. А следствие? Усиление хаоса в экономике.

Трансформацию дирижистских обществ начинать с экономики

И не начинать с демонтажа вертикалей власти. Сначала высвобождение экономики, появление в ней рыночных начал, частных интересов, рост на этой основе товарной массы и состоятельности населения, ослабление принуждения в производстве, при сохранении жестких политических и административных вертикалей (с осторожными подвижками в идеологии).

Это сохраняет управляемость во время реформ.

А уже затем на основе все большей «сытости», роста, атмосферы подъема – начало осторожного демонтажа вертикалей, переход ко все большей свободе в политической сфере, демократизация, «высвобождение» населения.

«Поворачивая экономику к рынку, важно помнить – делается это ради человека»[252]. С этим нельзя не согласиться. Обратное означает хаос и распад, как это и случилось в бывшем СССР.

Развитие должно опережать деструкцию

Смещение в сторону свободы против принуждения неизбежно вызывает взрыв энергии в обществе, множественности интересов. Растет энтропия системы, в ней возникают разрушения.

Они должны опережаться развитием (рост ресурсов, технологий, связанности общества, ослабление центробежных сил).

Если бы в конце 1990-х в СССР сформировался удачный экономический проект (быстрый рост, наполнение потребительского рынка, сокращение разрывов в технологиях с Западом, либерализация в двухсекторной экономике), то, с высокими шансами, распад Союза мог бы не случиться или же распад был бы не таким жестким, открывая дорогу для интеграции постсоветских государств (вместо, на практике, нарастающего десятилетиями раскола).

Когда произошел перелом? Когда деструкция, реакция распада в СССР опередила развитие? По оценке, время перелома – лето-осень 1988 г. (начало «парада суверенитетов»).

Личности

Заболтать, заговорить – и не успеть. Создать картинку говорения, а не делания, с неизбежной усталостью публики, с быстрой утратой доверия – «опять он»/«они». Отстать от темпов изменений, которые сами же вызвали. Быть оттесненными другими деятелями. Создать атмосферу «утраты ресурсов и контроля», «игры вдогонку» и, наконец, утраты власти. Повторяться на уровне общих концепций, без деталей. Утратить новизну.

Все это «слепок» с того, что случилось в 1917 г. и в конце 1980-х. Так проигрывают.

Золотая середина

Времена перемен – всегда поток крайностей, особенно в идеях. В конце 1980-х крайность «слева» – возврат директивной экономики, крайность «справа» – рыночный фундаментализм.

Во второй половине 1980-х напрашивалась, кричала о себе идея «золотой середины». Это двухсекторная экономика, в которой, опережая всех, нарастает частный сектор, прежде всего аграрный, больше товаров и услуг для населения («накормить и насытить»), а госпредприятия сбывают свою продукцию (ту, что сделана сверх плана) на рынке, потихоньку врастая в коммерцию и размывая госсобственность. Коммерческие банки возникали бы с отставанием от событий в реальном секторе (а не наоборот, как это было). Почему? Нужен какой-то остров стабильности (расчеты, кредиты, процент, валютный курс и т. п.) в изменяемой экономике.

Если бы линия «золотой середины» победила в 1986–1988 гг., политическая и экономическая реальность могла быть совершенно другой.

Крайности, как и раньше в истории России, взяли верх. Победил рыночный фундаментализм. Мы сбросили с обрыва большую универсальную экономику (вместо ее осторожного преобразования) и получили на выходе сырьевую, огосударствленную экономику, на 70–90 % зависящую от импортных технологий, с огромными пустыми продуктовыми нишами, заполненными импортом, настроенную на постоянный вывоз людей и капитала.

Треть века, из крайности в крайность – к экономике вертикалей. Ну что за жизнь!

Двоевластие

Нет ничего хуже во время реформ, чем возникновение параллельных центров силы. Это хорошо показали февраль и октябрь 1917 г. И это же подтверждено со всей очевидностью в 1988–1991 гг. Как только двоевластие начинает набирать силу – деструкция и распад неизбежны.

Выучить уроки

Все это легко говорить, будучи свидетелем, а не участником событий. Или же после 30-летнего пути трансформаций, когда набирается и свой, и чужой опыт. Поэтому учить эти «уроки» нужно с глубоким уважением к тем, кто во второй половине 1980-х, находясь во власти, ввязался в уникальное, новое дело – в попытку изменить дирижистское общество, административную экономику, имевшую 70-летнюю традицию. До этого Россия веками была жестко централизованным государством. Все это при тотальном отсутствии международного опыта (Китай был еще не в счет).