Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами - Генри Мэйхью

а этого нам мало на жизнь. Я хочу сказать, сэр, что дети должны есть хоть немножко мяса, а мы с моим стариком хотим немножко выпить для бодрости духа. Так что меня к этому вынуждает бедность, сэр, и ничто — Господь свидетель! — не могло бы меня заставить делать это только ради пропитания бедных детей. А на кого им рассчитывать, если не на свою работящую, но несчастную мать, которая сейчас разговаривает с вашей милостью? Не дадите ли бедной женщине полпенса, сэр? У меня дома семеро маленьких детей, а мой муж лежит в горячке. Для вас это пустяк, ваша милость, только полпенса для бедной женщины, у которой не было и крошки хлеба во рту со вчерашнего утра, прошу вас». И она воскликнула, прерывая себя: «Я и забыла, что разговариваю с вами. Я так привыкла к такому языку, что, когда просила у вас деньги, перешла на наш жаргон. Но ваша милость знает, о чем я. Нет ли у вас хоть шести пенсов, чтобы порадовать сердце вдовы?»

«Теперь ты называешь себя вдовой, — сказал я, — а раньше говорила, что ты замужем и у тебя семеро детей. Так кто же ты?»

«Кто я? То, что я сначала вам сказала, правда. Но у меня в запасе столько разных уловок, что — ей-богу — я сама сбиваюсь с толку. Иногда я вдова и хочу порадовать свое сердце медяком, а в другой раз я трудолюбивая безработная швея, которая окажется на улице, если не найдет себе какое-нибудь занятие. Иногда зарабатываю кучу денег тем, что я бедная старая калека, повредившая руку на фабрике при взрыве паровой машины. Тогда я заматываю себе руку так, что она делается ужасно большой. А когда я прихожу домой, мы немножко выпиваем с друзьями, и начинается шумное веселье. Теперь я рассказала вашей милости все. Не дадите ли полпенса, как я просила сначала?»

Правильно было бы закрывать парки в ранний час, если такие люди, которые только что были описаны мной, существуют и занимаются своими нечестными делами столь бесстыдно. Вы лишь постигаете порочность человечества, ведя поиск ниже поверхности общества. И для определенных целей такие знания и сведения полезны и благотворны для него. Поэтому филантроп должен преодолеть свое отвращение и откинуть покров, кое-как наброшенный на скелет.

Иждивенцы проституток

Описав склад характера, привычки и т. п. различных категорий проституток, я теперь подхожу к тем людям, которые близко связаны с ними и находятся на их иждивении. Это очень многочисленная группа людей, которая включает в себя содержателей публичных домов, соглядатаев за «переодетыми квартирантками», содержателей домов свиданий, сводниц, сводников и сутенеров, альфонсов и вышибал.

Содержатели публичных домов

Они могут быть как мужчинами, так и женщинами. Чаще это женщины, хотя каждый, кто содержит подобные заведения, подходит под это определение. Публичные дома бывают двух видов — дома свиданий или дома, в которых женщины проживают, питаются, одеваются и т. д., а выручка от их занятий проституцией идет в карман самой хозяйки борделя, которая обычно получает весьма приличный доход от их позора.

Нет лучшего примера таких заведений, чем публичные дома на Кингз-Палас в Сент-Джеймсе, расположенные на узкой улочке, ведущей с Пэлл-Мэлл напротив «Гвардейского клуба» на Кинг-стрит неподалеку от Сент-Джеймсского театра. Они представляют собой и дома свиданий, и собственно бордели. Мужчины могут привести сюда своих женщин, заплатив за комнату и временный приют, или им могут предложить женщин, живущих в доме. Несчастные создания, обитающие в таких заведениях, полностью находятся во власти хозяев борделей, жиреющих на их проституции. Когда они впервые попали в город, им, наверное, все здесь было незнакомо, они не знали в городе ни души, и даже сейчас им было бы некуда пойти, если бы они могли убежать отсюда. Но это очень трудно сделать, учитывая то, что за ними бдительно следят днем и ночью. У них нет одежды, чтобы погулять по улицам. Часто они проводят в постели весь день, а ночью одеваются в кричаще безвкусные наряды. Если они выходят на улицу по делу, за ними пристально следит один из слуг: когда их прелести увядают, они обычно заканчивают тем, что становятся служанками содержателей борделей и проституток, или соглядатаями, или, возможно, и тем и другим.

На Оксендон-стрит тоже есть дома, где женщин содержат таким же образом.

Одна из жертв этого позорного установившегося порядка рассказала мне, что ее заманили в эту ловушку, когда ей было шестнадцать лет. Какое-то время она предоставляла свои услуги старикам, которые платили большие деньги за обладание ею.

«Я родилась в Мэтлоке в Дербишире, — начала она свой рассказ, — мой отец был камнетесом, а я работала в магазине, полировала камни и изделия, а весной 1851 года мы услышали о Великой выставке. Я очень захотела поехать в Лондон, увидеть красивые магазины и всякое такое, и отец написал моей тетке, которая жила в Лондоне, чтобы узнать, нельзя ли мне приехать и пожить у нее недельку-другую и посмотреть выставку. Через несколько дней мы получили ответное письмо, в котором говорилось, что она будет рада предоставить мне комнату на две-три недели и ходить повсюду со мной. Отец не мог поехать со мной, потому что у него была работа, и я поехала одна. Когда я приехала, тетя сильно простудилась и не могла выходить из дома. Конечно, мне хотелось повсюду ходить и смотреть. И хоть я и не верила, что улицы в Лондоне вымощены золотом, мне очень хотелось увидеть магазины и места, о которых я так много слышала. Тетя сказала, что, когда ей полегчает, она поведет меня туда, но мне не терпелось, и я решила пойти одна. Я ничего не сказала тете об этом и украдкой ушла из дома однажды вечером. Какое-то время я бродила по улицам, очень довольная новыми впечатлениями. Толпы народа, вспыхивающие газовые струи и все вокруг было таким необычным и новым. Я была в восторге. В конце концов я потерялась и попала на какие-то улицы, на которых было темно и тихо. Я увидела посреди улицы одну открытую дверь, то есть она была приоткрыта. Не думая о плохом, постучала и, не услышав ни звука и не получив ответа, постучала погромче, и тогда кто-то пришел и впустил меня, не говоря ни слова. Я наивно спросила эту женщину, где нахожусь и не скажет ли она мне, как пройти до Банк-плейс. Я не знала, где находится Банк-плейс, в Ламбете, Кенсингтоне, или