Чингисхан. Верховный властитель Великой степи - Александр Викторович Мелехин

чуть было не привели к расколу между сородичами: сначала жены Сача бэхи Хорижин хатан и Хурчин хатан[327] набросились на виночерпия Шихигура, обвинив его в нарушении установленной последовательности угощения собравшихся на пир. А затем Бури бух[328], который был на этом пиру распорядителем от журхинцев, не только вступился за вора из племени хатагин, «пойманного за руку» распорядителем от боржигинов Бэлгудэем, но и намеренно «рассек мечом обнаженное плечо Бэлгудэя».

Сводный брат Чингисхана попытался было замять этот конфликт. «Но не внял словам Бэлгудэя Чингисхан, и похватали наши и журхинцы дубины да кумысные мутовки[329] и поколотили друг друга изрядно. И все же одолели наши журхинцев и полонили ханш их вздорных — Хорижин хатан и Хурчин хатан. А когда журхинцы запросили мира и во дружестве поклялись, наши не упирались и воротили им двух ханш — Хорижин хатан и Хурчин хатан»[330].

Конфликт, который спровоцировали журхинцы на пиру у Чингисхана. Миниатюра из «Сборника летописей» Рашид ад-дина. XIV в.

Автор «Золотого изборника» Лувсанданзан к своему описанию происшествия на пиру в Ононской дубраве добавил легенду о том, как Чингисхан «умерил высокомерие» братьев Хасара и Бэлгудэя. Очевидно, что эта легенда является отголоском тех реальных событий, а также непростых отношений между Чингисханом и Хасаром, которые дали основание старику-прорицателю Сорхану подозревать Хасара в «стремлении к царствованию». В легенде говорится:

«В этой суматохе (во время конфликта с журхинцами. — А. М.) Бэлгудэй шел и бил по сторонам своим кожаным мешком с кумысом. Левой же рукой (в нарушение традиционного порядка. — А. М.) он подсадил владыку на белую яловую кобылицу…

После того августейший владыка сказал: «…Бэлгудэй не уважил меня — посадил на коня левой рукой, и потому достоин порицания!»

Затем Хасар и Бэлгудэй говорили друг другу: «Не в праве был владыка столь жестоко порицать нас…»

Когда владыка прознал о речах братьев своих, решил он высокомерье их умерить. И предстал он пред ними старцем согбенным, продающим лук самодельный. Хасар и Бэлгудэй удивились внезапному появлению незнакомого старика и вопрошали: «Кто ты, и откуда ты явился?»

И отвечал им старец: «Сир и убог я. Вот луки мастерю и продаю».

«Так ты нам предлагаешь этот жалкий лук?!» — надменно братья вопрошали.

«Быть может этот лук и плох, но убедится в этом тот, кто тетиву его натянет», — ответствовал старик.

И принял Бэлгудэй из рук старца лук, но как ни силился, не смог натянуть тетивы его. Тогда старик передал свой лук Хасару. Но и тому он оказался не под силу.

Чингисхан предстает перед братьями в образе согбенного старца, продающего самодельный лук. Иллюстрация Ж Саруулбуяна к «Беседе Хасара и Бэлгудэя со старцем».

В тот же час обернулся согбенный старик степенным седовласым старцем, восседающим на сером муле с синим пятном во лбу; и вставил в лук свой он стрелу златую, и натянул что есть мочи его тетиву, и выстрелил, да так, что под стрелой его и скала не устояла: разбил ее в пух и прах. И молвил тогда старец седовласый укоризненно:

«О, братья меньшие Владыки нашего — стрелок искусный Хасар и ты, борец могучий Бэлгудэй! Чем языком трепать спесиво, не лучше ль хану послужить ретиво!»

И устыдились братья речей своих, и, глядя вослед удалившемуся старцу, молвили покаянно: «Воистину, гений-хранитель Владыки нам явился!»

С тех самых пор братья смирили гордыню свою»[331].

Соперничество братьев, Тэмужина и Хасара, по-видимому, имевшее место и прежде, усугубилось из-за свойственных последнему завышенного самомнения и высокомерия, что нашло отражение в процитированной выше легенде. И хотя в этот период удалось избежать «раздела кочевий», впоследствии, как мы узнаем из наших источников, они некоторое время все же жили порознь.

Глава восьмая

«В их убиении мы соучаствовать должны!»

(1196–1198 гг.)

«Так истребим же ворогов-татар, от коих наши предки принимали смерть».

Чингисхан[332]

Как следует из предыдущего повествования, в первые годы своего предводительства в улусе «Хамаг Монгол» (Все Монголы) Чингисхан был вынужден одновременно решать многочисленные, очень сложные задачи.

Прежде всего он стремился положить конец «необузданному произволу и безграничному своеволию» родоплеменной аристократии, недавно возведшей его на ханский престол. Причем, «ослабить значение и силу аристократии» Чингисхан пытался «не одною войною, но и политикой». Именно поэтому после конфликта, который спровоцировали журхинцы на пиру у Чингисхана, когда они «запросили мира и во дружестве поклялись, наши (Чингисхан со товарищи. — А. М.) не упирались и воротили им двух ханш — Хорижин хатан и Хурчин хатан»[333], а «впоследствии, с тем, чтобы поладить друг с другом… послы обеих сторон скакали взад и вперед, [договариваясь] о заключении мира…»[334]

Главную причину конфликта Чингисхана и журхинцев китайский монголовед Сайшаал видел в том, что «журжинцы были потомками Охин бархага, старшего сына Хабул-хана. И, хотя их предводители, Сача бэхи и Тайчу, предпочли Чингисхана Жамухе, они кичились своим старшинством и стремились превратить молодого хана Чингиса лишь в номинальную фигуру. Намерения Чингисхана покончить с раздробленностью монгольских родов и племен противоречило их устремлениям своевольно управлять своими подданными.

Иными словами, быть ли монгольским племенам объединенными в единое государство или оставаться по-прежнему раздробленными, — вот в чем заключалась суть этого конфликта… который начиная с битвы при Далан балжуде и вплоть до 1196 года продолжал еще более углубляться и, наконец, перерос в военное противостояние»[335].

Развитие и развязка описанного выше конфликта между Чингисханом и предводителями племени журхин происходили на фоне другой распри, которая случилась в 1195–1196 годах между чжурчжэньским Алтан-ханом и его вассалом, татарскими племенами. В избиении последних Чингисхан также решил «соучаствовать».

* * *

Предыстория чжурчжэне-татарской распри такова: «После того как чжурчжэни уничтожили империю киданей и создали державу Алтан-хана (империю Цзинь. — А. М.), между ними и татарами с 1127 года установились тесные взаимоотношения; татарские племена стали самым надежным проводником их враждебной государственной политики по отношению к монгольским племенам. Цель чжурчжэней была в том, чтобы «властвовать над инородцами силами самих же инородцев»…

Однако власти чжурчжэньского государства не были заинтересованы и в том, чтобы укреплялись сила и мощь самих татар. Они не только прекрасно знали ситуацию в татарском лагере, но и ждали подходящий момент, чтобы под любым предлогом воздействовать на татар…

В 1194 году монгольские племена хатагин и салжуд вторглись в порубежные районы чжурчжэньской державы. Ее правитель, Чжанцзун-хан…