Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен - Отшельник Извращённый

всё ещё пыталась запомнить очередное число через образы. — Реально работает!

— Хм… — Минако поджала губы, но в глазах читался неподдельный интерес. — Весьма познавательно.

Казума же, наблюдая из-под маски, улыбнулся: «Умно. Показать практический навык и одновременно продемонстрировать свой подход к решению проблем. Она определённо знает, как произвести впечатление.»

Харуно снова вышла на сцену:

— Следующее выступление представит Окубо-сан.

Хина поднялась так энергично, что несколько лепестков цветущих деревьев, кружившихся рядом, разлетелись в стороны. В её походке не было ни грамма той церемонности, что демонстрировали предыдущие участницы — она двигалась как щука в пруду, готовая к рывку.

— Всем привет! — её широкая улыбка озарила сцену, явно не заботясь о традиционной сдержанности. — После такой гимнастики для ума самое время размяться физически!

Минако едва заметно поморщилась от такой прямолинейности, но Хину, похоже, совершенно не волновало чужое мнение.

На сцену вынесли деревянные доски разной толщины, установив их на специальных подставках. Хина ловко подвязала рукава юкаты, обнажив натренированные руки — явно не те, что обычно демонстрируют благородные невесты.

— Что общего между бизнесом и боевыми искусствами? — спросила она, принимая боевую стойку. — В обоих случаях важно уметь… — её кулак со свистом рассёк воздух, — … пробивать преграды!

ТРАХ!

Первая доска разлетелась от молниеносного удара.

— Ого! — выдохнула Сатоми, прикрыв рот рукавом.

— Впечатляет… — протянула Рика.

Хина не остановилась. Её движения слились в единый танец — красивый и смертоносно точный. Каждый удар, каждый разворот был отточен тысячами тренировок.

БАХ!

Вторая доска треснула пополам от удара ногой.

— Сила важна, — комментировала Хина между ударами, — но без контроля она бесполезна.

КРАК!

Последняя, самая толстая доска, разлетелась от комбинированной атаки.

— Вот это да… — прошептала Юна.

Хина замерла в финальной стойке, дыхание оставалось ровным, словно просто прогулялась по саду.

— А теперь, — она хитро улыбнулась, — покажу кое-что особенное.

Она достала из рукава бумажный лист и подбросила его в воздух. В следующее мгновение её руки превратились в размытое пятно — серия ударов была настолько быстрой, что казалась единым движением. Когда листок опустился, она поймала его. Весь как решето.

— Сила без контроля — просто грубость, — сказала она, аккуратно складывая лист. — Настоящее мастерство — знать, когда ударить, а когда остановиться.

После чего поклонилась и спрыгнула со сцены, приземлившись легко, как кошка.

— Сумасшедшая, — пробормотала Минако, но прозвучало как невольное восхищение.

— А какая техника, — восторженно заметила Сатоми.

Акане же просто кивнула, признавая мастерство.

Казума же вынес очередной мысленный вердикт: «Занимательно. Сила через контроль значит. Она определённо умнее, чем хочет казаться.»

Харуно объявила следующую:

— Широсаки-сан, проходите на сцену пожалуйста.

Юна поднялась так плавно, что казалось не идёт, а течёт, как вода.

— В этом саду, — начала она мягким голосом, — среди фонарей и растений, я хотела бы показать вам то, что обычно остаётся незамеченным.

На сцену вынесли три прозрачных сосуда с водой и несколько свежесрезанных цветов. Юна опустилась перед ними на колени с такой грацией, что даже Минако невольно выпрямила спину.

— Вода, — произнесла Юна, касаясь пальцем поверхности, — самая удивительная стихия. Она может быть и нежной… — по воде пошла рябь, создавая причудливые узоры, — и разрушительной.

Широсаки брызнула в воду несколько капель чернил, и те начали причудливо растворяться, создавая в воде подобие танцующих призраков.

— Жизнь похожа на воду, — продолжила она, начиная создавать икэбану. — Также течёт, меняется, принимает новые формы…

Её руки двигались с грацией и точностью. Каждый цветок, каждая ветка находили своё идеальное место в композиции. Но что-то было необычное в её технике — не просто составление традиционного японского букета, а нечто иное.

— Смотрите, — Юна указала на отражение композиции в воде. — Иногда то, что кажется простым отражением, открывает совершенно новый мир.

Действительно, отражение создавало причудливую игру от света фонарей, превращая обычную икэбану в нечто волшебное.

— Ого… — выдохнула Хина. — Я думала, она просто цветочки поставит.

— Тихо ты, — шикнула Рика, явно заинтригованная.

Юна закончила работу и слегка отступила, позволяя всем увидеть результат. В центральном сосуде распустилась композиция из белых цветов, их отражение в воде создавало иллюзию бесконечности. В боковых сосудах красные и синие цветы будто соединялись через бесконечное пространство.

— Иногда, — произнесла та, поднимаясь, — красота не в том, что мы видим, а в том, что остаётся невидимым. Как и любовь. Память. Надежда.

Она поклонилась и также плавно вернулась на своё место.

— Завораживающе, — прошептала Сатоми.

— И немного жутковато, — добавила Хина, но в голосе проскользнуло уважение.

Акане задумчиво смотрела на композицию, явно пытаясь разгадать скрытый смысл.

А Казума подумал: «Она показала не просто искусство — создала метафору. Впечатляюще.»

— Куросаки-сан, просим вас на сцену, — прозвучал монотонный голос Харуно.

Сатоми поднялась так осторожно, будто боялась спугнуть саму тишину. В движениях какая-то особая мягкость по сравнению с остальными.

— Добрый вечер, — голос был тихим, но в нём слышалась искренняя теплота. — Я хотела бы поделиться с вами не просто умением, а частичкой души.

На сцену вынесли небольшой стол с ингредиентами для вагаси. Сатоми опустилась перед ним и начала работу.

— В детстве, — говорила она, ловко замешивая тесто, — моя бабушка учила меня, что в каждое движение нужно вкладывать любовь. Иначе даже самые дорогие ингредиенты не создадут настоящего вкуса.

Её пальцы двигались с удивительной точностью, превращая простое тесто в произведения искусства. Лепестки сакуры, хризантемы, листья клёна — каждая сладость становилась маленьким шедевром.

— Видите эти прожилки на лепестках? — она показала почти готовый цветок. — Их нужно делать очень осторожно. Один неверный нажим — и цветок потеряет свою душу.

— Душу? — переспросила Хина. — Это же просто конфета…

— Ничего не бывает «просто», — мягко возразила Сатоми, ещё и впервые так уверено. — Каждая вещь, в которую вложено сердце, становится особенной.

Она закончила работу, представив поднос с двенадцатью разными сладостями — каждая изображала уникальный цветок или лист.

— Я назвала эту коллекцию «Времена года в саду», — сказала она, поднимаясь. — Потому что даже в самый холодный день можно найти каплю тепла, если знать, где искать.

После чего поклонилась и тихо вернулась на место.

— Какая милота… — протянула с лёгким сарказмом Рика, хотя в глазах читалось искреннее