Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен - Отшельник Извращённый

— Вот как? — Минако приподняла идеально выщипанную бровь.

— Да, — кивнул он, вспомнив из глубин памяти информацию об этих церемониях. — Понимаете, каждый раз, когда я пытаюсь постичь глубину этого искусства, случается что-нибудь неординарное.

— Например? — в голосе Минако появилось неприкрытое любопытство.

— Ну, например, — Казума почесал щёку под маской, — однажды я так увлёкся созерцанием чаши, что не заметил, как чай остыл. А когда попытался его выпить, случайно поперхнулся и облил рубашку. В другой раз я так старался правильно держать чашку, что у меня затекла рука. И затем я понял, оказывается, звук падающей чайной чаши прекрасно гармонирует с криком испуганного мастера чайной церемонии.

Улыбались почти все. Даже Акане прикрыла рот рукавом, пытаясь скрыть улыбку. Ох, уж эта его откровенность. Не боится показать свои недостатки, а это многого стоит.

Минако, слушая его, выглядела так, будто не знала — ужасаться ей или смеяться.

— Но, — Казума поднял палец. — Несмотря на все мои неудачи, я глубоко уважаю это искусство. Просто, видимо, чайная церемония тоже имеет чувство юмора. По крайней мере, в моём случае.

— То есть… — Минако явно пыталась найти в этом ответе, нравится ли ему нечто подобное традиционное, — вы не против чайных церемоний?

— Что вы! — Казума картинно приложил руку к сердцу. — Я за! Всегда! Просто, думаю, мне нужна очень терпеливая учительница. И, желательно, чайный сервиз из небьющегося материала.

Сад снова наполнился улыбками. А Минако не выдержала и покраснела: «Боже, он умудрился превратить мой идеальный вопрос в фарс, но почему-то я даже не могу на него злиться. И про учительницу… Это был намек, чтобы я его научила? Или он просто шутит… Какой же Казума-сама сложный!»

Сатоми нервно теребила рукав юкаты. Все остальные уже задали такие интересные вопросы, а она… она даже не знала, стоит ли вообще что-то спрашивать. Но взгляды других девушек и выжидающая тишина буквально заставили её поднять руку.

— Эм… Казума-сама, — начала она тихим голосом, чуть покраснев. — Можно… можно тоже задать вопрос?

— Конечно! — ободряюще кивнул он.

Сатоми слегка улыбнулась, набираясь смелости:

— Я хотела спросить про цветы.

— Про цветы? — в голосе Казумы прозвучало искреннее удивление.

— Да, — она опустила глаза. — Если бы вы могли быть любым цветком, каким бы хотели стать?

— О-хо-хо! — вдруг выпалила Хина. — Наконец-то нормальный женский вопрос!

— Тише ты! — шикнула на неё Рика.

Казума задумчиво потёр подбородок:

— Интересно. Уверен, большинству в голову в таких случаях придет образ сакуры — она красивая, благородная. Или хризантемы — символа императорской семьи. Но я бы выбрал одуванчик.

— Одуванчик⁈ — Сатоми удивлённо распахнула глаза.

— Именно! — подтвердил он с энтузиазмом. — Это же самый оптимистичный цветок из всех, что я знаю. Растёт где хочет, как хочет и когда хочет. Бетон треснул? Одуванчик тут как тут!

Девушки заулыбались, глядя на его воодушевление.

— А ещё, — продолжил Казума, — у него потрясающая система распространения. Представьте: стоит подуть ветру — и сотни маленьких парашютиков разлетаются по миру. Прямо как бизнес-империя с франчайзингом! Ну и, самое интересное, — его глаза за маской блестели, — одуванчик умеет быть разным. Сначала жёлтый и яркий, потом белый и пушистый. Умеет меняться, но при этом остаётся собой. Всё тем же одуванчиком. А ещё…

Казуму было не остановить:

— Его совершенно невозможно победить! Сколько бы садовники не боролись с одуванчиками, те всё равно возвращаются. Настоящие сорняки-оптимисты!

Сатоми рассмеялась, прикрыв рот рукавом:

— Казума-сама, вы… вы удивительный! Превратить простой одуванчик в такую интересную метафору…

— Ну что вы, — он картинно поклонился. — Просто нельзя недооценивать цветок, который умудряется жить везде, всегда добивается своего и при этом остаётся таким солнечным. Хотя… — его взгляд хитро прищурился за маской, — возможно, я просто пытаюсь оправдать тот факт, что в детстве постоянно дул на одуванчики и разносил их семена по всему Токио. Наверняка, садовники меня за это очень, хм, любили.

Сад наполнился смехом.

«Как у него это получается⁈» — подумала Сатоми, искренне улыбаясь.

Когда смех немного утих, а Казума уже готов был сделать шаг назад, чтобы дать всем возможность передохнуть, голос подала Акане Фудзивара.

— Казума-сама, — начала она c нотками в голосе, от которых остальные девушки невольно напряглись. — У меня тоже есть вопрос.

Что-то в её тоне заставило Казуму чуть выпрямиться. Даже сквозь маску кицунэ было заметно, как он сосредоточился.

— Внимательно слушаю, Фудзивара-сан.

Акане слегка наклонила голову, и чёрные глаза сверкнули в свете фонарей:

— Скажите, если бы вам пришлось выбирать между правдой, которая причиняет боль, и ложью, которая дарит счастье — что бы вы предпочли?

По саду пронёсся тихий шёпот. Вопрос оказался острее меча.

— Ох… — выдохнула Сатоми.

Хина присвистнула:

— Вот это заход…

Казума задумался. Затем медленно улыбнулся:

— Фудзивара-сан, давайте я отвечу вам не как наследник Кобаяси, а как человек, который сейчас стоит перед вами в маске лиса. — он сделал паузу, затем подумав снова о том, хотел бы он всё вспомнить или же нет, ответил совсем не так, как хотел: — Я выберу правду. Даже если она больнее тысячи ножей.

— Почему? — в голосе Акане промелькнуло что-то похожее на волнение.

— Потому что ложь — всего лишь маска, — ответил он просто. — А я, как видите, и так уже в одной. Двух масок многовато даже для кицунэ, не находите?

Акане впервые за вечер позволила себе лёгкую улыбку:

— Но разве не бывает ситуаций, когда ложь во спасение лучше жестокой правды?

— Бывает, конечно, — кивнул Казума. — Например, когда девушка готовит суп, который получился, скажем так, на любителя. Тут можно и соврать. Но, — он поднял палец, — в по-настоящему важных вещах. В том, что касается чувств, отношений, доверия — только правда. Потому что счастье, построенное на лжи — ничто иное, как замок из песка. Красивый, но недолговечный.

Акане смотрела на него так пристально, словно пытаясь что-то понять:

— Даже если эта правда может разрушить всё?

— Особенно тогда, — твёрдо ответил Казума. — Иногда, Фудзивара-сан, нужно позволить чему-то разрушиться, чтобы построить что-то настоящее. Хотя… — он вдруг усмехнулся, — возможно, я просто плохой архитектор и не умею строить красивые