Тень - Карин Альвтеген

Листая книгу, Аксель чувствовал, что у него вспотели руки. Он встречается с читателями уже в четвертый раз за эту осень, и его выступление снова поставили в завершение программы. Из него делают главную знаменитость вечера, а это не всегда нравится другим.

— Надеюсь, кроме теплых закусок, найдется и что-нибудь погорячее.

Реплика Торгни Веннберга вызвала смех. Ему выпала честь открыть вечер.

— Думаю, разочарованным не уйдет никто.

Они ждали за сценой. В провинции встреча с писателями была популярным развлечением, свободных мест в зале обычно не оставалось. Писателям такие мероприятия давали возможность почитать вслух свои произведения, рассказать о книгах и, может быть, кое-что продать. В начале семидесятых в книготорговой сфере наблюдался спад, цены на книги росли, продажи падали. Впрочем, в последнее время оптимизма стало больше, но за новые проекты издатели все равно брались с осторожностью. Сам он чувствовал себя более или менее уверенно, но в издательстве выражали беспокойство оттого, что он затягивает с новой рукописью. Именно издатель уговорил Акселя встретиться с читателями, хотя он и не мог пока представить публике новое произведение. Аксель сомневался. Книга, над которой он работал, была далека от завершения, и ему все чаще казалось, что он никогда ее не закончит. Целыми днями он сидел, запершись в кабинете, пытаясь извлечь из себя хоть несколько слов — и с каждым днем все глубже погружался в растерянность. Он боялся, что потерял что-то важное. Раньше книги писались без усилий, он просто прислушивался к себе и записывал. Сливался с божественным источником, бившим из его пера. Повинуясь своему долгу, записывал все, что приходило свыше. Чувствовал свою принадлежность к избранным. Впрочем, материя эта была очень тонкой — творчество требовало отрешения от всех земных помех. И вдруг источник иссяк. Акселю показалось, будто у него отняли дар. Или что злость Алисы опустилась на их дом, словно купол, и перекрыла этот источник. После того как Ян-Эрик уехал в Штаты, Алиса пошла вразнос, и находиться рядом с ней стало совсем трудно. От ее присутствия воздух начинал искрить, и это убивало любое творчество. Аксель согласился на осенние встречи с читателями в том числе и из-за Алисы. Ему хотелось глотнуть свежего воздуха.

Несмотря на отсутствие новой книги, организаторы решили, что в конце вечера выступит именно он. Он не испытывал ни радости, ни гордости. Он прятался за старыми результатами, а это удовлетворяло его не больше, чем воспоминание о вчерашнем бутерброде может удовлетворить сегодняшний голод. Он жил для того, чтобы писать, без этой способности он — ноль. А просто стоять на сцене и вызывать восхищение — неприятно. У него создавалось впечатление, будто публика подсматривает за ним в замочную скважину.

— До начала осталось десять минут.

Организатор вечера вышел, писатели остались одни.

С Торгни они давно знакомы, остальных двоих он видит впервые. Дебютант и детективщик. Последнему, по-видимому, удалось продать приличное количество экземпляров, хотя совершенно непонятно, как люди могут читать такую макулатуру.

Торгни взял книгу, которую Аксель держал на коленях, и посмотрел на нее так, словно она могла выдать ему какую-то тайну.

— А ведь этом году у тебя ничего нового нет. Эта, кажется, вышла в позапрошлом?

Он развернул книгу.

— Ты будешь читать отрывки из нее, а о том, над чем работаешь, как всегда, не проронишь ни слова.

Он рассмеялся, но шпильку — насчет новых книг и по поводу того, что Аксель наотрез отказывался говорить о собственном творчестве, — все присутствующие явно заметили.

— Да, я собирался прочитать отдельные места.

— А что с новой книгой? Или после того, как ты мне о ней расскажешь, меня придется пристрелить? — Торгни бросил взгляд на прислушивавшихся к их разговору писателей, которых этот разговор откровенно забавлял. Непочтительный Торгни и скрытный гений, о котором столько судачат. Аксель знал, что о нем говорят, но не собирался извиняться за то, что серьезно относится к творчеству. Клоунов вроде Торгни пруд пруди, им только дай волю. Иногда Торгни заходил к Акселю — без предупреждения и с обязательной бутылкой в кармане. Случалось, его визиты развлекали Акселя, нарушая однообразие жизни, но чаще они ему все же мешали. Их объединяло общее происхождение — оба родились в бедных семьях, но Аксель подозревал, что Торгни наведывается к нему исключительно из любопытства, хочет быть в курсе событий его жизни. Находясь рядом на дистанции, легче предвидеть результаты соревнования. Аксель отдавал себе отчет, что дружба Торгни неискренна, но у Акселя было явное преимущество. Его имя упоминали даже в связи с Нобелевской премией. А его избрание в Шведскую академию активно обсуждалось в прессе.

— С книгой все хорошо. Просто я не хочу отпускать ее от себя, пока не закончу. Остались последние штрихи. Не хочется, чтобы она получилось слабее предыдущей.

Последний роман Торгни получил разгромные рецензии в центральных газетах «Дагенс нюхетер» и «Свенска Дагбладет». Аксель с удовольствием прочитал саркастические формулировки критиков.

Торгни посмотрел на часы:

— Пора.

Аксель продолжал спокойно сидеть.

— Ты же вроде первый идешь?

Торгни улыбнулся, прищурил глаз и поднял руку. Выпрямив указательный палец, он нацелил его на Акселя, как дуло пистолета. Слава богу, хоть чувство юмора у него есть.

Встреча с читателями оказалась не хуже и не лучше, чем ожидалось. Открывая вечер, Торгни много острил, и публика то и дело взрывалась смехом. Торгни честно рассказал о муках творчества и источниках вдохновения, а закончил чтением вслух отрывка из своей книги. Акселя охватило неприятное чувство, и с каждой минутой оно росло. Книга, которую он держал в руках, стремительно теряла актуальность, и ему все больше казалось, что написал ее не он, а кто-то другой, а его заставляют эту книгу защищать. Настал его черед выходить на сцену и, слушая проникновенные слова, которыми его представляли залу, он пытался войти в роль знаменитого писателя.

— …который благодаря мастерству рассказчика и богатству языка дарит читателям волшебные впечатления. Точные описания самых сложных переживаний позволяют ему указать нам путь примирения в жестоком и бесчеловечном мире. Контраст между светом и мраком подчеркивает грани характера его персонажей, и их судьбы очаровывают нас. Итак, выступает Аксель Рагнерфельдт!

Ведущий говорил о незнакомце. Таким Аксель становился только в моменты вдохновения за письменным столом. А сейчас за кулисами дрожал совсем другой человек. На подкашивающихся ногах он вышел на сцену. Книга у него в руках тоже дрожала, и он боялся, что это заметят. Море лиц. Образованные, умные, начитанные.

Инженеры.

В любой миг его могут разоблачить. Быстро открыв первую страницу, он начинает читать. Читает, читает, пока время не заканчивается и он получает возможность уйти. Неистовые аплодисменты. Они обрушиваются на него волной и не смолкают. Ведущий вечера стоит рядом, очень довольный успехом. Кто-то из зрителей встает, его примеру следуют другие, и вот его, Акселя, некогда Андерссона, а теперь Рагнерфельдта, зал чествует стоя.

Но ему все равно.

Все равно.

Торгни Веннберг уже отведал угощения. Аксель понял это по его глазам, случайно столкнувшись с ним за сценой. Началась автограф-сессия, Аксель и Торгни вдвоем вышли в фойе. Сомнений в том, где чей стол, не оставалось — к Акселю уже выстроилась длинная очередь. У двух других писателей топталось всего несколько человек, чуть больше — у детективщика, но Торгни Веннберг завидовать, судя по всему, не собирался. Хлопнув Акселя по плечу, он направился к своему столу:

— Скажи, если тебе понадобится помощь!

Аксель сел и начал подписывать книги. На столе лежали издания разных лет, много старых, и некоторые из них закончились раньше, чем иссякла очередь желающих получить автограф. «Какие потрясающие книги вы пишете», — говорили ему незнакомые люди. «Вы замечательный писатель», — вторили им другие. А у него на душе становилось все противнее. Откуда эти люди взяли, что его романы хорошие? — хотелось ему спросить. Что такого хорошего есть в моих романах — вы можете объяснить мне это?

Говорить, что хорошо и что плохо, имеет право лишь тот, кто может доказать свою правоту, — думал он, подписывая книгу очередному недотепе. Который бегло перелистывал страницы, не имея ни малейшего представления о том, как тяжел писательский труд и сколько сил и времени автор положил на написание каждой фразы.

Рагнерфельдт закончил позже всех, когда остальные уже ушли на банкет. Там собралось человек тридцать — организаторы вечера и гости. На длинном столе в центре комнаты горели свечи в разноцветных подсвечниках, а вдоль одной из стен располагались столики с блюдами для фуршета. Настроение участников банкета было приподнятое.