Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

законы – делать добро и отвращаться от [делания] зла; для бессловесных же, лишенных разумности и мышления, и дурное остается непонятным и неразличимым. Итак, думаю, сказанным доселе доказано, что в людях есть разумная душа.

33. Но по церковному учению для убеждения в том, что не должно быть идолам, необходимо знать и то, что душа бессмертна. Познание же этого всего более облегчается для нас познанием тела и отличением души от тела. Ибо если в слове нашем доказано, что душа не одно и то же, что и тело, а тело по природе смертно, то необходимо душе быть бессмертной по тому самому, что она не подобна телу. И опять, если в соответствии с доказанным душа движет тело, а сама ничем другим не приводится в движение, то из этого следует, что душа самоподвижна (ὑφ’ ἑαυτῆς κινουμένη) и, после того как тело будет предано земле, опять будет сама себя приводить в движение.[230] Ибо душа не умирает, а умирает тело вследствие разлучения с нею. Поэтому если бы душу приводило в движение тело, то по разлучении с движущим ей следовало бы умереть. А если душа приводит в движение тело, то тем более необходимо ей приводить в движение и саму себя. Приводя же себя в движение, по необходимости будет она жить и после смерти тела, потому что движение души есть не что иное, как ее жизнь; как, без сомнения, и о теле говорим, что тогда оно живет, когда движется, и тогда бывает его смерть, когда прекращается в нем движение. Но это яснее можно увидеть из душевной деятельности, пока душа еще в теле. Если и тогда, когда душа заключена в теле и соединена с ним, она не ограничивается малостью тела и не соразмеряется с ним: тело лежит иногда на одре и, как бы уснув смертным сном, пребывает недвижимо, а душа по силе своей бодрствует, возвышаясь над природой тела,[231] и хотя пребывает в теле, но, как бы переселяясь из него, представляет и созерцает то, что превыше земли, и нередко, поощряемая чистотою ума, воспаряет к святым и Ангелам, [Col. 68] пребывающим вне земных тел, и беседует с ними, – то уж, разрешившись от тела (когда сие будет угодно соединившему ее с ним Богу), не тем ли более и не в большей ли еще мере приобретет она яснейшее ведение о бессмертии? Ибо если, еще будучи связанной с телом, жила она такой жизнью, которая вне тела, то по смерти тела тем более будет жить, и не прекратится жизнь ее, потому что так сотворил ее Бог Словом Своим, Господом нашим Иисусом Христом. И помышляет и мудрствует она о бессмертном и вечном, потому что сама бессмертна. Как телесные чувства, поскольку тело смертно, видят смертное, так и душе, созерцающей бессмертное и помышляющей о бессмертном, необходимо и самой быть бессмертной и жить вечно. Ибо представление о бессмертии и умосозерцание его никогда не оставят ее, пребывая в ней и служа как бы побудительной причиной для сохранения бессмертия. Поэтому-то душа и имеет представление о созерцании Бога, и сама для себя делается путем, не извне заимствуя, но в себе самой черпая ведение о Боге Слове и постижение Его.

34. А поэтому утверждаем, о чем сказано уже было и прежде, что [язычники], как отрекшиеся от Бога и кланяющиеся вещам неодушевленным, думают о себе, будто нет в них разумной души, и причисляют себя к бессловесным, и в этом самом и есть их наказание за безумие. И потому, как неодушевленные (так как благоговеют перед вещами неодушевленными), достойны они сострадания и руководства. Если же уверены они, что есть в них душа, и имеют высокое понятие о своей разумности, в чем они справедливо уверены, то для чего, будто не имея души, отваживаются поступать вопреки разуму, не мудрствуют, как должно мудрствовать, но ставят себя выше и Божества? Ибо, сами имея бессмертную и невидимую ими душу, уподобляют Бога вещам видимым и смертным. Или почему, если они отступили от Бога, снова не прибегнут к Нему? Как отвратились они мыслью от Бога и не-сущее стали представлять себе богами, так могут возвыситься умом души своей и снова обратиться к Богу. Обратиться же будет возможно, если свергнут они с себя скверну всякого вожделения, в какую облеклись,[232] и в такой мере омоются, что отринут все чуждое душе и в нее привзошедшее, представят же ее чистою от всяких примесей, какою была она сотворена, и таким образом придут в состояние созерцать в ней Отчее Слово, по Которому и сотворены были вначале. Ибо была создана душа по образу и подобию Божию, как дает разуметь об этом Божественное Писание, говоря от лица Божия: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1:26). Итак, когда душа избавится от всякого пятна загрязнившего ее греха и будет хранить во всей чистоте то, что [в ней] по образу Божию, и, соответственно, когда это просветлится в ней, она, как в зеркале, зрит в нем Слово – образ Отца и в Нем постигает Самого [Col. 69] Отца, образом Которого является наш Спаситель.

Но душе недостает сил самой достичь этого познания по причине извне [возникающего] беспокойства ума, которое препятствует ей видеть лучшее, однако же она может достичь познания Бога через созерцание видимого [мира], ибо все творение, будучи упорядоченно и гармонично устроено, дает познание Бога и провозглашает своего Владыку и Творца.

35. Бог благ, человеколюбив, благопопечителен о сотворенных Им душах, и поскольку по естеству Он невидим и непостижим, существуя превыше всякой сотворенной сущности, а род человеческий, произошедший из ничего, не достиг бы ведения о Нем – несотворенном, то по этому-то самому и привел Он тварь Словом Своим в такое устройство, чтобы Его, невидимого по естеству, могли познавать люди хотя бы из дел. Ибо из дел нередко познается и художник, которого мы никогда не видели. Говорят, например, о скульпторе Фидии, что произведения его соразмерностью и взаимным соответствием частей показывают в себе Фидия, хотя и нет его перед зрителями. Так и из порядка в мире можно познавать Творца и Создателя его, Бога, хотя и невидим Он телесным очам. Никто не смеет сказать, будто бы Бог во вред нам употребил невидимость естества Своего и оставил Себя совершенно непознаваемым для людей. Напротив того, как было сказано выше, в такое устройство привел Он тварь, что хотя невидим по естеству, однако же познается из дел. И