Героика. Сага о не очень хороших людях - Арсений Цой

плаща-дождевика был поднят, скрывая нижнюю половину лица. Дождь весело стучал по его широкополой шляпе. Когда грохотал гром, и белая вспышка освещала темное пространство, лицо старика пересекала кривая ухмылка.

В салоне было темно, и жались по углам четыре разнокалиберные фигуры. Трясясь и подпрыгивая вместе дилижансом, они коротали время, вяло переругиваясь друг с другом.

— Ай! — раздался в полумраке женский голос. Звучал он неприятно, неся в себе шипящие оттенки, будто кто-то научил разговаривать кобру. — Жирдяй! Я снова отбила ногу о твои баллоны! Зачем ты вообще таскаешь с собой эту бандуру?!

— Фамильное оружие моей семьи, — ответил ей добродушный бас, — его еще мой дед собрал. Так что без него — никуда.

— Надеюсь, когда-нибудь он взорвется у тебя под задницей!

— Не стоит ему так быстро гнать, — угрюмо пробормотал самый маленький сутулый пассажир. Сидя в своем углу, он с тоской вслушивался в дождь, барабанящий по крыше. — В такую погоду, да еще ночью — неровен час разбиться.

— Перестань канючить, остроухий, — фыркнул его сосед напротив. Голос его звучал уверенно и слегка надменно, как голос человека, с детства привыкшего во всем быть первым. — Ты знаешь не хуже нас, задание срочное, и каждая минута на счету.

Дилижанс приближался к перекрестку, когда рядом с пересечением двух дорог сгустились тени, и из мрака соткались два человеческих силуэта. Первый из них — высокий и помпезный — был настолько черен, что выделялся даже на фоне ночи, будто кто-то взял огромные ножницы и вырезал фигурку из пустоты между звездами. Струи дождя проходили сквозь него, как сквозь туман, не встречая на пути сопротивления.

Воздев к небу когтистую руку, он начал читать заклинание. Голос его не имел ни возраста, ни пола, и в то же время напоминал гулкое звучание органа. Его худой и низенький спутник стоял рядом, почтительно внимая.

Ударила изогнутая молния, и на ладони чтеца загорелась алая вспышка. Произнеся финальное слово, он метнул ее в надвигающуюся карету. Раздался громкий хлопок, и неожиданно все вокруг залило кроваво-красным светом.

Возница заорал и выронил кнут. Схватившись за лицо, он на мгновение забыл и свою миссию, и свое имя. В унисон с ним в салоне завопили четыре пассажира. Мир вокруг дилижанса пульсировал в багровом сиянии. Ветвистые прожилки темноты пересекали красное небо, подобно шрамам.

Фыркая и хрипя, лошади замедлили свой ход, а затем и вовсе сошли с тракта. Выкатившись на обочину, карета остановилась. Истошные крики прекратились, и наступила гробовая тишина.

Опустив руку, чтец взглянул на своего спутника и произнес-проскрежетал, как будто складывая слова из механических звуков:

— Мальчишка обманул меня. Он должен был принести кровь и кинжал на перекресток и получить свою награду, но вместо этого решил провести ритуал сам. Он тайно скопировал страницы из моего дневника, и значит, знает все о внутреннем устройстве лабиринта. Отправляйся на остров и сделай то, о чем тебе говорили.

Слушавший понятливо кивнул. Не говоря ни слова, он перебежал через дорогу и подошел к остановившемуся дилижансу. Со скрипом открылась и закрылась дверь, и тотчас же багровый свет погас. Кровавое небо вернуло свой привычный угольный оттенок. Оставшийся на перекрестке силуэт обратился дымом и растаял.

— Что это было? — недоуменно вопросил в салоне женский голос.

На козлах изумленно оглядывался по сторонам возница. Оба каретных фонаря погасли. Не понимая, что произошло, старик отыскал свой кнут и звонко щелкнул им по лошадиным спинам. С недовольным ржанием четверка тронулась с места, возвращая транспорт на дорогу.

— Секунду назад мы спокойно ехали по тракту, а затем внезапно оказались на обочине, — ответил женскому голосу надменный товарищ. Приоткрыв дверцу кареты, он осторожно выглянул наружу. — Как это случилось, я не помню.

— И я, — откликнулась девушка. Приоткрыв вторую дверь, она последовала примеру своего соседа. — На засаду не похоже, иначе бы на нас уже напали.

Обернувшись к противоположному сиденью, онаспросила:

— А вы трое что скажете?

— Я ничего не помню, — ответил добродушный бас.

— И я, — сказал самый маленький спутник. — Как будто заклятие какое-то наложили...

Сидевший меж ними пятый пассажир лишь обескураженно развел руками.

***

— Слушай, Твоя Светлость, — пронырливо спросил Хиггинс, — а что это у тебя за медальончик?

Миновав Арку Богов, они пересекли ров по подъемному мосту и оказались за городской чертой. Утреннее солнце парило в голубом небе. Бабочки порхали над цветами. Разомлевшие крокодилы валялись у воды и лениво щелкали челюстями. Наступил час второго завтрака, и сторожевая башня у дороги издавала чавкающие звуки.

— Рад, что ты заметил, — горделиво ответила Дана. — Это золотая медаль, которой меня наградили по окончании женской магической академии. Она символизирует мои выдающиеся успехи в учебе. Я попросила ювелира оправить ее в рамку, чтобы можно было носить как кулон.

— Золотая, говоришь, — глазки Хиггинса алчно заблестели.

— Закатай губу, ворюга, — пренебрежительно фыркнула магиня. — Это просто фигура речи. На самом деле медаль сделана из орихалка. Орихалк похож на золото, но это просто медь с небольшой примесью цинка.

— Даже если ты ее сопрешь, — добавила она, — то вряд выручишь что-то, кроме пинты пива и парочки селедочных хвостов. Впрочем, иногда мне кажется, что для счастья тебе большего и не надо.

— Ясно, — разочарованно буркнул Хиггинс, — фальшивая медаль у фальшивого мага. Все в твоем духе.

Река Козлина серпом огибала Козель, неся вперед свои воняющие воды. Согнутые фигуры рыбаков торчали по обоим берегам на отдалении друг от друга.

— Ты собираешься удить здесь? — скептически вопросила Дана. — Не боишься конкуренции?

— Ловить рыбу в Козлине? — засмеялся коротышка. — Ты в здравом уме, Твоя Светлость? В эту реку сливает помои половина города.

Хиггинс снисходительно оглядел "конкурентов".

— Гусь рассказал мне об одном укромном местечке, — добавил он по секрету. — Пламенно божился, что там полным-полно рыбы, и местные туда не суются.

— И что это за местечко?

— Озеро! Целое озеро всего в полутора часах ходьбы отсюда. И ни одной души вокруг. Рыжий уговаривал меня смотаться туда с тех самых пор, как проведал, что я