Люди долга и отваги. Книга первая - Борис Елисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игорь Скорин
В ВОЕННОЙ МОСКВЕ
1942 год…
В последние дни апреля в Москве было сыро и холодно. Шел тяжелый сорок второй год…
Под утро Дорохов окончательно продрог. Когда до смены оставалось полчаса, в дежурную комнату, разделенную барьером, старшина Шаров ввел заплаканную женщину:
— К вам, товарищ лейтенант.
Дорохов увидел женщину лет за пятьдесят. Она была одета в поношенное пальто, давно потерявшее цвет, из-под платка выбивались серые пряди волос. Стоптанные туфли, промокшие насквозь, ясно требовали замены. Женщина тяжело опустилась на стул, подняла измученное, осунувшееся лицо и проговорила:
— Карточки на май украли. Наверное, в автобусе. — С трудом разжимая губы, тоскливо прошептала: — Похоронную вот получила на младшего… А жить все равно надо, там муж и еще двое остались…
Беспомощные, невидящие глаза остановились на Дорохове и вдруг стали суровыми:
— А ты почему здесь? Такой здоровый, крепкий?
Лейтенант, болезненно морщась, проглотил подступивший к горлу комок, взял со стола клочок бумаги и стал записывать фамилию и адрес заявительницы.
— Карточки-то какие?
— Хлебная и продовольственная, еще не заполненные и не прикрепленные.
Дорохов, что-то обдумав, встал и, припадая на правую ногу, пошел к двери, у порога остановился, снова посмотрел на женщину и, избегая взгляда старшины, обронил:
— Вора мы тут задержали — карманника, а у него карточки. Пойду посмотрю, нет ли ваших, — и, приказав Шарову отвечать на телефонные звонки, вышел.
Шаров, прежде чем сесть за стол дежурного, подошел к женщине.
— Зря вы его так. Дорохов в уголовном розыске еще до войны начал работать. Бронь ему давали, а он добровольцем на фронт ушел. Под Смоленском ранили. В госпиталях полгода лежал. Хромого-то на фронт не берут, так он снова сюда. У нас тут тоже война.
Вскоре вернулся Дорохов и протянул женщине глянцевые листки.
— Нашлись ваши карточки, вот они…
Женщина растерянно посмотрела на лейтенанта и стала бессвязно благодарить.
Когда за ней захлопнулась дверь, Шаров подошел к Дорохову.
— Лейтенант! А ведь сегодня у нас задержанных не было!
Дорохов резко повернулся, вскочил, но потом медленно опустился на стул.
— Это моей матери карточки. Мы с ней и на мой паек проживем, а эта что есть будет? Когда еще вора поймаем? — Он помолчал, а затем добавил: — Только ты, старшина, не болтай.
Часы пробили девять, в дежурной комнате появилась смена…
1943 год…
Ольга, секретарь начальника уголовного розыска, открыв дверь, задержалась на пороге кабинета. На письменном столе, неудобно склонив голову, спал старший лейтенант. Ольга нерешительно сделала несколько шагов к столу.
— Саша!
Дорохов вздрогнул, с трудом поднял голову. Воспаленные глаза посмотрели на Ольгу. Он снова опустил голову на стопку дел. Женщина пошла на хитрость.
— Старший лейтенант Дорохов! Немедленно к начальнику!
Дорохов оторвал голову от стола, а Ольга, не выдержав официального тона, добавила:
— Только ты, Саша, побыстрее, а то он куда-то ехать собирается.
Ольга закрыла дверь. Дорохов, пошатываясь, встал и, оглядываясь, никак не мог понять, действительно ли была Ольга или она ему приснилась.
Вот уже неделя, как он и вся группа не расходились по домам. Три дня сидели в засаде. Ребятам он дал возможность вздремнуть по очереди, а сам не сомкнул глаз — старшему в засаде спать не полагается. Потом разбирались с задержанными. Обыски, допросы, очные ставки. Все шло в быстром темпе, поэтому поспать в эти дни удалось совсем мало — часа три, самое большее — четыре.
В приемной начальника Дорохова сразу обступили сослуживцы:
— Ну как, всех взял?
— В налетах на магазины сознались?
— Правда, что две машины товаров нашел?
Ольга бесцеремонно растолкала любопытных и втолкнула Дорохова в тамбур, ведущий в кабинет. Послышались шутливые возгласы:
— Это безобразие, как жениха, так и к начальнику без очереди.
— Жених-то ничего! Недавно перевели из отделения, а уже старший группы.
— И новая звездочка на погонах.
В кабинете моложавый полковник усадил старшего лейтенанта в кресло, сам сел напротив. Бегло прочитал рапорт:
— Молодцы. Всем завтра отдыхать. Отоспаться. Отличившихся представляю к награде… Вас тоже…
Полковник дотянулся до кнопки звонка:
— Вызовите мою машину и отправьте Дорохова домой.
На улице старший лейтенант, усаживаясь поудобнее в большой черный автомобиль, почувствовал в кармане тяжесть пистолета и пожалел, что не оставил его в сейфе.
Шофер, давно привыкший к ритму работы уголовного розыска, выжидающе смотрел на Дорохова. Тот сказал:
— Выходной дали. Будь другом — отвези к матери.
И не дожидаясь, когда тронется машина, мгновенно заснул.
Мать жила в старом пятиэтажном доме на самом верху. Здесь Саша родился и вырос. На пологой широкой лестнице он помнил каждый поворот, каждую ступеньку. Протягивая руку к звонку квартиры, он услышал где-то ниже крик:
— Караул! Грабят! Держите!
Дорохов перегнулся через перила и увидел кричавшую соседку всю в крови и спускавшихся вниз двух мужчин с узлами и чемоданом.
Выхватив из кармана пистолет, он помчался вниз.
— Стой!
Один из бандитов бросил чемодан и выстрелил. Дорохов почувствовал удар в грудь и, чтобы не упасть, схватился за перила. Затем поднял отяжелевшее оружие и нажал спуск. Бандит, выронив пистолет, оступился и растянулся на ступеньках. Второй, прижимаясь к стенке, чтобы выйти из зоны обстрела, бросил узлы, схватил чемодан и побежал.
Старший лейтенант не смог больше стоять. Зажимая рану левой рукой, опустился на ступеньки. Отсюда он видел нижнюю часть лестницы. На ступеньках вот-вот должен был появиться убегавший. Дорохов поднял пистолет. Пляшущая мушка никак не хотела остановиться на спине бандита. Собрав последние силы, повел пистолетом и нажал курок. Он не видел, как бандит прижался к стене, выпустил из руки чемодан, обронил парабеллум и упал. Опускаясь на ступеньки, Дорохов подумал, что теперь-то он наверняка выспится…
1944 год…
Резкий, настойчивый звонок городского телефона разбудил капитана Дорохова. Вскочив с дивана и по привычке одернув гимнастерку, он снял трубку.
— Дежурный вас слушает!
— Уголовный розыск? — спросила женщина.
— Да.
— Главного управления милиции страны?
— Да, да.
— Вы знаете Графа?
— Возможно…
— Так вот, он стоит сейчас на Цветном бульваре, у входа на рынок. Граф будет там еще минут двадцать. Учтите, у него при себе две «дудки». Привет.
В трубке послышались короткие гудки. Дорохов взглянул на часы — было 7 часов 15 минут утра.
Графа он, конечно, знал. Его знали и искали все работники уголовного розыска московских отделений милиции, работники МУРа и уголовного розыска Главного управления милиции страны. Дерзкий организатор нескольких вооруженных налетов, Граф всякий раз уходил безнаказанно — то хитростью, то отстреливаясь. Его соучастники уже давно сидели в тюрьме, а он все еще был на свободе.
Рука Дорохова потянулась к телефону: для задержания бандита срочно надо выслать дежурный наряд МУРа. Но тут капитан вспомнил услышанный накануне вечером разговор.
Когда он принес на подпись начальнику уголовного розыска срочную телеграмму, тот отчитывал начальника МУРа за то, что Граф все еще не пойман. Начальник уверял, что Графа в Москве нет и что для его поимки выслана оперативная группа в Среднюю Азию. Потом Дорохов подумал, что звонок мог быть неудачной шуткой или розыгрышем. Но тут же он решил, что оставлять без внимания сигнал нельзя. Капитан доложил по селектору ответственному дежурному, что выедет на полчаса, и попросил машину. У подъезда стояла машина. Шофер дремал.
— Давайте-ка побыстрее на Центральный рынок.
— Что, за покупками в такую рань? — спросонья удивился шофер.
— Да нет… так, кое-что проверить надо, — ответил Дорохов.
Между тем капитану было не по себе. Он прекрасно понимал, что пытаться одному задержать вооруженного бандита по меньшей мере глупо и что даже подойти незаметно к Графу в своей новенькой милицейской форме он не сможет. А форму он сшил, как только перевели в Главк и дали капитана. Подумал поменяться одеждой с шофером, но, взглянув на сосредоточенную фигуру, склонившуюся к рулю, понял, что ничего не выйдет, — водитель намного ниже ростом. Капитан приказал подъехать к рынку со стороны Каретных переулков.
Выйдя из машины, Дорохов взглянул на большие стенные часы. После звонка прошло двенадцать минут. Прилавки рынка были почти пустыми. Шло лето 1944 года. Бросилась в глаза лишь девушка с корзиной васильков и ромашек.
