Барабаны осени - Диана Гэблдон

— Хорошо, что ты выбрал именно его. — Я бережно коснулась камня. Он все еще хранил тепло тела Джейми. — Лучше подходит к платью, чем сапфир или изумруд.

Швея пораженно приоткрыла рот. Она глянула на меня, потом на Джейми. Кажется, наше положение в ее глазах стремительно выросло.

Джейми наконец рассмотрел мой наряд — медленно, от макушки до края подола — и улыбнулся.

— А из тебя вышла неплохая шкатулка для украшений, саксоночка. Отличный отвлекающий маневр.

Он выглянул в окно, где закатное солнце по-прежнему озаряло подернутое дымкой небо, затем поклонился мне и шутливо шаркнул ногой:

— Не соблаговолите ли оказать мне честь сопроводить вас к ужину?

Глава 7

Великие планы идут бок о бок с риском

Как мне уже было известно, в восемнадцатом веке на стол тащили любую дичь, которую только можно было поймать. Чего я не понимала, так это здешнюю любовь подавать блюда в изначальном виде, словно добычу никто не готовил или даже вовсе не убивал.

Я уставилась на огромного осетра. Он тоже на меня таращился. Какой тут аппетит? У рыбины имелись не только глаза, но и чешуя с плавниками. Совершенно невредимая на вид трехфутовая махина возлежала на волнах заливного из икры и молок, и всю эту конструкцию украшало множество крошечных крабиков — их сварили целиком и художественно разбросали.

Сделав очередной приличный глоток вина, я повернулась к соседу по столу, лишь бы не пялиться на выпученные глазища осетра.

— …крайне беспардонный тип! — восклицал мистер Стэнхоуп, описывая некоего джентльмена, которого ему довелось повстречать на почтовой станции по пути в Уилмингтон из своего поместья возле Нью-Берна. — Представьте, буквально посреди обеда принялся рассказывать о своем геморрое и какие муки тот причиняет, когда экипаж бесконечно трясется. А как доказательство сей неотесанный болван извлек из кармана окровавленный носовой платок! Испортил весь аппетит, мэм, уж можете мне поверить, — сообщил он, наколов на вилку внушительный кусок куриного фрикасе, а потом начал медленно жевать, не сводя с меня блеклых и выпученных, как у того осетра, глаз.

Филип Уайли, сидевший напротив, весело скривился.

— Поосторожней, Стэнхоуп, не то ваш рассказ произведет ровно то же впечатление, — кивнул он на мою нетронутую тарелку. — Впрочем, отправляясь в путешествия не на личном транспорте, вы рискуете провести время в весьма разношерстной компании.

Стэнхоуп фыркнул, отряхивая крошки с шейного платка.

— Не стоит зазнаваться, Уайли. Не все могут себе позволить личного извозчика, особенно когда ввели столько новых налогов. — Он возмущенно взмахнул вилкой. — Табак, вино, бренди — еще куда ни шло, но налог на газеты?! Неслыханно! Представьте, когда старший сын моей сестрицы в прошлом году получил ученую степень в Йельском университете, — Стэнхоуп важно надулся и неосознанно повысил голос, — ей, черт возьми, пришлось заплатить полшиллинга, чтобы свидетельство мальчишки просто-напросто официально скрепили печатью!

— Теперь подобного уже не будет, — терпеливо заметил кузен Эдвин. — Закон о печатях утратил силу, и…

Стэнхоуп схватил крабика с блюда и обвинительно взмахнул им в сторону Эдвина.

— Один отменили, другой введут. Налоги растут как грибы! — Он забросил крабика в рот и продолжил невнятно бормотать, что не удивится, если следующим появился налог уже на воздух.

— Как понимаю, вы недавно вернулись из Ост-Индии, мадам Фрейзер? — спросил барон Пенцлер, сидевший по другую руку от меня. — Сомневаюсь, что вам знакомы местные дела… или что они вам интересны, — добавил он.

— О, что вы, налоги интересуют всех. — Я слегка повернулась, чтобы он смог рассмотреть мою грудь получше. — Вам не кажется, что налоги — это плата за жизнь в цивилизованном обществе? Впрочем, выслушав рассказ мистера Стэнхоупа, — я чуть наклонила голову в его сторону, — я думаю, он согласится, что уровень общества не вполне соответствует уровню налогообложения?

— Ха-ха! — Стэнхоуп поперхнулся хлебом и закашлялся. Во все стороны полетели крошки. — Ох, отлично сказано! Не вполне соответствуют… ха-ха, верно, ох как верно!

Выражение лица Филипа Уайли оставалось скептическим, но все же на меня он взглянул с одобрением.

— Миссис Фрейзер, прошу, постарайтесь не столь яро забавлять собеседников, — проговорил он. — Иначе бедняга Стэнхоуп рискует расстаться с жизнью.

— Мм… и какова сейчас налоговая ставка, как вы считаете? — спросила я, тактично уводя разговор от кашляющего Стэнхоупа.

Уайли сжал губы, размышляя. Он был тем еще щеголем: носил парики по последней моде и мушку в форме звездочки у рта. Впрочем, под слоем пудры можно было рассмотреть и красивое лицо, и живой ум.

— Что ж, учитывая все мелкие расходы, то вплоть до двух процентов, если включить и налог на рабов. Добавьте налоги на землю и урожай — и получится еще выше.

— Два процента! — задохнулся Стэнхоуп, колотя себя по груди. — Чудовищно! Просто чудовищно!

Припомнив последнюю налоговую декларацию, которую мне довелось заполнять, я сочувственно согласилась, что два процента — это, несомненно, обдираловка. Интересно, куда делся яростный пыл американских налогоплательщиков за два столетия?..

— Возможно, нам стоит сменить тему? — предложила я, заметив, как к нам уже обращаются взгляды окружающих. — В конце концов, говорить о налогах в доме губернатора — все равно что вспоминать о веревке в доме повешенного, верно?

Мистер Стэнхоуп проглотил краба целиком и подавился уже всерьез. Сосед с другой стороны похлопал его по спине, а чернокожего мальчика, в чьи обязанности входило убивать насекомых у окна, поспешно послали за водой. Я на всякий случай приметила тонкий и острый нож у рыбного блюда, хотя надеялась, что мне не придется проводить трахеотомию прямо здесь. Не то внимание к своей персоне я надеялась привлечь.

К счастью, столь крутые меры не понадобились. После особо удачного удара краб все-таки вырвался на свободу, а его жертва, пусть побагровела и хватала воздух ртом, все же осталась невредима.

— Кто-то упомянул газеты, — произнесла я. — Мы здесь пробыли всего ничего, и мне пока ни одна не встретилась. В Уилмингтоне выходит регулярное издание?

Вопрос я задала не только чтобы дать мистеру Стэнхоупу прийти в себя. У меня были и личные мотивы. Среди скудного имущества Джейми имелся печатный станок, на хранении в Эдинбурге.

Как оказалось, в Уилмингтоне проживали два печатника, но лишь один — некий мистер Джонатан Жиллетт — выпускал регулярную газету.

— И вскоре она, скорее всего, перестанет таковой быть, — мрачно сообщил Стэнхоуп. — Говорят, мистер Жиллетт получил предупреждение от Комитета по безопасности о том… Ох! — Его пухлое лицо исказилось от боли и удивления.

— А у вас к газетам особый интерес, миссис Фрейзер? — вежливо поинтересовался Уайли, глянув исподлобья на товарища. — Слышал, ваш муж как-то связан с печатным делом в Эдинбурге.

— Да, так и есть, — согласилась я,