SEXсуальные отношения в деградирующем обществе - Роман Перин

Ранний брак считался настолько правильным, что даже растлитель девушки моложе 13 лет мог избежать наказания, при условии женитьбы на своей жертве. Даже в законном браке ограничения, накладываемые на супругов, были достаточно суровы. Хотя по расхожему выражению священноучителей «в своей жене бо нет греха», единственное реальное послабление супругам заключалось в том, что им разрешалось заниматься исполнением супружеских обязанностей, не занавешивая иконы, что почиталось страшным грехом для незамужних.

Одним из смягчающих обстоятельств, при котором половые сношения могли рассматриваться как простительный грех, был юный возраст супругов. В «Вопрошании Кирика» (XIII века) так говорится об этом: «Если же молоды и нет мочи, начнут (совокупляться), то нету беды, в своей бо жене нет греха» (9). Автор вопрошания также отстаивает право молодоженам заниматься сексом в первую брачную ночь. Этот момент интересен тем, что в данном случае в какой-то мере отрицаются наставления первоучителей церкви. «И иметь им совокупление на ту же ночь не возбранено. Тем ибо телом и единое тело бывает. Святые бо отцы не могли написать об этом, велели им причащаться и блюстись велели». Даже содомия, достаточно постыдный грех, не столь жестоко каралась, если совершалась в юности, при отсутствии у мужчины законной жены.

Интересно отметить тот факт, что в отличие от Западной Европы при назначении епитимий практически не учитывался социальный статус человека. Католические священнослужители полагали, что грех излишней чувственности более простителен богачу, чем бедняку, так как у богатого и праздного человека гораздо больше шансов подвергнуться искушению. Если крестьянин умудрялся даже в столь тяжелых условиях думать о блуде, то, значит, он действительно был великим грешником.

Рассмотрим основные грехи, присущие, по мнению церкви, всему человечеству. Начнем с достаточно экзотического для нашей эпохи прегрешения, а именно со скотоложества. Этот грех упоминается практически во всех руководствах по исповеданию и списках прегрешений. Признание в блуде со скотом было составной частью всякой исповеди, на которой признавались в падении «со всякою скотиною и со птицами». А если до самого падения дело и не дошло, то уж желание сблудить таким образом обязательно присутствовало: «Также от скота и от птиц помышления скверные» (10). Вот типичный вопрос из «Вопрошания исповедующимся»: «Или у жеребца уристания с похотию смотрела, чтоб тебе с ним блуд створити, или на какую иную скотину мыслила блудити? Или рукою конское естество осязало с похотью?» (11).

Интересно заметить, что скотоложество считалось одним из самых страшных грехов первыми учителями церкви. Епитимьи за этот грех достигали верхнего предела в 30 лет, согласно правилам, установленным на Халкидонском соборе. Иоанн Постник устанавливал за подобный блуд 21 год самого строгого покаяния. Православная церковь на Руси, обычно с большим почтением относившаяся ко всем решениям святых отцов, в данном случае пошла на значительные смягчения наказания, в чем открыто признавалась. Так, уже в «Заповеди ко исповедующимся сынам и дщерям» XIII века говорится: «…В скотском блуде, если блуд сотворит со скотиною. По святого Василия правилу — 15 лет не комкает. Мы же — 2 лета сухояста…» (12). Более суровое наказание, достигавшее 8 лет епитимьи, ожидало уличенного в скотском блуде чернеца.

В последующие века наказание за данный грех колебалось где-то в пределах одного-двух годов, наименьшая встреченная нами цифра составила 40 дней. Кроме того, наказание стало в общем-то одинаковым для чернецов и мирян. Любопытно, что в Западной Европе наказания за подобный грех было гораздо более суровыми и не ограничивались одной лишь епитимьей. Животное, подвергшееся насилию, следовало казнить, причем мясо его никоим образом нельзя было употреблять в пищу. Столь же строгий приговор мог ожидать и человека. Ни о чем подобном на Руси не могло идти и речи. Конечно, объяснить этот факт можно двояко: либо крайней редкостью скотоложества, несмотря на повсеместное упоминание в требниках, либо не только его широким распространением, но и достаточно терпимым отношением к данному греху со стороны большинства русского общества.

Другой грех, который заслужил достаточно частого упоминания в поучениях — это содомия, под которой в средние века как на Руси, так и на Западе понимали не только собственно мужеложство, но и сношения подобным способом с противоположным полом. Конечно, эти два вида греха все-таки разделялись. В среде иноков гомосексуальные связи считались, судя по всему, вообще неизбежными, хотя и все миряне считались причастными к этому греху. Наказание за противоестественный блуд с мужским полом было несколько больше кары за скотоложество и колебалось от 8 лет покаяния в XIII веке до 3 лет в XV–XVI веках. Конечно, осуждение и порицание этого порока выказывалось всячески, однако оно никоим образом не сравнимо с отношением к содомскому греху на Западе.

Содомия осуждалась уже в раннем христианстве, но католическая церковь шла по пути ужесточения наказаний. К XIII веку гомосексуализм приравнивался к ереси, а следовательно, и карался столь же строго, по преимуществу смертной казнью. Интересно, что этот грех приписывался всем иноверцам и инородцам, то есть считался недостойным «доброго» христианина, пускай даже и погрязшего в грехах. Интересным фактом, показывающим отрицательное отношение к этой противоестественной наклонности, является то, что распространение этого греха всегда приписывалось другой нации. По всей Европе гомосексуализм называли французской любовью, за исключением, естественно, Франции, где данный порок приписывали итальянцам. Как сообщает И. Блох в своей «Истории проституции», на территории Германии и Нидерландов в Средние века создавались специальные комиссии для осмотра населения на предмет выявления следов педикации. От кары за содомию не мог спасти даже высокий сан — так, именно за этот грех был обезглавлен президент Голландии Гоосвин де Вильде.

На фоне столь суровых наказаний церковная епитимья, сколь бы строгой она ни была, не кажется столь уж строгой карой. Более терпимое отношение московитов к содомскому греху не раз с удивлением отмечалось многими иноземными путешественниками, в том числе и Сигизмундом Герберштейном. В многочисленных путевых записках упоминается, что содомские отношения служили предметом самых разнообразных шуточек и не расценивались как нечто абсолютно греховное. Для иноземцев такое отношение, естественно, было диким — шутливо попрекать в пороке, который на их родине карался смертью! Даже косвенный намек на гомосексуальные наклонности был уже оскорблением.

Как доказывают современные сексологи, количество людей с сексуальными патологиями, в том числе и гомосексуализмом, в процентном соотношении примерно одинаково у всех наций. Поэтому, конечно, нельзя объяснить столь терпимое отношение на Руси к содомскому греху исключительно высокой степенью его распространения.

Анальный секс, или, по выражению духовенства «непотребный блуд через естество в задний проход», однозначно осуждался и при гетеросексуальных контактах. Для подтверждения этого достаточно привести выдержку из своеобразного перечня грехов XIV века «Правила о верующих в гады»: «Есть же и другой грех содомский, если с женою лежать и в афедрон (задний проход) блудить, это противоестественно, это великое беззаконие, и ненасытное согрешение, и богоотметное. О сем кончаем ответ держать, отраднее будет Содом и Гоморру в день страшный вспомнить» (13). Столь суровое осуждение данного способа сношений объясняется тем, что оно рассматривалось как тройной грех. Мало того, что этот блуд противоестественен, он еще подобен настоящему гомосексуализму и, кроме того, является своего рода формой контрацепции.

Тем не менее и этот грех считался широко распространенным. Признаниями о том, что «созади давала и через естество» пестрят все покаянные памятники. Судя по всему, и наказания были примерно одинаковые для обоих полов. Срок покаяния варьировался от 40 дней до 3 лет. Более строгое наказание, а именно лишение сана ожидало за этот грех лиц духовного звания.

На Руси, впрочем, как и в Западной Европе сравнительно терпимо относились к женской однополой любви. Конечно, «взлазить на подругу блуда ради деля» церковью отнюдь не поощрялось, но и не осуждалось столь уж сурово — нигде не встречается проклятие этого обычая и приравнивания его к богоотступничеству. 12 или даже 40 дней епитимьи вряд ли можно назвать серьезным наказанием — примерно такое же покаяние духовные отцы назначали за распевание мирских песен и танцы. Пушкарева видит отношение церкви на Руси к лесбийским контактам следующим образом: «Лесбиянство не имело в Древней Руси и Московии своего наименования и лишь когда оно переходило в рукоблудие, считалось предосудительным. Ласки же и поцелуи между девочками составляли, как правило, обязательную часть многих народных игр, так что некоторые церковные деятели, даже в случае лишения участниц этих игр девства, назначали за это очень легкие наказания» (14). Очевидно, средневековым церковникам было достаточно сложно отделить обычные поцелуи и ласки, присущие женщинам, от собственно лесбийских отношений.