Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

метанье – люди организованно пытались или затушить, или хотя бы расцепить вагоны, чтобы огонь не перекинулся на другие вагоны и платформы. Мы же спросонья крутили головами и ни как не могли сообразить, в каком конце эшелона находится техника батарее.

– Коровин, поднимай водителей и одевайтесь. Все должны быть готовы тушить технику, – приказал командиру второго взвода, который выглянул из тамбура, – а мы сходим на разведку. Посмотрим, где наша техника и как там обстановка.

Я, техник впереди, сзади нас ковыляющий Кирьянов, который яростно и зло матерился на каждом шагу из-за того, что валенки старшины были ему очень малы и жали ноги, направились в голову эшелона. Очень быстро разобрались, что наша техника стоит на противоположном конце железнодорожного состава и ничего ей не угрожает, а впереди на нескольких платформах горит техника взвода обеспечения дивизиона, загруженная продовольствием, имуществом и снарядами для самоходок.

Приблизившись к горящим платформам, мы разглядели, что пожар пытаются ликвидировать офицеры и солдаты дивизиона. Большая группа военнослужащих, закидывая снег на машины, пыталась их в безуспешной попытке потушить или хотя бы уменьшить пламя, а вторая, меньшая, предпринимала попытки отцепить горящие платформы, чтобы их потом оттащить на пустырь – в тупик, где они и должны благополучно сгореть и взорваться, причинив минимальнейший вред станции. Но у них ничего не получалось. Всем тушением пожара руководил командир дивизиона майор Князев, зычный голос которого далеко разносился в ночном воздухе. Рядом с ним виднелись фигуры полковника Прохорова и других офицеров. Когда нам оставалось пройти ещё две платформы до горевших машин, чтобы присоединиться к тушению, внезапно и одновременно взорвалось несколько снарядов в кузове одной из горевших машин. В воздухе засвистели осколки и куски раскалённого металла, осыпая суетившихся людей. Мы быстро присели и прижались к колёсам платформ, а остальные повалились на снег.

Как по команде в кузовах горевших машин начали рваться снаряды и гильзы с зарядами. Боеприпасы рвались поодиночке и пачками, разбрасывая вокруг эшелона неразорвавшиеся снаряды, гильзы, остатки ящиков и машин. Всё это сыпалось обильным дождём с неба на людей и раскалённые осколки металла яростно и злобно шипели в снегу, как будто сожалея о том, что они не попали в беззащитные тела людей. Все кто тушил пожар, в перерывах между взрывами, отбежали метров на сто и залегли в снегу, наблюдая, как огонь перекинулся на следующую платформу. Кажется, человек был бессилен перед разгулом этой стихии, кажется, осталось только лежать и ждать, когда всё что должно взорваться – взорвётся и сгорит. Но в цепочке людей, которая лежала и в бессилие наблюдала за пожаром, внезапно поднялась фигурка человека и отважно ринулась прямо в пекло. В свете огня мы видели, как командир взвода обеспечения, а это был он, подскочил к платформе и начал, пытаясь загородиться от жара пылающей на платформе машины, что-то делать со сцепкой. Казалось, что время остановилось. Одежда на прапорщике дымилась и тлела, вот-вот должна вспыхнуть, но продолжал бороться с непослушным железом и в конце концов всё-таки сумел расцепить платформы и ринулся в сторону. Отбежав метров на двадцать от эшелона, он повернулся к тепловозу: закричал, замахал руками, показывая – Трогаййй!!!! Упал на снег и начал кататься, туша всё-таки вспыхнувшую одежду. В выбитых окнах тепловоза, появилось окровавленное лицо раненого машиниста, который махнул рукой в ответ – Понялллл!!!!

И вот…, метр, два, пять, десять, двадцать… – платформы всё дальше и дальше отходят от эшелона. Люди стали подыматься из снега и радостно закричали, видя как тепловоз, уверенно набирая скорость, потащил всё дальше и дальше горящие платформы. А когда они были от нас уже в ста метрах и поравнялись с водокачкой, на средней платформе вспух гигантский огненно-багровый шар от взорвавшегося сразу целиком автомобиля Урал с боеприпасами. Страшной силы грохот и взрывная волна даже на таком расстояние повалило и разметало людей в разные стороны. Крыша водокачки взлетела целиком в воздух, пролетела метров тридцать и рухнула на землю, засыпая всё кругом обломками. Несколько высоких железных столбов линий электропередач вдоль путей были перебиты осколками и упали, обрывая толстые провода, на землю. Тепловоз, вновь изрешечённый осколками сразу встал и загорелся, а из кабины на снег выпала фигурка машиниста, к которой тут же подскочили солдаты и потащили в сторону от пожара и продолжавших греметь взрывов. Нас же взрывная волна швырнула вдоль платформы, около которой мы стояли. Я башкой, хорошо был в шапке, врезался в железный борт и упал на щебёночную насыпь. В полутора метрах от меня, обдирая голые руки об щебёнку, на животе и с отчаянным криком проехал Игорь Карпук и головой воткнулся в сугроб, а между мной и техником, обдав нас искрами, с грохотом упала половинка горящего снарядного ящика. Кирьянов же, отлетев в сторону, утробно охнув и падая, ухватился руками за валенок.

Полуоглушённые, я и Игорь схватили замполита под руки и потащили его в сторону от взрывов. Протащив метров тридцать, опустили Алексея Ивановича на снег, где тот, постанывая от боли, продолжал держаться руками за носок валенка, качаясь из стороны в сторону.

– Давай Алексей, убирай руки, – попросил Игорь – сейчас будем смотреть, что тебе прилетело….

Грохнул ещё один сильный взрыв, рвануло опять сразу несколько снарядов. В двух метрах от нас упал на снег искорёженный капот УРАЛа и по инерции, грохоча, укатился вдоль состава в темноту. Алексей Иванович осторожно расцепил руки и мы увидели небольшой осколок, который торчал из носка валенка, багрово поблёскивая в свете пожара чистым, металлическим разломом, но крови видно не было. Мы осторожно стянули валенок с ноги и облегчённо перевели дух. Раны не было, только мизинец на ноге распух и посинел. Осколок на излёте, тупым концом, ударил в валенок и лишь сумел его пробить, ударив сильно по мизинцу. На большее, у него не хватило энергии. Если бы он в валенок ударил острым концом, то Алексей Иванович лишился мизинца, и война для него на этом бы и закончилась. Матерясь, замполит натянул обратно валенок и ещё больше хромая, поковылял к нашему вагону. А через несколько минут, и мы с Карпуком пошли за ним, убедившись, что нашей помощи не требуется и Андрею Князеву со своим личным составом оставалось только наблюдать за трагическим концом трёх платформ, которые догорали в отдаление и продолжали периодически взрываться.

Только сейчас мы разглядели, что взорвались прямо центре крупной железнодорожной стации, по краям которой теснился частный жилой сектор населённого пункта. Несмотря на многочисленные взрывы, разрушений, в принципе, было немного: разбитая взрывом водокачка,