Чернокнижник - Максим Войлошников

Часовые с интересом скосили взгляды на приезжего в запыленном платье, не уступавшего им ростом, как бы вопрошая: «Не к нам ли, пополнить ряды?» — но письмо, написанное хорошо знакомым почерком, возымело немедленное действие, и незнакомец тотчас был пропущен во дворец и препровожден в приемную.

Идя по коридору, Гавриил повсюду видел черты бережливости предыдущего правления, доходящей до скупости — протершиеся обои, почти полное отсутствие картин и гобеленов, недостаточное количество шандалов со свечами и факелов, отчего в коридоре было темно. Зато наследнику достались в отличном состоянии армия, промышленность и казна.

Приезжего провели в комнату, где он оказался перед человеком невысокого роста, не худым, со слегка одутловатыми щеками и пристальным взглядом темных глаз.

— Герр Лодья? — спросил этот человек, выйдя из-за стола и вперив властный взор в своего гостя.

— Так точно, Ваше Величество! — отвечал Гавриил.

— Хотите выпить с дороги? Шнапс, вино? — король указал на несколько бутылок и стаканов, стоявших на отдельном столике. — Наливайте, у меня с учеными без церемоний, я преклоняюсь перед людьми науки…

— Благодарю! — отвечал гость и, налив стакан водки, выпил одним духом, даже не занюхав.

— А еще говорят, что настоящие ученые слабы здоровьем! Вашему здоровью, как я погляжу, можно только позавидовать! Я слышал, вы достигли выдающихся успехов в химии всего-то за несколько лет занятий, — заметил хозяин.

— Господин Вольф сильно переоценил мои таланты! — отвесил скромный поклон Гавриил.

— Думаю, что нет, — ответил, скупо улыбнувшись, молодой король. — И я извещен, что люди, которые вам покровительствовали в России, вот-вот лишатся голов. Поэтому я рад протянуть вам руку дружбы и предлагаю поступить ко мне на службу. Я намерен учредить Академию наук по образцу Санкт-Петербургской. И вы, на мой взгляд, были бы ценным для нее приобретением.

— Но чем я могу быть полезен Вашему Величеству, не имея совершенно никакого опыта?

— Очень надеюсь, что я могу доверять вам, герр Лодья. Однако, когда я вынужден был смотреть, как скатывается с плеч голова моего близкого друга Катте, я принял для себя решение никогда не доверять людям без должных оснований. Как глупо доверился я тогда пажу, который выдал нас отцу! Но сейчас у меня есть надежнейшее основание для доверия к вам. Ваша жена вместе с новорожденным сыном сейчас пользуется знаменитым прусским гостеприимством в одной из наших крепостей. Пока вы верны мне, ни один волосок не упадет с ее головы, и она будет окружена величайшей заботой со стороны моих людей…

Все это король сказал ему, не меняя приветливого выражения лица: как человек артистичный, он был чужд наигрыша, театральных угроз и ложного пафоса.

Надо сказать, Лодью весьма подбодрило то, как безбоязненно это ему преподнес прусский властитель, стоя в двух шагах от него: стало быть, Вольф рассказал королю только об одной стороне его многогранных талантов…

— Слушаю, Ваше Величество, — на лице Лодьи не дрогнул ни один мускул, и король, конечно, не мог не отметить про себя грубость и бесчувственность натуры, свойственной русским славянам.

О некоторых невинных увлечениях представителей этой старинной семьи см. книгу писательницы XIX века Мери Шелли «Франкенштейн», в руках которой оказались более ранние сообщения и слухи об этом известном дворянском роде.

Глава 20. Замысел

— Возможно, вы не в курсе большой политики, герр Лодья, но в Европе, а точнее, в Священной Римской империи германской нации есть больной. И это, как ни странно, главенствующий тут австрийский императорский дом Габсбургов. Император Карл VI презирал моего отца, не раз доказывавшего верность империи, и опутал его целой паутиной шпионов. За это его нельзя винить, но он сам впал в ребячество со своей надуманной Прагматической санкцией, согласно которой корона империи переходит по женской линии, если нет наследников-мужчин. Он уже несколько десятилетий всех подкупает, вынуждает, уговаривает признать, что империя после его смерти отойдет его дочери Марии-Терезии, которой сейчас всего двадцать три года, и ее мужу Стефану. На словах с Прагматической санкцией согласились. Но думаю, что сразу же после его смерти найдутся люди, которые посчитают себя более достойными занять трон в Вене. Например, католический баварский король, тезка императора. Да и Франция не останется в стороне — кардинал Флери, бессменный опекун Людовика XV, не преминет поучаствовать в разделе имперского наследства. Я предвижу войну.

— Вы тоже хотели бы вступить в права наследства, Ваше Величество?

— Меня не влечет блеск венского престола. Однако мое королевство, прекрасно устроенное отцом, бедно природными ресурсами. И с тем большим сожалением я смотрю на беспорядок, царящий в богатой полезными ископаемыми и промышленностью имперской Силезии, часть которой когда-то принадлежала моим предкам, Гогенцоллернам… Старик Вольф тоже хотел бы окончить свои дни в родном Бреслау, покровительствуемый нашей властью, он мне это не раз говорил… И я был бы весьма рад предоставить ему такую возможность… Я хочу сказать, что от природы, как и от докучливых соседей, не следует ждать милостей, а при помощи такой науки, как химия, можно серьезно упростить сложный процесс присоединения новых земель.

— Должен ли я думать, что Ваше Величество не огорчит смерть человека, которому, как утверждают досужие языки, вы были обязаны жизнью?

Король почти не помрачнел:

— Герр Лодья, политика — довольно суровая вещь. Вы, как уроженец страны, в которой великий император Петр правил топором и петлей, должны это понимать. Ведь он не пожалел даже родного сына!

— Да, и на память заспиртовал отрубленную голову своей неверной любовницы Гамильтон, — добавил Гавриил.

— Ну, вот видите, какой он был жестокий человек! Но История, эта гулящая девка, обожающая брутальную силу, прозвала его Великим, — развел руками король. — Кстати, о России. Престарелая императрица Анна и окружающая ее курляндская сволочь — пожалуй, единственные, кто могут поддержать военной силой австрийское правящее семейство. Я бы хотел устранить эту угрозу. И тогда возможен братский альянс трех держав Европы — России, Франции, Пруссии. Назло напыщенным австрийцам и меркантильному островному льву. Насколько я понимаю, кабинет-министр, ваш покровитель, хотел того же, правда, кажется, он намеревался подождать естественного хода вещей. Однако его же собственный печальный опыт, который скоро прервется навсегда, указывает, что в этом расчете крылась серьезная ошибка. От природы решительно нельзя ожидать милости! Все надо вырывать силой. Я верю в насилие. Итак, вы сделаете то, о чем я прошу? У меня свои люди есть везде, но им надо дать надежное средство, не возбуждающее подозрений…