Чернокнижник - Максим Войлошников

— Да, пожалуй, — кивнул Лодья. — Можно ли задать еще один вопрос?

— Конечно.

— Всегда ли им предначертано вести за собой людей?

— Во времена дикости, когда чудеса казались обыденными, такое случалось частенько. Впрочем, уже в мифологические времена они встречались очень редко, их называли полубогами — вспомни, каким почтением народное предание окружило одного из них, Геракла в львиной шкуре. Но позднее, когда возобладавшая религия отвела чудесам только узкое место, быть все время на виду им стало неудобно. Пожалуй, забытые саги викингов, да кое-какие древние писатели сохранили упоминания о подобном. Тем более что обычные чернокнижники, в наше время достигшие значительности, как правило, опасаются их общества, поскольку не имеют перед ними преимуществ.

— Я узнал из русской летописи о полоцком князе Всеславе, жившем в одиннадцатом веке. Он просидел на престоле в своем городе пятьдесят семь лет и во время междоусобных войн взошел на трон Киевской Руси. Согласно преданию он по ночам превращался в волка. И как будто бы вся полоцкая династия была особой, происходящей из некоего древнего рода, и прочие русские князья с ней враждовали. Этот Всеслав известен в народных былинах как Волхв Всеславович — богатырь и чародей, который мог превращаться не только в волка, но и в рыбу или птицу…

— Дорогой друг, в те времена Россия находилась на окраине просвещенного человечества и в ней могли происходить разные вещи. Понятно, что подобные способности поражали и поражают людей и позднее служат основой для мифа. Мне, например, достоверно известно имя человека, обладавшего схожими способностями и основавшего династию далеко на востоке, — это грозный Чингисхан, император народа монголов, покоривший полмира. Его случай — это как раз то, что относится к древним народам, нуждающимся в вождях-оборотнях, обладающих сверхчеловеческим могуществом… Монголы приравняли его к Христу, объявив богом.

— Однако все ли человеческие фантазии, относящиеся к нашим делам, имеют под собой реальные факты? Я читал, что во время Тридцатилетней войны в Германии сожгли десятки тысяч ведьм. Неужели все они были причастны к чернокнижию? Неужели оно могло иметь такой размах?

— Конечно нет, и вы это прекрасно понимаете. Они стали жертвой человеческой подозрительности. Люди догадывались, что ужасная зимняя буря или внезапная смертоносная эпидемия возникли не сами по себе. Но у них не хватало широты ума, чтобы понять, что неграмотным деревенским бабам или даже начитанным бюргершам это не под силу. Бросание чулка против ветра, полет на скалке! Это, конечно, бред. Здесь совсем другой уровень и масштабы! Или, вы полагаете, что, например, буря, которая развеяла Великую армаду испанцев, собиравшихся высадиться на Британских островах, разразилась сама по себе? Нет, просто испанцы были слишком католики, чтобы обратиться к определенным силам, а королеву Елизавету Английскую это не сдерживало! Но тех, кто способен на такое, разумеется, пальцем никто не коснулся бы. Да и палец такой мигом бы отсох.

— Да, теперь я понял масштаб. Теперь я хотел бы задать вопрос касательно практических дел.

— Похоже, что самое важное вы приберегли напоследок. Слушаю вас.

— Мой покровитель в моей стране готовил перемены как в ней самой, так и во всей Европе. Теперь его жизнь, по-видимому, кончена. Значит ли это, что перемены, кои он готовил, неугодны высшим силам? — в голосе Лодьи чувствовалось немалое напряжение, вопрос не был отвлеченным.

— Наоборот, — отвечал хозяин собрания, — он стал жертвой отживших сил, которые всегда берут свою цену, прежде чем исчезнуть. Собрание Брокена не возражает против изменений, ибо они давно назрели. Во время войны за испанское наследство, лет около тридцати тому назад, английские чернокнижники, пользуясь тем, что в битве они имеют право на такое, едва не уничтожили одну из великих династий Европы. Они убили почти всех наследников короля Людовика Четырнадцатого, а ведь он неслучайно правил дольше, чем ваш Всеслав, и даже дольше любого монарха в истории Европы! Колдуны Британии набрали великую силу, потому что к заклятиям и науке они присовокупили мощь денег, а это колдовство — одно из сильнейших. Перемены, о которых вы говорите, если не противоречат, то не совпадают с их намерениями. Борьба — это залог общего развития, ее устранение — это подлинное зло. Благословляю вас бороться, искать и не сдаваться!

Он положил руку на плечо Лодьи. Тот почувствовал, будто волна огня прокатилась по всему телу, но ценой невероятных усилий остался недвижим.

— Вы сильны, а значит — достойны своего дара, — распорядитель брокенского празднества отнял руку.

Неизъяснимое блаженство избавления разлилось по мышцам Лодьи.

— Благодарю вас за одобрение, — наклонил он голову.

Отделившись от компании избранных, Гавриил стал возле костра, обдумывая все услышанное.

— Дорогой друг, не посвятите ли вы меня в подробности намечаемых изменений? — подошел вдруг к нему светски одетый господин средних лет, с умным решительным лицом и пронизывающим взглядом, внушающим некоторый трепет, несмотря на обычный рост его обладателя. Он был в свите хозяина собрания и, как видно, пользовался там уважением. Незнакомец хотел взять Гавриила под руку, чтобы отвести на окраину поляны, но у него это не вышло.

— Господин граф Сен-Жермен! — громко заметил ему хозяин гульбища. — Должно быть, вы услышали заключительную часть нашей беседы. Ваша приверженность английским интересам известна. Совсем недавно вы вернулись из Персии, где убедили воинственного Надир-Шаха напасть на Индию. Он разбил правителей Делийского султаната Великих Моголов и, без сомнения, предоставил этим самым отличную возможность для англичан начать завоевание Индии из своих пока небольших колоний в Бомбее и Калькутте. Думаю, очень скоро они этим воспользуются. Однако здесь — особое место, надо ли вам об этом напоминать? И выяснять, насколько планы господина Лодьи пересекаются с английскими интересами, вам надлежит за пределами Брокена и в иное время. Здесь мирно встречаются даже те, кто еще недавно сеял чуму друг у друга. Хочу, однако, заметить, что если вы еще не поняли, несмотря на вашу опытность, — господин Лодья вам не по зубам, как, впрочем, и вы ему, если, конечно, будете держаться от них подальше в самом прямом смысле этого слова.

Довольный своим каламбуром, седой господин изобразил улыбку, приводящую в дрожь. Разумеется, граф остался недоволен, но от намерения выяснить планы Лодьи отказался, и, поклонившись, отошел. Лодья же, получив ответ на волновавшие его вопросы, принял решение, повеселел, насколько это было возможно в его положении, и отправился танцевать под чудную музыку, скакать возле опаляющего костра, пить пиво и веселиться с ведьмами. Он получил мандат на полную свободу действий, а это ему и было нужно.