Игры с призраком. Кон второй. - Райдо Витич

— Ранены?

— Мирослав, Дарик, Светогор.

— Как такое случилось?

— Темно было, в ночи прокрались. А все с усталости почивали. Мы, лютичи да росичи лишь и дозорили. А нет, всех бы как скотину порезали. Может тьма их была, может две. Суматоха, крики… Князья без байдан, сонные, дружники тож…

Парень сглотнул ком, серея лицом от воспоминаний — молодой еще, первая сеча в его жизни случилась и подлая, а никак учили его старшие — по чести.

— И такое бывает, — тяжко вздохнула Халена. — Бежали?

— Князей уводили. Мирослава-то не сдвинешь…

— Сроду он от ворога не бегал! — сжал кулак Горузд.

— По-дурному полечь, честь небольшая, — вполголоса заметил Малик. И удостоился презрительного взгляда Горузда и Купалы.

— Потом что? — прервала их прения Халена, обращаясь к гонцу.

— В Славль ушли сколь нас осталось. Заставы выставили, давай допрос чинить, на Мирослава наветничать. Вздорили до полудня, гонцов слали, с вестями да за подкрепленьем. А после любичей дозоры пришли — сказывали — обложили лютичи всю урему Белыни. Черно от них. Ратью стоят.

— А роски?

— Не зрил. Слух пошел — и они недалече. Сеча будет не малая. Почитай все аймаки встают, а иначе никак… Княже выручать надо, плох он, а из терема ни шагу.

— Шагни, так тут же все грехи ему навешают, от большого ума.

Халена не сдержала стон, зажмурилась:

— Чуяла я подвох! Говорила же!

— Да средь нас сроду алыр да наветников не было! — рявкнул Купала. — А кто таку скверну баит — язык вырву! Бухвосты, лядоки, язвить их…

— Да толк сейчас горло драть? Сбираться надобно! — влез Горузд.

— Это что же получается? — спросила Халена, припоминая карту, что чертила в пыли княжьего двора со слов побратимов. — Берег реки лютичами да росками занят?

— Да, хоголы лишь держатся — не дошли до них вороги. Вот то князья и ропщут — то ли к своим вертаться да голову сложить, то ли сговориться да вместе вдарить. Кто уже ушел, кто дружину ждет, за подмогой послал. Чего порешили мне неведомо, сюда коня гнал… загнал.

— Все! Хорошо побалакали! — вскочил Горузд. — Сбираемся. Купала, здеся остаешься. Малик…

— С вами я!

— И я иду, — бросила Халена, поднимаясь.

— Гнедко, в Вехи скачи, упреди Светозара, пущай украины шибче бережит, не ровен час, придет кто.

— Понял, — встал парень.

— Я в Кудесню гонца зашлю, заслоном встанем, Полесье уберегу, — заявил Купала.

— Лютобора десничим тебе оставляем, князю покои готовь, да Хангу упреди, что недужен он шибко.

— А то я на ум кривой, без тя не смерекаю! Тьфу, леший куси тя за пятку!

Все дружно вышли из терема. Малик рванул к коновязи, приказ коней седлать отдавать. Купала давай парней гонять — снаряжение готовить. Горузд засвистел как Соловей-разбойник, оглушая Халену — об общем сборе оповестил.

Все забегали, засуетились. Девушка в свой закуток побежала, куртку на плечи накинула, перевязь приладила, меч проверила, к голени один нож приладила, второй к поясному ремню. Выкатилась на крыльцо как раз, когда Гнедко на лошадь садился. Перехватила его:

— Скажи, Миролюб как? Жив ли?

— Жив, — заверил. И ударил лошадь пятками.

— Халена, что за пожар? — вырос перед ней как из-под земли Гневомир. — Что стряслось? На байдану! Ну, чего молчишь?!

— Мирослав ранен, князья попали в засаду, как я вам с Миролюбом и говорила! Предал кто-то! А на Мирослава вину свалили! Вы там в оба смотрите! Всем передай, язык за зубами, руки не распускать, но если кто слово грязное скажет…. - на ходу, стремясь сквозь толпу воинов к Ярой, сообщила девушка.

— Ужо скажет, им же и подавится! — оскалился Гневомир, мигом сообразив, что к чему. Халена покосилась на него: где жуешь, не разжуешь, а где слово скажи, он понял! Да, умом побратима не понять…

Вспрыгнула на Ярую.

— Байдану вздень сказываю! — заблажил побратим.

— Без надобности, — отрезала, выводя лошадь к воротам. А там уже Устинья с женщинами хлеба да воду дружникам раздавала, в сумы складывала. Купала горланил указы, размахивая руками. Лютабор ругался скверно во все горло, забиженный, почто его оставляют. Малик пальцы Лебедицы отнять от своей руки пытался. Та плакала горько, словно навек прощаясь.

— Свидимся, любая! Жди! — вскочил на коня.

Часа не прошло, как пять сотен дружников в полном воинском вооружении рысью рванули прочь из городища.

Глава 9

Миряне коней загоняя, поспешали на выручку. Молча неслись всадники, без отдыха. По лесу, по полям, опять по лесу — не замечая, где едут, по чьей земле. И хоть хлеба в сумах — не до еды, и хоть на жаре пить хочется — не до воды. Мысли вперед лошадей бегут, руки сильней поводья сжимают.

Утро увяло, день проскочил незаметно, вечер к ночи клонится, а они все летят.

Быстрей, быстрей — бьют копыта.

Ночь на округу легла, когда копыта по шаткому мостику застучали. Избы показались.

— Звонкая, — заметил Гневомир. — Вотчина любавичей.

— Передых!! — объявил Горузд. — Коней напоить! Самим не спать!

Халена не слезла, свалилась с седла на траву, в небо уставилась и хохотнула, представив себя сверху. Гневомир ей ведро воды принес, плеснул прямо в лицо:

— Не спать!!

— Тьфу, — с трудом села, отфыркиваясь, и забыв попенять побратиму, жадно принялась пить. Ярую поить. Гневомир каравай вытащил из сумы, разломил на две части — одну Халене, одну себе. Девушка от своей части треть взяла, остальное лошади скармливать принялась. Так и стояли обе, жуя. Гневомир захохотал:

— Ох, зрила б ты себя, воительница! Яки тетерка потрепанная!

— Это фигня, а вот окостенение всей конституции тревожит. Я ж как робот несмазанный. Как в седло сяду?

— Чаво сказанула-то? — поскреб щеку парень. — По-человечьи баить-то когда обучишься?

— После встречи с лютичами и всемирной победы добра над злом скажу.

Парень хмыкнул, к ведру с водой приложился, остатки на себя вылил, да в девушку плеснул. Утер лицо и спросил:

— Слышь, Солнцеяровна, про Миролюба что ведаешь?

— Жив, Гнедко сказал, а что как — не знаю, — отвернулась, скрывая тревогу и печаль. Да разве ее скроешь от острого взгляда влюбленного мужчины?

Развернул Гневомир ее к себе за плечи:

— А по мне плакать будешь? — спросил тихо.

— Я те поплачу! — изменилась в лице. Рявкнула, кулаком погрозив. — Я тебе устрою плачь Ярославны! Только смоги полечь! На том свете найду, убью за то второй раз, нафиг!

Дернулась, отворачиваясь. Гневомир не сдержал довольного смеха — почитай, в любви ему Халена призналась — ишь, спужалась-то как! За него! За него спужалась!!