Игры с призраком. Кон второй. - Райдо Витич

— Ты говоришь как горец, как воин, но ты женщина.

— Воин это не половой признак, Дейн. Мужество и честь, доброта и справедливость живут в сердцах и умах и мужчин, и женщин… Я пришла в этот мир никем, а ухожу всем — в этом высшее счастье. Уходи и передай моим, когда встретишь — я ушла мирянкой, ушла безмерно богатой их заботой. Я познала истинную свободу и сохранила ее… Обязательно найди их, обязательно передай и помоги, чем сможешь, расскажи о том, что произошло. Вы должны быть вместе, все, только так роскам придется оставить свою затею по превращению рая в ад.

— Роски совсем близко.

— Уходи. Они идут за мной. Я их задержу.

— Или вместе уходим, или вместе остаемся, — заявил Дейн твердо. Халена с горечью посмотрела на него:

— Зачем ты это делаешь?

— Затем, что ты поступила бы так же. Тебе придется выбрать: умереть со мной или уйти и жить, тоже со мной.

Халена зажмурилась: упрямство мужчины было некстати. И выбора он ей не дал.

`Подожди, Гром, подожди меня совсем чуть-чуть, любимый. Я скоро приду к тебе.

И отодвинулась от камней:

— Идем.

И снова уступы, мелкие расщелины, острые углы камней. Не видя, куда ползешь, не понимая как. А губы гнет улыбка, сродная упрямому оскалу. Но скоро и `завод' упрямства кончится, что тогда делать?

Дейн прижимает Халену к камням, тащит почти на себе:

— Зачем? — вопрошает она и пытается идти сама, ползет вопреки всем законам, порядкам.

— Отдохни минуту.

Лучше вечность…

— Мы почти у цели.

Какой? Вершины скалы?

— Роски отстают.

А зачем они вообще лезут за нами?

— Ты как?

— Лучше всех, — усмехнулась.

— Нужно идти.

Скажи что-нибудь новое, более приятное.

— Лезь, я помогу.

Опять в путь.

Дейн подтянул ее наверх, но отдохнуть не дал, подхватил под мышки и потащил уже вниз.

— Сама, — дернулась, отталкивая мужчину. Ноги тут же разъехались и, упав на спину, Халена покатилась вниз по щебню, грозя разбиться о выступы камней. Затормозила, уперевшись ногами в валун, и рассмеялась, глядя, как в небе кружит ворон.

— Добычу чуешь? Э-э, брат, рано, — голову приподняла и замерла, изумленная открывшимся видом: чуть ниже травой поросший склон, лес и поле, широкая дорога к горизонту. А там опять горы, скалы.

Дейн скатился на ногах, сел рядом с Халеной:

— Жива?

— Угу. Здесь вы живете?

— Угу.

Девушка рассмеялась и почувствовала, как овладевает ее телом онемение и холод. Ни ногой, ни рукой не пошевелить, смотреть и то сил нет.

Дейн поднял девушку, заставил встать на ноги и повел вниз, крепко придерживая. Вот и трава, первые деревья.

Мужчина резко засвистел, оглушая Халену. Слева послышался шум, появились три оседланные лошади без седоков и пять всадников подстать Дейну — с обнаженными торсами, каменными лицами, длинными волосами.

Мужчины окружили пару и уставились на Халену.

— Здраст… — только и смогла выдать.

— Спорю на свой анжилон — это Халена! — ткнул в нее пальцем один горец.

— И я рад тебя видеть, — кивнул ему Дейн, взбираясь на лошадь.

Халена взяла под уздцы другую лошадь, погладила ее морду.

— Это конь, — пояснил молодой сероглазый горец, склонившись к девушке, чтоб лучше ее разглядеть. И отпрянул, увидев черные глаза.

— Скоро роски будут здесь, — сообщил Дейн, помогая Халене взобраться на коня.

— Сколько? — разжал губы самый старший из присутствующих.

— Три десятка.

— Мар, Летер, — взмахнул тот рукой, указывая влево и вправо. Двое отделились от группы и, взяв у товарищей тулы со стрелами, разъехались в разные стороны, скрылись в лесу у подножья склона. — Замир?

— Мертв, — бросил Дейн и пустил коня рысцой.

— Так и знал! — процедил молодой, следуя за мужчиной.

Всадники понеслись по полю прочь от склона, увеличивая скорость. Вскоре кони во весь опор мчались к горизонту.

У Халены сбилось дыхание, закружилась голова. Она обхватила шею лошади руками, пытаясь удержаться в седле, и видела траву, что стелилась под копытами, вырванный дерн.

— Конец, — подумала и, не удержавшись в седле, упала. Прокатилась по траве, замерла, словно со стороны наблюдая бег удаляющихся коней. Гривы бились о холки, тонкие ноги, казалось, не касались земли, несли в облака…

— Дейн!! — заметив отсутствие девушки, крикнул горец, призывая товарища к вниманию. Мужчина обернулся и, резко натянув поводья, развернул лошадь:

— Халена!!

Она видела, как Дейн развернул лошадь, возвращаясь, на ходу спрыгнул с нее, подбежал и навис:

— Халена!

— Гром… — прошептали губы девушки. Глаза закрылись.

Стало тихо, так тихо, что Дейну показалось — у него заложило уши. Он не понимал, что произошло, не хотел понимать — сидел и смотрел на девушку:

— Ты же Богиня, Боги не умирают…

И уставился в небо, сжав кулаки: Боги? Это ваша справедливость?

— Почему вы всегда забираете самое ценное, убиваете то, что достойно жизни?

— Потому что, оно достойно и смерти, — хмуро заметил подъехавший мужчина. Дейну же показалось, что это сказала Халена. И вспомнились ее слова от первого до последнего, и стало невыносимо больно, что эта девушка не богиня, а простая смертная.

— В ад богов небесных, — погладил ее, вглядываясь в лицо с надеждой. — Ты богиня на земле, ты должна жить…

И заметил, что ресницы девушки дрогнули. Склонился над лицом, прислушиваясь, приник к груди и услышал сначала очень тихий стук сердца, а потом гул. Он нарастал, ширился, пугая людей и лошадей, ветер стал сильным, почти шквалистым. Дейн вскочил, не понимая, что происходит, и увидел ослепительный серебристый обод.

— Уходим!! — закричал ему горец, еле сдерживая коня. Но Дейн не мог пошевелиться — он смотрел на приближение странного предмета и чувствовал холод и онемение в груди. Его словно заморозило от мысли, что это Боги пришли за своей, а значит, они все слышали, значит, смогут объяснить ему, почему поступают нечестно.

Значит, Халена будет жить. Значит, она жива.

И последнее, что запомнил — яркую вспышку.

Злобные, завистливые люди.

саранча

Обгорелые леснины, сгоревшее дерево.

Дикое.

Ворчун, всем недовольный человек.

Никуда негодная.

Бесстыжая.

Плут, обманщик.

Пустослов.

Искусную.

Открытая равнина, луг.

Талисман.