Игры с призраком. Кон второй. - Райдо Витич

— Пошлите-ка спать.

— Проводишь завтра? — с надеждой спросил Миролюб, поднимаясь.

— Провожу. С вами бы напросилась, да чувствую — бесполезно. Князь со мной после похода в Вехи и не разговаривает. А вы — `свататься'! Нагородили до небес ерунды! — ворча, пошла в городище. — И хватит тебе, Миролюб, плохое думать, вернешься. И Мирослав вернется. Все живы будут. Главное, верить, даже когда очень плохо — верить. Имущество, тело, жизнь могут отобрать, веру — нет. Она ядро души, а душа бессмертна. Знаете, как клетка: ядро — вера, внутреннее содержимое — любовь, все вместе с оболочкой — душа.

— Ну, ты сказанула! — гоготнул Гневомир.

— Вот что мне в тебе нравится, так это легкость восприятия жизни: что в лоб тебе, что по лбу, все едино.

— На том стоим, — заулыбался парень, приобнял девушку, робея. И хоть не понял, хвалит она его или ругает, одно учуял — тепло в ее голосе. И что она говорит, уже без разницы… лишь бы говорила и говорила, шла рядом, улыбалась и смотрела на него.

— Ох, мальчики, — вздохнула Халена, обняв в ответ Гневомира и Мирослава за пояса. — Если б вы знали, как я вас люблю. Ближе и нет никого. Вы, сосны эти, поля, городище. Варох, Мирослав, дядька Купала… миряне все как один, и земля эта — родная, любая. Не меня берегите — ее, родичей своих, тепло в доме… а какой ценой, неважно.

Парни молчали. Да и что было говорить. В эту ночь, под звездами, шагая по полю к уюту родных жилищ, они были вместе, плечом к плечу, рука к руке — а что еще надо? И запах трав, и прохлада ночи, и тихий стрекот кузнечиков, и стук трех сердец, и шелест шагов слились в одно, связали их крепче венчальных уз. И пусть два неоженка да девица — чужая невеста, а все едино — вместе и навсегда. Пусть здесь и пусть лишь сейчас, но достанет и этой малости, чтоб долгие зимы душу теплом греть.

Все забудется, уйдет, сотрется, холм превратится в поле, лес в пустошь, карьер в россыпь камней и все ж самая последняя крупица, самая малая частица этих мест будет хранить память о сегодняшнем дне, о неразлучной троице.

Неважно, сколько им отмеряно, сколько проживут, важно как. И пусть полягут кто в сече, кто в повалуше, кто сегодня, кто завтра — все едино — жизнь уже не зря прожита.

Вместе они, навсегда вместе — много их, а как один, и каждый в другом, как в себе уверен. Это ли не счастье?

Побратимы Халену проводили до терема, дождались пока она скроется в дверном проеме, и, не сдержавшись, дружно вздохнули:

— От ты дурень, — качнул головой Миролюб. — Удумал свататься, голова твоя хворая.

— Так и ты не супротивничал.

— Попытали счастья, — протянул невесело. — Уйду завтра, бережь Халену, не забижай.

— Ее забидишь, как же, — усмехнулся Гневомир, на побратима покосился. — Ты, энто, слыхал, что Солнцеяровна баила? Поглядывай там шибко. Как бы вправду беды не сыскали на сговоре.

— Еще один умник выискался, — буркнул Миролюб. — Пошли что ль? Почивать пора. На зорьке сбираемся, вставать ужо скоро, а я и не ложился… Жанихи!

Гневомир, хохотнув, обнял парня за плечи и пошли они вверх к избам:

— Ладно те! Зато слыхал, что сказанула — любы мы ей!

— Угу. Я и другое слыхал — все ей едино любы — и мы, и княже.

— Зато мы братовья!

— Прибытку с того, как с ежа шерсти.

— Ничё! Вот развиднеется, смута уляжет, тогда снова посватаемся. Авось, паря! Нет-то нам не сказали! — заржал довольно.

Глава 8

Пятые сутки пошли, как князь со дружиною к брату подался. И тихо в Полесье, сонно, словно время в ожидании их возвращения замерло. Люд не ходит — ползает, женщины громко не говорят — шепчутся, детвора криками не оглушает. Даже на ристалище мужи ленятся.

`А может жара действует'? — подумала Халена, глядя, как Трувояр вокруг Веригора ходит, да и тот напасть не спешит — ленивый выпад, опять хождение по кругу. А поляничи, что ратному делу обучаться приписаны, только за стрелами бегать успевают, пуская их в `молоко'. Дружники все больше в теньке сосен да кедров сидят и не посмеиваются, не комментируют бурно потехи молодецкие как обычно, а лениво улыбаются. Пацанята на изгороди как гроздья винограда висят, семечки поплевывают, глядя на неспешные забавы ратников.

Купала один активен — блажит, плюется по обыкновению.

Халена макушку потрогала — припекло солнышко. `В тенек, что ли, как остальные отползти? Да нет — засну ведь'.

Гневомир, играючи, Дагаяра на лопатки уложил, к девушке пошел, улыбаясь во всю белозубую наличность, мышцы на лоснящемся от пота торсе выказывая: а видала, каков я удалец?!

— Гордюся! — кивнула та, оценив его анатомию. И протяжно зевнула, в сторону взгляд отводя.

— Халена, язвить тя в коромысло! — рявкнул Купала, узрев в зевке пренебрежение к службе. — А ну слазь с плетня! Ходи сюды!

— Ну, — подползла со вздохом.

— Будя те `ну' и поволуша на борбище! Серко, Рудояр, а ну ходь сюды молодь желторотая!

Два парня лениво подошли к десничему: молодые еще совсем, нетравленые, взгляды чуть испуганные:

— Чего, дядька? — пробасили дуэтом.

— Вота вам супротивник! — указал на девушку. Та без интереса оглядела худощавых оппонентов, фанатов диет и вегетарианства, и опять зевнула.

— Я те позявкаю! — рыкнул Купала. — Воительница! Тьфу!… А ну сходись!

— С кем? — скривилась девушка. Десничего перекосило в нервном припадке.

— Опять перечишь?!

— Да побойся Бога, дядька Купала — кого выставил? Они ж необученные совсем. На смех детей выставляешь?… Давай хоть еще двоих, — плечами пожала, встретившись с гневным взглядом десничего. Размяла шею да плечи.

Гневомир заржал:

— От девка шалая!

— Но, но! — погрозила ему пальцем.

Десничий еще двух юнцов подозвал, сплюнул, презрительно оглядев Халену, и отошел.

— Сходись! — рявкнул.

— Извините, мальчики, — пожала плечами, глядя на юношей. — Сразу предупреждаю — бесчестить не хочу, но я как вы подневольная. Нападайте, что ли?

Парни переглянулись, замялись: девка все ж. Однако права она — приказ есть приказ. Один несмелый выпад сделал. Пока кулак летел в сторону плеча девушки, та не только лениво отклониться успела, зевнуть, но и ногу выставить, в грудь полянича упереть.

— Извини, — кивнула и легонько толкнула. Парень упал, уставился на девушку, не понимая за что и как?

— Ладно-ть, — заявил его черноглазый товарищ и смело в бой пошел. — Я не больно.

— Ага, — кивнула. Отклонилась и ткнула пальцем в подвздошную область. Мальчик сложился и осел на траву, хлопая ресницами. Остальные уже вместе в атаку пошли, да толк? Секунда на одного, секунда на другого — отдыхают. Дружники загоготали.