Приют - Алиса Бодлер

Глава 9

Нет ноши труднее, чем та, что содержит в себе простую, но недвижимую истину: мы не в силах ни на что повлиять.

Особенно в детстве.

Особенно в то время, когда твоя незначительность проявляется не только как абстрактное ощущение, но и подтверждается на практике. Возрастом. Размером. И статусом.

После нелицеприятной сцены за столом дети были отстранены от занятий. И если для любой другой группы малышей, что пребывала в исходных обстоятельствах получше, многочасовая прогулка означала победу над системой и долгожданный отдых, то для Иви, Тины, Ады и Боузи она была плохим предзнаменованием. Тем самым наэлектризованным воздухом, что мы можем ощущать только лишь перед штормом.

Сестра Александра вывела воспитанников на задний двор, в ту часть сада, где обычно начинались активные игры, и с плохо сдерживаемой злостью выплюнула:

– Видит Бог, не могу придумать для вас наказания получше, но с этим разберусь. Дверь будет заперта до отбоя.

А затем, окинув всех четверых уничтожающим взглядом, вошла обратно в дом. Ключ с шумом провернулся трижды. Стоило шагам настоятельницы раствориться в тоннеле коридора, что вел обратно, в центральную часть дома, Иви, наконец, откинула свои белесые вихры и заговорила:

– Они нас обманывают. С Тигом произойдет то же, что и с Самсоном.

– Не говори так! С ним все будет нормально! – запротестовала только-только переставшая плакать Тина. – Ему подберут отличную семью! Хоть и без меня, но подберут!

– Вы же слышали, что сказал Тиг утром… – негромко заметил Боузи. – Он тоже считал, что все это – вранье…

– Тиг просто расстроился! – продолжала возражать его сестра-близняшка.

– А что ты скажешь про бабушку Самсона, Тина?! – повысила голос Иви. Казалось, все эти несколько часов своего молчания девочка усиленно копила в себе злость. А теперь намеревалась ее выпустить вот так, разом. – Это тоже потому, что мы все расстроились?!

– Замолчи!

Выкрикнув последнее, Тина закрыла лицо руками и поспешила к кроне раскидистой ивы, что в лучшие времена служила детям уютным укрытием для дневного чтения. Недолго думая, Ада виновато оглядела Иви и Боузи и унеслась следом.

– Ну и дуры, – фыркнула Ив и обратилась к Боузи. – Ну ты-то хоть со мной?

– Да. – Мальчик вздохнул и, наконец, осмелился выудить помянник. Открыв книжку на нужной странице, он продемонстрировал ее Иви. – Я записал с этой стороны. А сестра на это лишь кивнула.

Иви вскрикнула.

– А почему ты не показал это остальным?!

– Я… – Боузи опустил голову. – Дядя сказал мне, что не нужно. Я согласен, Иви. Так будет хуже. Ада и так плачет, Тина переживает… А если сестра Александра узнает, что мы всё поняли? Что будет тогда? Как нас накажут?

– Дядю своего слушай, да не всегда… – Иви тяжело сглотнула. – Не всегда они на нашей стороне.

– О чем ты?

Девочка обхватила себя руками и зажмурилась.

– Я не люблю говорить о своем ангеле-хранителе. Мне достался какой-то неправильный.

– И кто же он?

– Мой старший брат. – Иви посмотрела куда-то в сторону. – Ему нравится, когда мне грустно и больно.

– Ты поэтому не разговаривала с нами утром? – догадался Боузи.

– Да, Зи-Зи. Он смеялся надо мной и издевался. Поэтому я пытаюсь верить в хорошее. Чуть расстроюсь – и он уже тут.

– Тогда почему ты считаешь, что это вообще хранитель? Это же самый настоящий враг!

– Не знаю, – Иви мотнула головой. – Верю в то, что положено…

Она вздохнула.

– …Но не в этот раз. Нам нужно спасти Тига. Узнать, что происходит на послушаниях.

– Заберемся в дом?

– Нет! – Иви приземлилась на траву и пригласила с собой Боузи. – Мы будем вести себя как взрослые. У меня есть план.

* * *

Миссис Боулз была приятнейшей женщиной шестидесяти пяти лет, от которой пахло благородной старостью и мылом. Ее небольшой, но уютный загородный домик, больше напоминающий дачу, был полон тех вещей, что ассоциируются с домашней атмосферой, истинной безопасностью и чистотой.

Я был убежден в том, что мы с Джереми были здесь лишними.

Не до конца понимая цель нашего визита, я бродил вдоль книжных полок в гостиной, в которую нас пригласили, и рассматривал корешки. Освальд Бумке,[8] Чезаре Ломброзо,[9] Анри Эй[10] – все эти имена были мне незнакомы, но названия трудов («Гениальность и помешательство», «Схизофрения» и т. д.) намекали на то, что Саманта плотно изучала вопрос заболевания, что когда-то звучало для юного Джереми Бодрийяра как приговор.

Любопытно, интерес доктора Боулз пробудился именно после того, как она повстречала ключевого пациента, или же существовал задолго до того?

Статуэтки разнообразных животных сопровождали каждую книжную полку. Этот элемент перебивал серьезность и категоричность той информации, что скрывали в себе скупо оформленные переплеты. Такое сочетание представлялось мне как идеальный баланс в восприятии сложного вопроса: погружаясь в пучину тьмы, нельзя было забывать о кислородном баллоне. И пусть им предстанут нелепые фигурки, нарочито инфантильный интерьер дома или же серая шаль с вязаными цветочками, в которую сейчас куталась постаревшая Саманта Боулз.

– Я так рада, что ты пришел, Джерри, – не уставала улыбаться доктор. – И что взял с собой Реймонда. Все думала – успею ли на него посмотреть? Получится ли у тебя?

– Его зовут Боузи, миссис Боулз, – мягко и медленно проговаривал Джереми, слегка баюкая старушку этой информацией. – Но да, вы, как и всегда, все поняли верно.

– Ох, не говори вот это «всегда», я прошу… – Саманта качала головой так, словно винила себя за что-то. – Совсем не всегда.

– И все же, – настаивал Джереми.

Как объяснил мне Оуэн, его связь с лечащим психиатром из ПНД восстановилась отнюдь не сразу. После того как родители забрали его из клиники, он возненавидел все, что связано с медициной в принципе. Однако спустя годы, в те времена, когда пабы «Сэмми» начали превращаться в франшизную сеть, а Джереми получил свои первые большие деньги, Саманта связалась с ним самостоятельно.

«Она перешла к частной практике и отказалась от общепринятого понимания класса эндогенных психических расстройств, – рассказал мне Оуэн по пути. – Я был для нее в некотором смысле magnum opus[11] и камнем преткновения одновременно. Не давал прийти к истине, понять, в чем она ошиблась. Один мой вид вызывал у нее чувство вины. Я дал согласие на разбор своего кейса, и в рамках диалога мы пришли к пониманию, что она все же верит мне. Потом я показывал ей фотографии только приобретенного МёрМёр, привозил ей обнаруженные личные вещи Бодрийяров. Она больше не пыталась выступать в роли специалиста, но была отличным слушателем. Можно сказать,