Крылатая смерть (СИ) - Печёрин Тимофей Николаевич

На глазах Сени и пятерки хелема из дымящейся черноты вылез и вспорхнул к небу Масдулаги. Сеня поднял руки, готовясь дать команду имплантату «Нафане», но тварь полетела куда-то по своим делам — совсем в другую сторону. Шестерых человек на вершине горы будто и не заметив.

Да, с вершины было видно, что путь до плато и злополучной дыры оставался неблизкий. Однако внимательные наблюдения и сам удобный ракурс («мне сверху видно все, ты так и знай») позволил Сене высмотреть и высчитать удобный маршрут. А главное — сообразить, как можно сравнительно легко закрыть найденный ход в подземный мир.

По соседству с плато высилась скала. Едва ли не нависала над ним и дырой в логово Масдулаги. Причем незыблемой монолитной твердыней отнюдь не выглядела. То есть, удара молний, порожденных «Нафаней» должно было хватить, чтобы обрушить эту скалу да завалить плато обломками. А если, вдобавок обломки эти окажутся достаточно крупными и лягут в нужном месте, идти дальше вообще не придется. Дыра окажется под одним из этих огромных камней. И останется лишь повернуть назад и праздновать победу… а Сене — возвращаться в родной мир.

Увы! Каким бы соблазнительным ни был такой исход, а сам план — гениальным в своей простоте, но жизнь и здесь внесла свои коррективы.

Выставив перед собой руки и направив их на приглянувшуюся скалу, Сеня в очередной раз мысленно побеспокоил имплантат. Затребовав теперь всю, доступную ему, мощность. Молнии прорезали морозный воздух и ударили в скалу… но та лишь дрогнула и по ее склону вниз ссыпались несколько небольших камушков — едва заметных с расстояния, на котором находились Сеня и его спутники.

Пришлось ударить во второй раз. И снова молнии лишь рассыпались искрами на каменной поверхности, только немного поколебав скалу. А морозный воздух стал еще более сухим от избытка атмосферного электричества; одежда ощутимо покалывала статическими разрядами. Отчего Сеня не мог не вспомнить предупреждения Смотрителя насчет того, что атаки с максимальной мощностью небезопасны и для самого атакующего. Пока остаточное электричество лишь слегка тревожило, вызывая желание то почесться, то снять всю одежду — это в мороз-то да в горах! Но кто гарантирует, что электрический разряд не окажется настолько сильным, чтобы поджарить Сеню, как сам он давеча Масдулаги?

Третья попытка… снова неудачная.

И лишь четвертый удар рукотворных молний оказался той соломинкой, что сломала хребет верблюду. Гигантскому каменному верблюду, целиком состоявшему из одного горба.

Скала дрогнула, словно была не твердыней, а студнем каким-то. По склону стремительно расползлись трещины. А затем сразу несколько огромных каменных глыб посыпались на плато.

«Победа!» — едва удержался, чтобы не выкрикнуть, Сеня и лишь боязнь лавины его остановила. Он даже рот руками себе зажал в последний миг.

К тому же, когда рассеялась пыль, поднятая обрушившимися осколками скалы, стало ясно, что радоваться победе, мягко говоря, преждевременно. Дыра в подземелье Масдулаги продолжала зиять и дымить посреди плато, как ни в чем не бывало. Только что была теперь окружена каменными глыбами. Последние не тянули даже на символическую помеху. Ибо Масдулаги — не самолеты, нуждающиеся в обширной посадочной полосе. Много места для взлета им не требовалось.

Некоторые из глыб наверняка угодили и в саму дыру. Вот только размеры любой из них как назло оказались недостаточными, чтобы ее закрыть. Хорошо, если хоть кого-то из обитателей подземного мира случайно пришибли.

Итак, провал Сениной затеи казался очевидным. Но, присмотревшись к плато, незадачливый метатель молний понял, что отчаялся раньше времени. Самый большой из кусков скалы покоился совсем рядом с дырой. И был… примерно таких же размеров, как и она сама. Или немного больше.

— Однако, — промолвил Сеня, поворачиваясь к спутникам, — похоже, все-таки прогуляться туда придется. И руками поработать.

А заодно порадовался, что команда его импровизированная не из одних доходяг состояла. Вполне возможно, вместе им было под силу передвинуть огромный камень. Если не слишком далеко.

Однако когда все шестеро спускались по горной тропе в направлении плато, до них донесся приевшийся и успевший даже стать привычным боевой клич Масдулаги. Сразу две твари выбрались из дыры — разобраться с обнаглевшей дичью, посмевшей подбросить в их дом что-то несъедобное.

«Эскадрилья — взлет», — полушутя подумал Сеня, глядя на почти синхронно поднявшихся в небо крылатых чудовищ. Хоть и понимал: на эскадрилью и даже на звено две боевых единицы не тянут. Впрочем, вскоре их могло появиться больше. Мало кому понравится, если в дом его бросают посторонние, причем тяжелые, предметы.

Убить первого Масдулаги удалось сравнительно легко — с первого раза и почти в упор. Тому хватило храбрости и решимости подобраться слишком близко к гуськом двигавшимся по горной тропе людям… но он оказался недостаточно шустрым, чтобы ударить первым. Дыхнуть огнем хотя бы.

Удар молнии — и этот бедолага, взревев напоследок, ухнул вниз.

«Молодой, наверное, — подумал про него Сеня, — бесстрашный, но неопытный… неловкий».

А вот напарник незадачливого храбреца оказался, напротив, сущим бедствием для Сени и его соратников. Он подлетал, чтобы выпустить струю пламени (даром, что наобум) и успешно увернувшись от Сениных атак, взлетал ввысь, оглашал окрестности своим адским криком — и выходил на следующий круг. Снова предпринимая атаку против незваных двуногих гостей.

Ущерба такие атаки не наносили, но понервничать заставляли. Почти час из того времени, что Сеня сотоварищи потратили на путь к плато, их преследовали вопли и огненное дыхание Масдулаги. Притом, что дорогу в горах и без того нельзя было назвать легкой, налеты настырного монстра превратили ее по комфортности в прогулку по минному полю. Масдулаги будто дразнил людей; будто играл с ними как кошка с мышкой.

А хуже всего было то, что многочисленные (и безуспешные) попытки Сени сбить крылатого урода стали выходить боком ему самому. То разряд статического оказывался столь сильным, что Сеню буквально встряхивало всего — только что пыль не выбивало. То после очередной молнии вспыхивали рукава, вынуждая спешно тушить их в снегу.

— Давайте-ка рассредоточимся, — предложил, наконец, Сеня, когда большая часть пути до плато была пройдена, — если идти кучно, Масдулаги удобнее будет сжечь нас… если что. А так… может, хоть поймет, что только силы зря потратит, если будет дальше так летать. И поодиночке пытаться каждого поджарить.

Предложение Сенино хелема приняли — последовали ему. Вот только почти сразу стало ясно, что новая тактика себя не оправдала. Пролетев над разреженным строем двуногих, Масдулаги ухватил щупальцами того из дикарей, кто был дальше всех от Сени. То есть Макуна.

— Не-е-ет! Опять! — завопил тот, — почему? Почему Макуну так не везе-е-ет?!

— Не опять, а снова, — пробормотал Сеня, мгновенно оценив ситуацию и поняв, что второй раз повторить трюк с перегрузкой и вынужденной посадкой Масдулаги не удастся. Тупо не успеть. Монстр быстро набирал высоту, так что даже ближайшие соплеменники не успели бы ухватить за ноги отчаянно орущего Макуна.

Единственным плюсом было то, что скорость и шустрость Масдулаги благодаря грузу хоть не намного, но снизилась. И Сеня решил этим воспользоваться — с тяжелым сердцем и пониманием, что другого шанса не будет.

Выпущенная им из руки молния задела скорпионий хвост твари. Тот мгновенно вспыхнул, Масдулаги истошно заверещал, перекрикивая даже свою добычу — доживавшую, как вскоре оказалось, последние мгновения.

Вильнув судорожно и неуклюже, как и подобает слепому существу, Масдулаги на полном ходу влетел в почти отвесный склон одной из скал. Хватка чудовища не была мертвой — в момент удара щупальца разжались, и Макун с криками бои и ужаса покатился по склону, обдирая одежду… и скорее всего, собственную кожу заодно.

Сеня и хелема лишь бессильно наблюдали, как Макун падал, как ухнул, наконец, в какую-то расселину, а следом мгновение спустя грохнулось тело Масдулаги. Крики оборвались. Даже будь у оставшихся на горной тропе пяти человек возможность спуститься к месту падения своего товарища, смысла в том уже не было. Ни Сеню, ни его спутников не занимал в тот момент вопрос, жив или мертв Макун. Потому как ответ на него был очевиден.