Дочь глубин - Рик Риордан

Ее голос вывел меня из задумчивости. Я потеряла счет времени, наблюдая за ее работой.

– Ты о чем?

Она показала мне прибор, напоминающий металлический теннисный мяч, запутавшийся в игрушечной пружине.

– Если я права – это локус.

Я порылась в памяти в поисках этого термина, и в голове зазвучал глухой голос доктора Хьюитта на давней лекции по теоретическому мореведению.

– Электролокационный датчик?

– Именно! – Идеально выщипанные брови Нелиньи подпрыгнули. – Представь более эффективную и не поддающуюся обнаружению альтернативу радарам и гидролокаторам на основе органов чувств морских млекопитающих. Китов. Дельфинов. Утконосов. Если мне удастся разобраться, как он работает, он будет предупреждать нас о вражеском приближении, пока мы сами будем оставаться для них невидимыми.

– Или с ним мы засветимся на мониторах всех радаров, – возразила я.

– Или так, – беззаботно согласилась Нелинья. – Где твоя жажда приключений?

Я обескураженно тряхнула головой:

– Как ты можешь так спокойно к этому относиться? Все эти штуки невозможны с научной точки зрения.

Она подбросила и поймала локус:

– Малыш, наши знания научных законов постоянно дополняются. У нас всего пять органов чувств, наше восприятие реальности далеко не абсолютно…

– Ой. – Я с запозданием сообразила, что запустила режим «Нелинья-лектор».

– Вот тебе и «ой». Этот локус… нечто подобное придумали бы дельфины, захоти они усилить свои природные способности. Или осьминоги, будь у них еще пара тысячелетий эволюции. Твой предок был гением. Вот мы воспринимаем мир в трех измерениях, так? А он будто каким-то образом вышел за эти рамки и увидел его в пяти. Все то же самое – но другое. Если мы сможем это воссоздать…

Меня спасла Эстер, ввалившаяся в отделение вместе с Топом:

– ИДЕМТЕ СО МНОЙ, ВЫ ДОЛЖНЫ ЭТО УВИДЕТЬ. – Она задыхалась, ее глаза покраснели от слез. – ВАМ ЭТОГО НЕ ЗАХОЧЕТСЯ, НО ВЫ ДОЛЖНЫ.

Глава 19

Что мне ненавистнее всего?

Никто из нас не сможет забыть кадры из видео, которое записали дроны доктора Хьюитта в ГП и которое мы запустили на шести мониторах мостика. Мы будем снова и снова, во всех деталях, проживать этот ужас до конца наших дней.

Тиа стояла, отшатнувшись от приборной доски и закрыв рот руками. Вирджил и Дрю застыли как статуи. Когда мы вошли, Нелинья охнула, словно ее ударили в грудь.

Дроны показывали наш бывший кампус с шести разных углов. Пена на воде в бухте была коричневой от мусора. На месте обрыва зияла пропасть почти идеальной округлой формы, будто какой-то бог взял лопатку для мороженого и зачерпнул гигантский кусок Калифорнии. От Гардинг-Пенкроф осталась лишь вспученная полоса асфальта главной подъездной дороги, ведущей к обезлюдевшей сторожке. Ни на одном видео людей не было. И я не знала, радоваться этому или огорчаться.

Что стало с охранниками у ворот? Вдруг кто-то из учеников успел выбежать из зданий, прежде чем те обрушились?

Но я в это не верила. Они бы не успели. Ничего ведь не предвещало. Все, кто был в ГП, сейчас покоятся на дне бухты. Опираясь на свои знания в процессах разложения в морской воде, я предположила, что прежде, чем всплывут первые улики, пройдет немало времени.

Улики. О господи. Как я могу думать о своих товарищах как об уликах?!

Я вспомнила, как Дев, улыбаясь, сказал мне: «Ты сегодня уезжаешь на испытания. Хотел дать ее тебе на удачу – ну знаешь, на случай, если ты их провалишь или еще что-то».

Мамина черная жемчужина оттягивала мне шею.

– Это… это не все. – Тиа нажала на кнопку на клавиатуре – и на всех шести экранах возникло одно и то же изображение темного треугольника, парящего под водой у самого входа в бухту. Его глубину и точные размеры было невозможно определить, но он казался огромным, как затопленный стелс-бомбардировщик. На наших глазах его поверхность пошла рябью и он испарился.

– «Аронакс», – догадалась я.

– С динамической маскировкой, – заметила Нелинья.

Горло разрывало изнутри. Мне хотелось взвыть. Хотелось швырять в мониторы все, что попадется под руку.

«Так не должно быть. Это все слишком», – билось у меня в голове, но каким-то чудом мне удалось подавить гнев.

– Что-нибудь еще? – спросила я Тиа.

– Э-эм… – Ее пальцы, зависшие над клавиатурой, дрожали. – Да. Доктор Хьюитт записывал по спутнику новостные каналы в течение пары часов после атаки. Все в мире только о нас и говорят.

На мониторах замелькали репортажи со всех концов Тихоокеанского региона: Калифорния, Орегон, Япония, Китай, Россия, Гуам, Филиппины. Мрачный репортер что-то рассказывал по местным новостям Сиэтла, пока под ним бегущей строкой проплывало: «Катастрофический оползень уничтожил общеобразовательную школу в Калифорнии, по предварительной версии, унеся жизни более 100 человек». На государственном телеканале Китая иероглифами было написано: «Ветшающая американская инфраструктура привела к новой трагедии». Ведущая упомянула «неназванные источники», утверждающие, что причинами трагедии могли стать некачественный фундамент и недостаточный контроль над сферой строительства. Ни слова о нападении.

– Они что, слепые?! – возмутился Вирджил. – Оползень не оставляет после себя почти ровный полукруг!

Но изображения в репортажах отличались от тех, что записали дроны доктора Хьюитта. Вертолетам новостных каналов, по всей видимости, понадобилось несколько часов, чтобы добраться до места происшествия, и к тому моменту края новообразованного обрыва успели обрушиться и осыпаться, придав ему натуральности.

Затем в сюжетах замелькали заплаканные лица родителей, и я попросила:

– Выключи. Пожалуйста.

Мониторы погасли.

На мостике повисло молчание, продлившееся ровно столько, сколько «Варуне» потребовалось, чтобы преодолеть две волны. Всякий раз, когда мы взмывали на пик и ухали вниз, мое сердце оставалось где-то позади. За окнами я могла видеть шатающихся на палубе однокурсников в дождевиках, следящих за тем, чтобы ничто не блокировало водосборники.

Я повернулась к Тиа:

– Больше пока никому это не показывайте. Все и так расстроены. Я не призываю что-то от них скрывать, но увидев это…

Тиа кивнула:

– Просто… Ни один репортер не упомянул о нашей поездке. А значит, все считают, что мы тоже погибли. Наши родители. Друзья. Родные.

Она наверняка думала о своей семье в Мичигане. Ее все звали Тиа[3], потому что у нее есть три маленьких племянника и две племянницы, которых она обожает. Ее родители, тети и дяди, братья и сестры… они все сейчас сходят с ума из-за случившегося.

– Я все понимаю, – сказала я, хотя это было не совсем правдой. У меня нет никого, кто бы ждал моего возвращения и волновался за меня. – Но в Лэнд Инститьют знают, что мы живы. «Аронакс» охотится за нами. Если мы прервем радиомолчание…

– …нам крышка, –