Дочь глубин - Рик Риордан

Оказывается, командовать кораблем – это тяжелый труд.

Конечно, это можно было предвидеть, я все-таки уже несколько раз ходила на «Варуне». Но я никогда еще не возглавляла целую команду – и уж точно не когда ее члены пытались разобраться в содержимом ящиков, полном альттек-примочек на основе изобретений Немо.

Моя встреча со старостами прошла неплохо. Мы всех распределили и составили расписание смен. В любой час дня и ночи на мостике будут находиться один дельфин и одна акула – наши старшина-рулевой и палубный офицер. Косаткам и головоногим поручили осторожно вскрывать ящики с допуском золотого уровня и анализировать, что внутри. Линьцзы и Франклин по очереди присматривали за доктором Хьюиттом в лазарете. Всем остальным предстояло посменно готовить еду, проводить инвентаризацию запасов, поддерживать работу критически важных систем и убирать «Варуну» (когда на борту двадцать один человек и один пес, грязь быстро скапливается). Тем временем Топ следовал за Эстер по пятам, умиляя всех, Сократ заплывал в аквариум и покидал его, когда ему вздумается, ел рыбу и резвился в океане. И почему животным всегда достается самая легкая работа?

Разобравшись со всем этим, я задала прямой курс до острова, хотя это и рискованно, но на зигзаги по океану, чтобы запутать следы и оторваться от возможных преследователей, у нас попросту не было времени. Оставалось надеяться, что умная маскировка и антирадар Хьюитта не подведут.

Я оставила Вирджила Эспарзу и Дрю Карденаса за главных на мостике. Тиа Ромеро тоже сидела там и пыталась взломать планшет доктора Хьюитта, чтобы получить доступ к зашифрованной информации на бортовом компьютере. Я пожелала ей удачи, хотя с меня было более чем достаточно взрывающих мозг секретов, которые все еще мог хранить доктор Хьюитт.

Первую половину дня я провела в обходах, проверяя, как дела у команды, подбадривая их и стараясь не споткнуться об уже открытые ящики. Головоногие и косатки, возбужденно сверкая глазами, засыпали меня вопросами: что это такое? как это работает? В большинстве случаев я понятия не имела, что передо мной. Может, в моих жилах и течет кровь Немо, но генетическая память или руководство пользователя с ней в комплекте не предусматривались.

К полудню зарядил сильный дождь, волны достигали двух метров в высоту. Ничего сверхординарного, но настроение они не улучшали. В трюме, где ты не можешь подышать свежим воздухом и видеть горизонт, даже у людей с железным желудком может развиться морская болезнь.

Нелинью я нашла в машинном отделении. Она сидела на полу из гофрированной стали, зажимая ногами один из ящиков с золотым уровнем допуска. Сегодня она обновила свой образ Клепальщицы Роузи красной майкой и красной в горошек банданой. Казалось, для нее, перебирающей провода и металлические пластины, не существует ничего вокруг, и у меня перед глазами встал Дев – как он в шестом классе собирал роботов из лего.

Я повернулась к Джему, сопровождающему меня все утро:

– Может, сходишь пообедаешь? Со мной все будет в порядке.

Он заколебался, разрываясь между долгом телохранителя и нежеланием находиться рядом с Нелиньей, но в конце концов кивнул и убежал. Я с облегчением выдохнула. Он так долго стоял сзади меня, что я начала бояться, как бы у меня в плече не осталась вмятина от его дыхания.

– Как дела? – со значением спросила Нелинья, махнув отверткой на то место, где недавно стоял Джем.

Я едва не сказала, что Джем не так уж плох, но, учитывая их с Нелиньей отношения, это было не самой удачной идеей, поэтому я просто пожала плечами.

Нелинья хмыкнула и вернулась к частично разобранному устройству у нее в руке.

Я вспомнила тот роковой сентябрьский день в наш подготовительный год. Мы были тогда еще совсем зеленые и думали только о том, как бы пережить убийственно сложный вводный первый месяц. Двое наших ровесников уже отчислились и уехали домой в слезах.

Нелинье было особенно тяжело. Она отлично владела английским, но все же для нее это не родной язык, и она радовалась возможности сидеть со мной в столовой, потому что я немного говорила по-португальски. Затем как-то раз за ужином напротив нас остановился Джем и стал таращиться на Нелинью.

– Это ты стипендиатка? – спросил он. – Из Бразилии?

В его тоне не было издевки, но это уже не важно. После долгого дня изматывающих тренировок ни у кого не было сил на болтовню, и потому все наши однокурсники, услышав его, повернули голову к той, к кому он обращался.

Стипендиатка.

Лицо Нелиньи помрачнело. Я стиснула вилку, и мне очень захотелось вонзить ее в ногу Джеминая Твена, умудрившегося вместить всю многостороннюю натуру моей новой подруги в одно-единственное слово, которое будет преследовать ее весь год.

Но Джем, похоже, об этом даже не догадывался: он начал вещать что-то о своем брате, отправившемся миссионером церкви Иисуса Христа Святых последних дней в Росинью. Ты с ним не знакома? А ты вообще знаешь каких-нибудь миссионеров? Каково это – жить в фавеле[2]?

Уже позже я поняла: у Джема всегда что на уме, то и на языке. Он из тех людей, о которых говорят: «Видит цель, не видит препятствий». И не задумывается о сопутствующем ущербе.

Нелинья отложила приборы и криво улыбнулась Джему:

– Я незнакома с твоим братом. Ана, ты все? – И она ушла.

Я бросила на Джема осуждающий взгляд и, оставив на столе недоеденный ужин, побежала за ней.

Той ночью, когда свет в бараках восьмиклассников выключили, я услышала, как Нелинья плачет в подушку. Сначала я подумала, что это Эстер, но та уже похрапывала. А Нелинья свернулась несчастным дрожащим калачиком под одеялом. Я перебралась к ней и обнимала ее, пока она не выплакалась и не заснула.

За свои тринадцать лет она успела многое пережить. Она была сиротой – ни семьи, ни возможностей, ни денег. Но учитель начальной школы разглядел в ней нечто особенное, и Нелинье предложили сдать вступительные экзамены в ГП в Рио. Все тесты на профпригодность к механике она сдала с высшими баллами и была достойна куда большего, чем банального «стипендиатка».

С того дня в столовой я почти два года злилась на Джеминая Твена. В общем-то, не за что, но я относилась так к любому, кто обижал моих друзей.

Теперь же, после уничтожения ГП, будущее Нелиньи вновь оказалось под вопросом. Как и у меня, у нее нет родни или дома, куда она могла вернуться. Все, что у нас есть, – это рассекающая океан яхта…

– Безумие какое-то. –