Дочь для олигарха (СИ) - Дали Мила

С другой стороны, если то, о чем сокрушаются служанки, а Люсинда уже какой день подряд грустит — правда, и Хилл действительно возвращается в Америку, то Грозный по факту остается холостым.

Объективно, он мужчина в полном рассвете.

Не Джули, так иная девица обязательно появится в его жизни.

Нужно быть готовой к этому. Только бы не любоваться утехами Грозного еще раз.

К лучшему даже, что Демид собирается меня выселить в соседний дом. Будем встречаться и общаться с ним лишь в интересах дочери.

Слышу четкие неторопливые шаги.

На звук не оборачиваюсь, но чувствую до боли знакомый аромат одеколона.

— Чем занимаешься? — как ни в чем не бывало спрашивает Демид.

А меня чуть ли не передергивает вновь. Сама в шоке от своей реакции.

Последних месяцев пять я не видела, чтобы Грозный так тесно контактировал с какой-либо женщиной. Наверное, скрывал. Расслаблялся так, чтобы не задеть меня. А я всем существом показывала безразличие.

— Журнал читаю… — голос дрожит, а щеки краснеют.

Краем глаза замечаю, как Грозный подходит вплотную к креслу, на котором сижу.

— Вверх тормашками читаешь? — выдергивает из пальцев журнал так неожиданно, что я вздрагиваю, но быстро возвращает обратно уже в правильном виде. — Хочешь, поднимемся в кабинет и поговорим?

От его предложения роняю журнальчик на живот. Суечусь, стараюсь поймать глянец, но он скатывается по округлым формам и падает в ноги. Импровизируемой преграды между мной и Демидом больше нет.

— О чем говорить и что выяснять? Выслушивать речи о том, как я все неправильно поняла? — без агрессии спрашиваю.

В моем голосе совсем нет красок, но фальшивая улыбка на губах ползет, как защитная реакция. Раньше, когда люди причиняли боль, я плакала, однако жизнь с Хилл научила меня смеяться, глядя обидчику в лицо.

— Ты не моя жена, Юль, чтобы я искал перед тобой оправдания, — берет меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. — Джули кинулась, потому что не смогла контролировать эмоции. Так она объяснила поступок. В понедельник твоя сестренка возвращается к родителям, и мы прощаемся с ней навсегда. Ответ считаю исчерпывающим. Я хотел поговорить с тобой о переезде. Ремонт в особняке закончен. Эта новость изменит твое хмурое настроение?

— Сразу две отличные новости, просто нега какая-то, — бормочу от того, что Демид сдавливает пальцами мои щеки, и теперь я становлюсь похожей на хомяка.

Грозный внимательно вглядывается, точно просвечивает меня насквозь.

— Приревновала, что ли?

— Фу… — отмахиваюсь от него, — с чего ты взял? Я хотела посмотреть на цветущий сад, а стала свидетелем твоих похотливых прелюдий. Считай меня старомодной, но обжиматься в кустах — это слишком.

— Когда-то ты ровно так же ласкалась во дворе со Стефаном.

— А ты выскочил, как ошпаренный, и заорал! — вспоминаю поступок Демида и кричу сама.

Впрочем, быстро спохватываюсь и закрываю рот.

— Тише, Юль, — тоном олимпийского призера произносит и так раздражительно гладит меня по голове, будто маленькую девочку, — я никому не расскажу наш секрет. Ни один человек не узнает о твоей ревности…

— С меня достаточно!

Пыхчу, упираюсь в подлокотники кресла, пытаюсь встать. Беременность сделала меня непоротливой. Демид подбадривает, осторожно толкает в поясницу и ловко помогает подняться.

— Демид, — гордо выправляю осанку, — можно мне собирать вещи? Убраться бы поскорее из этого дома…

Порой мне действительно не хватает личного пространства, зоны комфорта, где бы я могла побыть наедине со своими мыслями. Забыть о Хилл, Люсинде и даже о Грозном… Хоть на пять минуточек не думать о нем, а отвлечься.

— Обычно женщины рвутся как можно скорее занять мою спальню, а тебе сбежать не терпится, — тоже расправляет стать, скрещивает руки на груди. — Ладно. Я все же старался для тебя и требую компенсацию за труды!

— К-какую?

— Поцелуй, к примеру.

Морщусь.

— Тебя пять минут назад всего облизала Хилл, облапала своими щупальцами, — не сдерживаюсь от издевки.

Иногда я завидую сестре. Честное слово.

Джули в любой непонятной ситуации умеет держаться невозмутимо, за три секунды выдаст такую блистательную речь с идеальной подачей, что невозможно узнать, какие на самом деле чувства она испытывает.

— А я твоего тепла жду, Юль. Хочу, чтобы ты облизывала меня, а не Хилл.

— Не будет такого. Считай мое заявление официальным.

Разворачиваюсь и шагаю в свою комнату, но не перестаю ощущать, как Демид прожигает взглядом мою спину, будто собирается высверлить в ней сквозную дыру.

В спальне достаю из шкафа чемодан, наспех забрасываю в него одежду.

Спустя минут десять экономка скребется в дверь.

— Юлия Олеговна, — проходит внутрь, — Демид Леонидович прислал помочь вам…

— Я сама справлюсь.

— Ну что вы! В вашем положении не нужно перенапрягаться! — охает.

Люсинда, наверное, мечтает поскорее выставить меня из дома, чтобы со спокойной душой горевать по Хилл.

Правда, лицемерный талант не дает экономке сейчас проявлять злость. Она миленько мне улыбается, а в сердце ненавидит. Не слушает просьбу оставить. Тоже принимается складывать вещи в ровные стопочки.

В какой-то момент отвлекаюсь на вынимание из ящика носков и слышу шорох пакета…

— Что это? — Люсинда находит ту самую кофточку, что я испачкала, когда пыталась открыть сейф в кабинете Демида. Развязывает.

За два шага подлетаю к женщине:

— Выбросить нужно, — выхватываю пакет.

Кофта была плотно свернута, из-за отсутствия воздуха не успела высохнуть. Экономка рассматривает свои испачканные пальцы.

— В чем она?

— Не знаю, — вру, как умею. — Шарилась в коморке с бытовой химией, хотела взять ароматизатор и вляпалась…

Люсинда вынимает из кармана платок, вытирает руку.

— Странная жидкость, ни на что не похожая. Еще и въедливая.

— Ой, не говори! — бросаю пакетик в чемодан.

Осматриваю комнату. Вроде все взяла.

— Сборы закончены? — спрашивает, забывая о веществе. — Тогда позову охранников, чтобы спустили чемоданы.

Женщина выходит из спальни, а я тяжело выдыхаю и приземляюсь на постель.

Вот хотела же выбросить чертову кофту! Но, спрятав в шкаф, совершенно о ней забыла.

Меня выручает лишь то, что Люсинда боится дергать Грозного по пустякам, если они не несут опасности для общего порядка. Подумаешь, какая-то Юля испачкалась! Ее трудности…

Настраиваюсь морально и вслед за экономкой покидаю комнату.

Грозный демонстративно сидит на первом этаже возле камина.

Замедляю шаг.

Демид не встает с кресла, уткнувшись в телефон, старательно меня не замечает.

— Проводишь?

— Эм… да, — нехотя поднимается.

— Не смотри на меня так, будто уезжаю на Камчатку, — смеюсь. — Всего-то пара домов нас разделят!

Беру Демида за руку и утягиваю во двор.

Когда вместе идем по дорожке, хочу отпустить Грозного — ни к чему больше этот невинный, но телесный контакт, однако Демид как змей сдавливает мою ладонь, не дает освободиться.

— Назначил тебе в помощники несколько служанок и охрану приставил, — выводит за пределы своих владений. — Роды не за горами, я должен быть уверен, что с тобой все хорошо.

— Не удивил.

Идем по улочке. Вскоре останавливаемся возле ворот нового дома.

Раньше они были выкованы из прутьев. Можно было легко подглядеть жизнь вне дома. Теперь их поменяли на сплошные стальные створки выше человеческого роста раза в два. И забор подлатали.

Такое чувство, что даже распрощавшись с Хилл, Демид собирается хранить мое существование втайне от общественности.

— Юль, ты любишь розы? — неожиданно спрашивает и, не дождавшись ответа, толкает створки.

Ахаю, когда попадаю во двор.

Сушняк, мусор, старые деревья вырубили. На месте зеленеет сочный газон, а полянка возле крыльца усеяна бархатными розами. Там, где доживал свой срок покосившийся тополь, теперь чудесные качели. Если повернуться налево, можно увидеть небольшой прудик.