Лондонские тайны - Поль Феваль

Незнакомец, положив палец на губы, удалился.

— Черт побери! Ведь пришло же в голову навязать себе на шею эту проклятую бочку, мистрисс Борнет! — проворчал капитан с глубоким вздохом. — Но кого выбрать? Доброго приятеля моего, проклятого Боба, или милого чертенка Снэля?

И почесывая затылок, как человек, находящийся в нерешительности, капитан Педди вышел из театра.

Лишь только занавес упал, в зале начался глухой, общий говор.

Рио-Санто, зайдя в несколько лож, вернулся к леди Офелии. Облокотившись на спинку ее кресла, он небрежно, с равнодушным видом навел лорнет на противоположную ложу.

— Я не обманываюсь! — воскликнул он с радостным изумлением. — Это княгиня де Лонгвиль.

— Где? — спросила графиня.

— В ложе напротив нас, миледи… вы позволите мне представиться ей? Я очень хорошо знал ее в Париже.

— Какая она красавица! — невольно вырвалось у Офелии.

— Да, она славилась своей красотой в Сен-Жерменском предместье, в Париже, — проговорил Рио-Санто, оставляя ложу.

Сюзанна — княгиня де Лонгвиль в самом деле была очаровательна. Она ждала и надеялась. Как увлекало ее все это великолепие, вся эта роскошь! С каким сладостным, упоительным чувством слушала она немецкую музыку! Бриана она еще не видала, но питала надежду, что сегодня увидит его, будет говорить с ним.

Между тем графиня все смотрела на Сюзанну. Она в каждой женщине видела свою соперницу, но тем не менее не могла удержаться, чтобы еще раз не воскликнуть:

— Боже, как она прекрасна!

Дверь ложи княгини де Лонгвиль отворилась и вошел Рио-Санто. Сюзанна встретила его равнодушно: она ждала не его. Несмотря на это, ощутив проницательный, холодный взгляд вошедшего, Сюзанна почувствовала невольный страх и уважение к этому человеку, хотя его никогда не видела.

Рио-Санто не сводил глаз с мнимой княгини де Лонгвиль. В лице ее он нашел что-то знакомое. Небрежно поклонившись герцогине, Рио-Санто подошел к Сюзанне.

— Маркиз Рио-Санто, — представила его герцогиня молодой девушке.

— Я согласилась на все ваши предложения, милорд, и я надеюсь, что не обману ваших надежд.

— Я не понимаю, что вы хотите сказать, княгиня, — отвечал маркиз с улыбкой. — Я пришел поговорить с вами о незабвенном Париже, о Франции.

— Как вы неосторожны! — проговорила старая француженка на ухо Сюзанне.

— Я думала, что это тот, которому я должна повиноваться, — отвечала вполголоса Сюзанна.

Герцогиня отрицательно покачала головой. В глазах Сюзанны появилось сомнение. Между тем маркиз продолжал смотреть на нее.

— Удалитесь, шепнул он француженке после продолжительного молчания. — Когда я вернусь, она должна быть в ложе одна.

Он поклонился Сюзанне и вышел.

— Ма chere, — обратилась герцогиня к Сюзанне. — Мне бы весьма хотелось побыть с вами, но я чувствую себя не совсем здоровой. Я оставляю вас одну, Сюзанн. Помните, что я говорила вам: повинуйтесь каждому, будь он хоть нищий, кто произнесет известные вам два слова. Не забывайте, что вы недавно из Франции… и в особенности будьте осторожны с приходившим маркизом — он не принадлежит к числу наших.

— Увижу ли я Бриана Ленчестера? — спросила Сюзанна.

Старая француженка улыбнулась.

— Терпение, красавица моя, терпение! Вы скоро увидите его. До свиданья!

Сюзанна осталась в ложе одна.

Рио-Санто вернулся к леди Офелии; он сел рядом с ней и, по-видимому; хотел что-то сказать, но не решался… Неловкое молчание продолжалось несколько минут. Графиня заметила его смущение и, улыбнувшись, спросила:

— Что с вами, дон Хосе?

— Миледи, — отвечал Рио-Санто, заикаясь. — У меня есть к вам одна просьба… Дело самое пустое, ничтожное, но некоторым образом идущее в разрез с вашими английскими обычаями.

— Разве вы не знаете, что я не могу ни в чем отказать вам?

О, миледи! Я знаю как вы добры, отвечал маркиз, нежно пожав руку графини. — Я смело попросил бы от вас важной услуги, но есть некоторые ничтожные вещи… Выслушайте меня, графиня! Княгиня де Лонгвиль одна в Лондоне. Правда при ней находится ее тетка, герцогиня де Жевре, но слабое здоровье ее почти не позволяет ей выезжать. Да вот и сейчас, посмотрите… княгиня и теперь осталась одна. Миледи, вы весьма обязали бы меня, если бы помогли заплатить княгине долг вежливости, я бы желал представить ее вам.

— Здесь, милорд? — прервала Офелия.

— Да, если вы позволите, миледи.

— Нет, милорд, это невозможно… приличие…

— Вы отказываете мне, миледи! — сказал Рио-Санто.

В словах его слышался нежный упрек. Графиня поднялась.

— Милорд, — сказала она, — потрудитесь проводить меня. Вы представите меня княгине де Лонгвиль.

Спустя несколько минут, Рио-Санто ввел графиню в ложу Сюзанны, которая при появлении их встала и, к величайшему удивлению маркиза, приняла графиню с простою, благородною грацией.

Маркиз торжествовал. Он, казалось, приложил старание, чтобы двери лондонского большого света были открыты перед Сюзанной, и вполне достиг своей цели.

Теперь, вслед за графиней Дерби, Сюзанна смело могла войти во все аристократические дома, а иначе ей не принесло бы никакой пользы ее княжеское звание; оно представляло бы нечто вроде золотого ключа, который не подходит ни к одному замку.

В Лондоне главное — быть представленным. Это непреложное условие, первое требование, это вечная, тяжелая ось, на которой держится и вокруг которой вертится все здание английского этикета.

При взгляде на Сюзанну графиня почувствовала к ней безотчетное влечение, Сюзанна в свою очередь готова была полюбить графиню всем сердцем. Они разговаривали немного, но в каждом слове их скрывалось глубокое значение.

Время летело. Вдруг Сюзанна вспомнила о Бриане. Она опустила голову и печально вздохнула.

— Он явится скоро, — шепнули ей вдруг на ухо.

Сюзанна обернулась, но никого не увидела, только штора, закрывающая соседнюю ложу, слегка колыхалась.

Глава двадцать третья

МЕСТЬ КАПИТАНА

Тем временем почтенный капитан Педди О'Крен входил в таверну под вывескою «Трубки и Кружки».

Медж сидела на том же месте, где мы оставили ее, читатель. Не снимая шляпы, она покуривала из своей коротенькой трубочки, пила джин и не говорила ни слова.

Мич, опершись на стол, утирал время от времени капли крови, медленно текшие с его лба.

Снэль пил, мяукал, пел, напускался на хозяйку, брызгал джином в лицо служанке и иногда чмокал в жесткую щеку Медж.

В одном углу танцевала чахоточная Лу, напевавшая грустную, монотонную песню. Два красные пятна резко выделялись на ее бледных щеках. Время от времени неровной походкой она подходила к столу и требовала джину.