Выйду замуж за спасателя - Янка Рам

class="p1">Прислушиваюсь.

— Р-рмяу...р-рмяу-яу.... - раздаются хищные кошачьи чавкающие звуки.

Моя Дорада?!

Подлетаю на ноги.

На столе звонит телефон, хватаю его, чтобы не разбудил детей.

— Да! — шепчу.

— Это я.

Добрыня.

— А.... Привет, — растерянно поправляю волосы, словно он меня видит.

— Верочка, у нас проблема. К нам сейчас зайдет комиссия, не пугайся.

— Как?!

— Они запросили сопровождение ментов под предлогом, что мы не пускаем их в дом, а у них заявление, что здесь пострадавший ребёнок. Если не откроем, будут вскрывать.

— Ирина Альбертовна?!..

— Думаю, да. Мальбертовна со своими фотками. И в школе им ответили, что ребенка ты не водишь. Короче, у тебя минут пять. Зайдут с ментом. Он — наш человек. Он сам откроет, запустит их. У тебя минут пять.

Бегу к выключателю света.

— Ай! Ай! Ай! Боже!!

— Вер?? Что происходит?!

— Лего происходит! — хныкаю я.

Детальки режут стопы. Больно, ужас!

— Давай, держись там, я еду. Через полчаса буду.

Включаю свет!

— Ах ты, паразит! — замахиваюсь полотенцем на котенка, жрущего Дораду прямо на столе.

Шуганувшись, сносит миску с мукой. Она слетает на пол, обсыпая меня и все вокруг.

Кот с рыбой в зубах неуклюже падает со стола вниз. Потому что она больше его. И тащит под стол, прямо по Лего. Оставляя на полу след.

— Всё! — обиженно и беспомощно взмахиваю руками.

Мне хочется порыдать. Потому что весь этот звездец за пять минут не убрать.

Хватаюсь за лоб. Там — огурец!

Чёрт.

Открываю воду, поспешно смывая маску с лица.

— Мам, ты чё? — сонно смотрит на меня Иринка.

На улице лает Барсик.

— Комиссия пришла!

Стучат в дверь....

Глава 25 — Ужасная хозяйка

— Дети, быстро на диван! — распоряжаюсь я.

Мне так стыдно, просто ужас. Но не бывает у меня чистоты и порядка, как не убирайся, какая-то минута и всё кубарем в самый неподходящий момент. Я — ужасная хозяйка. За что меня, в частности, и презирает свекровь!

Открываю дверь.

— Добрый день. Проходите.

Отыскиваю жалобным взглядом глаза мента. Потому что Добрыня сказал, что свой.

Мент — крепкий и как будто-то и правда свой. Незаметно подмигивает мне. И меня даже на мгновение кажется, словно это Добрыня подмигнул.

Две женщины встают в проходе, оглядывая наш бардак.

— Ну что тут у вас? — со скептическим вздохом.

— Уборка.... - поджимаю я губы.

— Татьяна Викторовна, проверь продукты, — командует другой.

— Почему ничего не приготовлено? — открывает пустую кастрюлю на плите.

— Утром дети покушали. Кашу. На обед ещё рано готовить... - бросаю взгляд на часы.

Какая это гадость оправдываться перед посторонними людьми! Меня каждый раз передёргивает. Ужасно унизительно.

Мирон и Иринка как два партизана выглядывают из-за спинки дивана, на котором сидят. Видно только глаза.

— Продукты есть... - ставит галочку. — Приготовленной еды — нет. А что полы такие грязные?

— Вот... Перевернула муку. Нечаянно. Не успела убрать, вы постучали.

— Ммм.... - недовольно.

— Дети почему не в школе? — допрашивают меня.

— Плохо себя чувствуют.

— Врача вызывали?

— Нет... Горло просто.... Мы своими силами.

— Отметь, Татьяна Викторовна. Больным детям врача не вызывали. А лекарства где? Покажите детскую аптечку.

— Эм... Вот.

Показываю на два стакана.

— Это сода для полоскания. Это сбор травяной противовоспалительный. И мёд с прополисом.

— И.... всё?! — надменно взлетают брови главной.

Мне становится ещё противнее.

Оттягиваю ворот от горла.

Нам обычно хватает вылечить горло и этого!

У меня есть аптечка в комнате, но там, наверное, ничего подходящего и нет. Там в основном первая помощь при травмах. Болеем мы редко, травмируемся часто.

Тетка наступает на Лего. Смотрит вниз.

— Кошмар.... - недовольно оглядывает мой проектор и детальки на полу.

— Почему вещи на полу?

— Дети играли.

— Но тут провода.

— Под моим контролем. Это проектор звёздного неба. Я сама включала.

— А против жара у вас что-то есть детское? — уточняет вторая.

Надо искать в сумках.

— Но у нас нет жара.

— Пиши, нет лекарств!

Внезапно сзади стукает шкафчик и рядом со мной появляется пластиковая коробка с лекарствами.

— Вер.... - шепчет мент, двигая ее ко мне.

Хватаю ее как спасительный круг.

— Вот лекарства!

Пока одна инспектирует коробку, вторая идёт по детским комнатам. Шарится по их вещам.

— Обои, смотрю, поклеили... Не слишком ли взрослые журнали для мальчика?

Господи, что там у тебя Ярик?! Страшно представить...

Я поворачиваюсь настороженно к менту. Вы кто? — дёргаю бровью.

— Никита, — тянет руку.

Вежливо пожимаю.

— Саянов.... - добавляет тихо.

— А-а-а-а.... - распахиваю глаза.

— Брат.

Похож! Точно! Глаза и комплекция. Только этот моложе и бритый.

Мне становится ещё хуже. Позорю Добрыню при брате.

— Мирон... Это чо такое? — строго кивает ему на рассыпанный конструктор. — Ну-ка быстро....

Соскочив с дивана, дети быстро собирают в коробку детальки.

Из под стола — чавканье.

Боже, хоть бы не вылез кот со своей рыбой!

— Это что за антисанитария? — крутит тетка трехлитровую банку с муравьями.

— Это мои! — взвивается Иринка. — Никакая не шанитария!

— Это ее проект по... природоведению! — на ходу придумываю я.

— Татьяна Викторовна, пиши, в доме есть спиртное, — крутит главная какую-то бутылку вина в руках.

— Винный уксус, Вер, — подсказывает тихо мне брат Добрыни.

— Уксус это, — прокашливаюсь я, пытаясь снять спазм с горла. — Для маринада.

— А что с девочкой у вас? Откуда у нее синяки на теле.

— С лестницы скатилась... С этой, — вздыхаю я.

— Как это так — "скатилась"? — холодно.

— Жахотела и шкатилашь! — дерзит Иринка, поднимая голову.

— А где прописаны девочки?

— У пробабушки.

Вопросы сыпятся один за другим. Татьяна Викторовна ласковым голосом пытается выпытать у Иринки подробности "избиения" и как мама ее наказывает.

— Мама наш не накажывает! Она добрая и хорошая.

Спасибо, что не слабохарактерная в этот раз. Добрыня за прошлый ее поругал.

— Может, Добрыня Никитич наказывает?

— Добрыня — да. Накажывает.

Напряжённо заламываю руки. Ирочка, ну ты чего?!

— И как же наказывает?! — воодушевляется тетка.

— Учим вшякое. Вежливо ругатьша. Контра там... Шельма.... Пройдоха....

— Хм. Не понимаю. Как наказывает-то? Может, в угол ставит тебя?

— Нет, не штавит.

— Обижает?

— Чо пгистали?! — грозно сводит брови Мирон, швыряя горсть деталей в коробку. — Ходите сюда... Ходите... К себе ходите!

— Мирон, — прокашливаюсь я. — Надо быть в-в-в-вежливым.

Заикаюсь от волнения.

— Копаются везде... Мы вас не звали! Уходите.

Поднимает взгляд на дядьку, в поисках поддержке. Тот прижимает палец к губам.

— Пиши, Татьяна Викторовна: "Дети — не социализированные. Педагогически запущенные. Вести себя со взрослыми не умеют. Грубят.".

Что тут скажешь?

— Они просто переживают! — защищаю их. — Для них каждая проверка — стресс. Они боятся, что их заберут.

— А зачем вы их пугаете?

— Мы?! — растерянно не нахожу