Дом со звездной крышей - Екатерина Алексеевна Шелеметьева

– Больше тебе скажу, – усмехнулся Костя, – у меня даже никто не знает, что я в больнице в Черногории с Кирой, я только матери сказал.

Тома вздохнула и довольно долго что-то обдумывала. Выпив кофе, она отправилась обратно в палату. Перед дверью Тома вдруг остановилась и задумчиво спросила своего спутника.

– Ты поэтому к Кире приехал?

– Почему? – Костя удивленно посмотрел на девушку.

– Мне кажется, ты доверяешь ей. Только она для тебя по-настоящему близкий человек?

Костя вздохнул.

– Тома, я не знаю. Кира – феномен. Я был когда-то счастлив рядом с ней. Потом нам стало тесно друг с другом. Или, может быть, мне стало тесно, и тогда она ушла. Я нормально жил все эти годы, – Костя, казалось, впервые за этот год выстраивал последовательность событий, – а потом я снова встретил ее, и все изменилось. Она словно подарила мне большую коробку с надписью счастье: Черногорию, друзей, дом без крыши, свою сумасбродную, наивную и веселую любовь… А потом была эта авария, и я просто не смог остаться в Москве. Мне так жутко стало от мысли, что ее не будет на земле, не будет рядом со мной. И я приехал, живу здесь, пытаюсь помочь и понятия не имею, что будет дальше.

Костя замолчал, глядя в пол, а Тома подошла и крепко обняла мужчину.

– Она поправится Костя, просто не может не поправиться.

С этими словами девушка ушла в палату к Кире, оставив Константина обдумывать этот разговор, снова и снова отвечать себе на вопрос: что же держит его в этой стране, что он испытывает к Кире?

К слову не только Костя близко и тепло общался с Томой. Кира радовалась подруге больше, чем другим посетителям. С этой полненькой веселой женщиной и ее детьми Кира так много смеялась, что врачу приходилось заглядывать в палату и просить Киру Юрьевну вести себя немного тише. «Все-таки это больница, а не бар», – говорил он серьезно.

Косте нравились такие дни и такие визиты, ему нравилось смотреть, как смеется Кира. Впрочем, он уже знал, что следом за этим весельем, за беззаботной радостью, придут апатия и тоска.

Вечером, когда друзья разъедутся, Кира станет совсем не веселой, а молчаливой, подавленной и больной. Она будет закусывать дрожащие губы, смотреть в одну точку и утверждать, что с ней все хорошо.

Костя знал, как сильно Кира скучает по своей привычной жизни, по возможности ездить на экскурсии, ходить, плавать, путешествовать, бегать, гулять в одиночестве.

Мужчина привык к этим перепадам настроения, к моментам, когда Кира снова и снова пытается пошевелить ногой, но ей это не удается. К тому, что она плачет по ночам. К тому, что визиты врача становятся все короче, обещания все сдержаннее, прогнозы все неопределеннее.

– Нужно ждать, – снова и снова повторяет Драган.

Но ждать Кире становится все тяжелее. Она устала от больницы, от неопределенности, от того, что намертво приросла к этой проклятой кровати. Устала даже от Кости с его старательной заботой.

Сколько бы он отдал, чтобы не понимать этого, чтобы что-то изменить? По утрам в отеле Константин читал статьи о зарубежных профессорах, травмах, как у Киры, методах лечения и восстановления. В одном из российских городов он нашел врача, лечившего шахтеров, попавших под завалы, говорили, что этот доктор ставит на ноги даже безнадежных. Костя с большим трудом разыскал знаменитого врача и договорился о консультации, но это ничего не изменило. Доктор, посмотрев Кирину медицинскую карточку, спокойно ответил, что все очень не плохо, и нужно просто подождать.

Костя заскрипел зубами. «Сколько ждать?! Этого никто не знает. Бог даст, ноги оживут и девушка восстановится». Но с Богом Костя был в сложных отношениях, относился к нему скептично и недоверчиво и предпочитал во всем справляться сам, без помощи высших сил. Тем не менее, сейчас можно было только верить в Бога и изо всех сил надеяться на него.

Всякий раз по дороге от клиники до гостиницы и обратно Костя косился на стены христианского храма, и всякий раз отводил глаза, прогоняя мысль зайти. Церкви он не любил. Тем не менее, бездействие доводило Константина до отчаяния. Дни в клинике тянулись медленно и были похожи один на другой.

Глава 8. Пациенты

Первое время в клинике Костя не общался ни с кем из пациентов. Он молча проходил мимо детишек играющих в холле, мимо колясочников совершающих ежедневное путешествие на процедуры, мимо родственников уставших, бледных, заплаканных или наоборот жизнерадостных, звонких, как колокола, рассказывающих всем и каждому об успехах «их» пациентов. Костя отстранялся от них осознанно и решительно, он ничего не хотел знать про чужое горе, чужие судьбы. Тут бы со своей ситуацией разобраться и не сойти с ума.

И все же постепенно, через две-три недели в больнице, Костя полу случайно познакомился с некоторыми гостями реабилитационного центра, узнал их истории, стал чаще поднимать голову, пробегая через холл к лестнице, здороваться.

Как-то утром выходя от Киры, Костя столкнулся с молоденькой, тоненькой девочкой лет двадцати трех – двадцати пяти, она выбежала в слезах из соседней палаты и бросилась вниз по лестнице. Когда Константин спустился со второго этажа и вышел на улицу, девушка рыдала на лавочке возле входа. Несколько секунд мужчина стоял рядом в нерешительности, потом тяжело вздохнул и спросил:

– Лиза? Вас ведь Лиза зовут, да? Я слышал, как вы с Драганом разговаривали. Почему вы плачете, вашему мужу хуже?

Девушка подняла зареванное лицо и покачала головой:

– Нет, не хуже. Просто я ему ношу все эти котлетки паровые из телятины, хожу по рынкам, мясо выбираю, готовлю, бегу сюда с кастрюльками, а он, – она всхлипнула, – сказал, что больше не будет эту гадость есть. Представляете?!

– То есть вы плачете из-за котлет? – Костя невольно хмыкнул.

– Нет, из-за того, что он кричит на меня, и не ест, совсем ничего не ест, понимаете? А я… я боюсь, что он умрет, – Лиза снова заплакала, – ужасно боюсь. Если я не сделаю все возможное, не буду кормить, мыть, поворачивать, раны залечивать, тогда… – она запнулась и в упор посмотрела на Костю. – Вам повезло, ваша жена скоро встанет, будет ходить.

Эти не злые в сущности слова прозвучали, как обвинение. Но Костя только хмыкнул, он уже слышал такое раньше, здесь в клинике, таких как Кира, считали счастливцами, а их родственников лишали права жаловаться. «Вам-то хорошо, у вас есть шанс», – говорили они, даже не представляя, как тяжело изо дня в день дожидаться этого призрачного счастливого шанса.

Пока Костя размышлял об этом, Лиза прижала к груди тоненькие ручки бледные, полупрозрачные с сеточкой венок, закрыла глаза и замерла так, не шевелясь и почти не дыша. Костя смотрел, как на ее щеках