Дом со звездной крышей - Екатерина Алексеевна Шелеметьева

Кира дернулась в сторону, но неподвижные ноги не дали ей сдвинуться с места. Девушка отвернулась и сжала кулаки.

– Не жалей меня! – прошептала она. – Не жалей! Слышишь?

Костя вздохнул и сел в кресло.

– Я не жалел. Это другое… – он взглянул на Киру и понял, что не сможет объяснить, что испытывает к ней, никому не сможет объяснить. – Давай просто поедим, я ужасно голодный, – сказал он, надеясь сменить тему.

Какое-то время Кира задумчиво рассматривала стену прямо перед собой, но потом все же кивнула, вытянула шею, рассматривая пакеты с едой и спросила, едва заметно улыбнувшись:

– Что на ужин?

Глава 7. Друзья

Очень скоро в Черногорию пришло лето. На побережье установилась жаркая, солнечная погода. Море и пляжи усыпали туристы, обугливающиеся под Балканским солнцем. Туристы загорали, пили, гуляли, ездили на экскурсии, их встречали гостеприимные Черногорские города, леса, горы и каньоны. Природа стояла в своем зеленом убранстве и неизменном великолепии.

Впрочем неизменной оставалась и ситуация в реабилитационном центре, где находилась Кира. Дни и ночи были похожи друг на друга, как две капли воды. Костя все также уже месяц жил в Херцог-Нови и регулярно ночевал в клинике. Ночь на четвертую-пятую Кирин лечащий врач сдался и поставил в палате для него раскладушку. Впрочем, Костя все равно мало спал. В полудреме он то и дело прислушивался к Кириному дыханию, вставал, чтобы помочь ей перевернуться, просыпался от ее крика. Костя знал, девушке снится авария снова и снова, почти каждую ночь. Он не мог это изменить, а врачи наперебой советовали подождать. «Это, как и другие последствия травмы, скоро пройдет», – отвечали они.

Тем временем Костино пребывание в клинике принесло плоды: Кира начала есть. На ее щеках появился нежный румянец. Она много и часто улыбалась, Косте почти всегда удавалось ее развеселить. А еще девушка радовалась, когда к ней приезжали друзья: Тома, Вук, их дети, Розичи или Януш. Костя старался не мешать общению. Встречая очередных навещающих, он поскорее уходил в отель и принимался за работу.

И все же он не мог не заметить, сколько людей приходит к Кире. Сколько внимания, поддержки, заботы и любви она получает. И никто из посетителей не сидит возле девушки со скорбным видом, не жалеет ее, не утешает. Кирины посетители всегда улыбаются, они приносят в больницу свою энергию, радость, хорошее настроение и ворох прекрасных новостей.

– Кира, ты помнишь Дарко? – суровым тоном спрашивает Йованка, только войдя в палату. – Ну, Дарко Лотович, высоченный такой, я тебя знакомила с ним на рынке. У него родился сын, славный кругленький мальчуган, я уже его видела. Он передает тебе привет!

– Сын?! – хохочет в ответ Кира

– Ну, почему сын? Нет, Дарко! – Йованка смотрит очень сурово, но на самом деле она радуется, что развеселила Киру.

Почти все гости передавали Кире, ее врачу, да и Косте подарки: сыр, молоко и масло, фрукты и наливки от дальних знакомых, соседей, и, кажется, просто от первых встречных.

– Мы покупали в городе вазу для тебя, – наперебой рассказывают дети Томы, – рассказали хозяину лавки, какая ты замечательная, славная, милая, и он дал нам картину. Смотри, с корабликом. Повесим на эту стену? Сейчас папу позовем, он повесит или может ты? – последнее высказывание обращено к Косте, он скованно улыбается в ответ, но все же забивает гвоздь в стену и вешает напротив Кириной кровати маленькую картину в деревянной рамке – морской пейзаж с корабликом.

Первое время расчетливому, сдержанному Косте, привыкшему к Московской холодности, было странно смотреть на искреннюю заботу, на бестолковую суету и ненужные подарки. И все же со временем, через пару-тройку недель, он проникся к этим искренним людям огромной нежностью. Прошел всего месяц после того, как он приехал в Черногорию, и не только Кирины друзья, но и случайные знакомые стали спрашивать у Константина о его делах, планах и настроении. Официантка в кафетерии, продавец овощей и фруктов на рынке, сухонькая старушка, хозяйка кондитерской, – все они очень быстро подружились с Костей, запомнили его привычки, вкусы и предпочтения, спрашивали про работу и Киру, чем-то угощали.

– Вот, возьми теплый хлебушек, – говорила пожилая женщина из кондитерской, заворачивая для Кости еще одну булочку, – может твоя подруга его будет? Он вкусный, я специально для нее испекла.

Константин неловко благодарил, кивал и нес подарок Кире. Он держал сверток бережно, одной рукой, прижимая его к груди, точно так, как много лет назад, в детстве носил домой хлеб, когда мама посылала его в ближайшую булочную.

– Кира, тебе подарок! – радостно заявлял он с порога.

– Показывай. Что-то вкусное, да? От кого?

Кира улыбалась и с любопытством рассматривала гостинец.

Костя садился рядом с ней, долго и подробно описывал человека, приславшего подарок, старался вспомнить детали: грустные глаза, добрую улыбку, цвет одежды, сказанные слова. Кире нравилось слушать эти рассказы и описания. К тому же подобные подарки никогда не оставались без внимания: девушка разворачивала сверток, отламывала небольшой кусочек, пробовала, благодарила. А Костя старался передать ее слова, и как можно искреннее поблагодарить от себя тоже.

Во многом жить в больничной палате, заботиться о Кире, поддерживать ее, просыпаться ночами от ее крика, ждать изменений и не сойти с ума, Косте удавалось благодаря удивительному участию и неравнодушию окружающих людей. Даже Марко, как и прежде приезжавший к Кире пару раз в неделю, время от времени спрашивал Костю о делах и самочувствии.

Но из всех Кириных посетителей и Костиных знакомых по-настоящему Константин подружился только с Томой. С самой первой минуты знакомства Тома покорила его своей веселой болтливостью и неиссякаемым жизнелюбием. А может тем, что она одна много и подолгу разговаривала именно с Костей, спрашивала про его жизнь здесь в Черногории, про ночи на раскладушке возле Киры, про Москву, работу, рассказывала про Жабляк, Кирин дом и нисколько не сомневалась, что скоро девушка выздоровеет, и пара вместе уедет туда.

В один из своих приездов Тома оставила детей развлекать Киру, а сама увела Костю пить кофе.

– Как твои дела? – привычно поинтересовалась она, под руку с Костей спускаясь в кафетерий, расположенный в подвале клиники.

– Нормально, – мужчина не знал, что ей рассказывать, – Кира, работа – все без изменений.

– А друзья? – Тома заинтересовано приподняла бровь.

– Что друзья?

– Ты тут один, тебе, наверное, очень одиноко без семьи, друзей. Но ты никогда нам ничего о них не рассказываешь. Почему так?

Костя засмеялся, обдумывая Томины слова.

– Знаешь, Тома, в Москве все немного иначе. Или может быть у меня все иначе. Там у меня добрая сотня знакомых, коллег, деловых партнеров и есть два-три человека, кого я могу назвать друзьями. Но это Московская дружба, не Черногорская, она несколько сдержаннее и холоднее.

– Печально, – Тома вздохнула. – Тебе никто не звонит