Рейтар - Андрей Круз

— Там справа, где огонек, на кухню задняя дверь, — прошептал Злой. — Туда пошли. Как войдем, так Арвин, Тесак — сразу налево, там лестница. Бегом на второй и всех подряд, кроме мальчишки. Можно уже шуметь. Ниган, Голодный — всех кто на первом.

Прижимаясь к стене и стараясь оставаться в ее тени, гуськом подобрались к дому. Никто нас не видел, никто не поднимал тревоги. Похоже, что жили здесь беспечно, беды не ожидая. Марка Ирбе вообще спокойным местом слыла, а уж ее столица так и подавно. Был в саду сторож — за глаза хватит. Но не хватило вот.

Голодный позвенел чем-то негромко под дверью, затем щелкнул отомкнутый замок, дверь отворилась, даже не скрипнув хорошо смазанными петлями. За ней был тесный тамбур и снова дверь, уже вторая. Тускло сверкнуло в свете луны лезвие ножа, который вытащил Голодный.

Вторая дверь открылась тоже бесшумно, за ней оказался темноватый коридор, в котором заметно пахло кухней. Справа, в конце коридора, была открыта дверь, из которой на каменный пол падал прямоугольник света. Из-за двери доносились негромкие голоса, вроде бы и мужские, и женские. Похоже, что прислуга собралась на вечерние посиделки. Туда тихо, стараясь не шуметь, пошли двое.

Слева же была дверь, граница владений слуг. Злой толкнул ее, жестом пропуская нас.

Второго охранника искать долго не пришлось — он сидел на скамейке в просторном холле, возле столика со свечей, и что-то читал. Выстрелил в него Тесак. Быстро выстрелил, мгновенно прицелившись. Грохнуло глухо, сверкнула вспышка, в свете свечи капли крови, брызнувшие из пробитой головы, показались яркими и сверкающими как рубины.

— Бегом! — крикнул Злой, махнув рукой в сторону лестницы, а из коридора, со стороны кухни, вперегонки загрохотали выстрелы.

Лестница была неярко освещена лампами, приткнувшимися на повороте перил на медных столбах, звук шагов гасила ковровая дорожка. Мы бросились наверх бок о бок, разбежались на площадке в разные стороны, снова рывок, уже порознь — перед нами многостворчатая дверь со стеклянным витражом. Протянул руку к рукоятке — тут она сама открылась, и за ней оказался высокий седой мужчина в красном халате, держащий в одной руке масляную лампу в стеклянном колпаке, а во второй, той, что тянула дверь — небольшой револьвер.

Мы выстрелили одновременно, он свалился назад, выронив светильник. Струйка масла выплеснулась на ковер, по ней побежали маленькие язычки пламени. Я успел увидеть, перепрыгнув через труп и пробегая дальше, как Злой начал затаптывать их сапогом — пожар в его планы не входил.

Тесак побежал по длинному коридору направо, поочередно открывая все двери и заглядывая в комнаты, а я пошел налево. Потянул первую дверь, заглянул — кабинет и библиотека. Большой стол, за ним кресло, полки вдоль всех стен, сверкающие корешками книг. Отсюда, похоже, и был виден свет.

Послышался женский крик, оборвавшийся парой выстрелов, прозвучавших так часто, что почти слились в один. Мне как по сердцу резануло, зубы сжал так, что крошиться начали, сам себе сказал: «Орбель». Он цель, к нему иду, к крови через кровь, хоть и невинную.

Снизу хлопнули еще два выстрела, затем стрельба стихла. Слышно было, как Тесак распахивает двери и обыскивает комнаты, негромко ругаясь. Я тоже переходил из одной в другую, выискивая мальчишку, заглядывая за столы, диваны, открывая шкафы. За библиотекой был игровой салон с зелеными ломберными столами, гостиная с роялем и клавесином, столовая…

Мальчишка прятался за шкафом с серебряной посудой, стоя, прижавшись спиной к стене. Когда я приблизился к нему, еще не заметив, нервы у него не выдержали. Закричав что-то нечленораздельное пронзительным фальцетом, он сначала бросился на меня, зажав в тощей руке какой-то нож, а потом, усомнившись в своих силах, вдруг резко свернул, бросился к двери — и наткнулся на Злого, как раз забегавшего в дверь.

Послышался звук удара по лицу, крик, короткая возня, затем я увидел, как Злой волочет мальчишку к окну, схватив за грудки и сжав его одежду в кулаке. Татуировка с кинжалом в когтях совы была у жертвы прямо перед глазами.

Сбив мальчишку с ног, Злой прижал его коленом к полу, почти усевшись, что-то сказал негромко, затем выдернул из ножен длинный узкий кинжал и дважды ударил свою жертву в грудь. Так ударил, что я сразу понял — не убил. И сразу тот не умрет. Крови потеряет, рана тяжелая, но умереть сразу не сможет.

Подхватив стул, Злой с размаху швырнул его в высокое арочное окно. Со страшным звоном стекло посыпалось на улицу.

— Давай, — прошептал почти что одними губами Злой, обращаясь ко мне. — Не насмерть, одну пулю. Пусть думают, что боги спасли.

Я выстрелил в мальчишку бездумно, как в чучело, как в мишень — в сознании словно замерзло все. Просто прицелился так, чтобы тяжелая револьверная пуля вскользь по ребрам прошла — и выстрелил. В свете вспышки увидел кровь, уже пропитавшую белую рубаху из тонкого шелка, такое же белое лицо, черные спутанные волосы. А потом мы ушли. С топотом выбежали из дома на парадное крыльцо, выбив еще одно стекло, выстрелили пару раз в небо для того, чтобы точно поднять переполох в этом тихом месте, где вразброс, среди парков и рощ, разбросаны были тихие богатые особняки с садами, а затем заскочили в фургон, укрывший нас во тьме. Из тьмы пришли и во тьму вернулись.

Молчаливый возница хлестнул коней, и мы понеслись прочь от разоренного нами дома, от убитых людей, слыша, как заливается где-то вдалеке свисток городской стражи. Уже привычный звук, еще с вольного города Рюгеля.

Глава 17

Злой тер остро пахнущим крепким вином руку, стирая с нее татуировку, оказавшуюся нарисованной. Арио, явно довольный, что-то напевая, отсчитывал монеты из кожаного кисета, раскидывая их на столе на несколько кучек.

— Не надо мне, — сказал Ниган, тяжело вздохнув. — За кровь золото брать не привык.

— А ты привыкай, — усмехнулся кривовато Круглый. — Что думаешь, ты перед богами грехи тем самым замолил? Убитых воскресил? Что доказать хочешь?

Ниган побагровел от злости, но промолчал, бросив на меня растерянный взгляд. Арио тоже уставился на меня, явно ожидая каких-то слов. Злой насторожился, а вместе с ним и его двое подручных. В темной задней комнате трактира, в котором мы встретились с нашим «приказчиком», воцарилось недоброе молчание.

— Бери, Ниган, — сказал я ему. — Можешь потом сиротам раздать, а сейчас возьми, как я возьму.

— Это зачем?

Десятник дышал хрипло и тяжело, я видел испарину на его загорелом лбу, волосы прилипли.

— А чтобы ты точно знал, кто ты теперь есть, — ответил я ему. — Чтобы сам себя не обманывал. Чтобы понимал, какой путь мы выбрали. Чтобы знал, что через кровь пошли.