Холод юга - Артем Каменистый

Пленники, не считая все еще валяющегося миша, продолжали стоять, будто парализованные, не сводя взглядов с омерзительного зрелища. Лишь Либерий было дернулся, но тут же замер, когда перед лицом угрожающе промелькнул наконечник копья часового. Запы, чуть подержав, аккуратно опустили Хрюка на колени, затем вышли из загона. Несчастный проводник попытался было запихнуть внутренности обратно, но, застонав еще громче, завалился набок, свернулся калачиком и замер, изредка вздрагивая.

— Да что же вы делаете?! — наконец вышел из ступора Ретаил и, сжав кулаки, ринулся к выходу из загона, прямиком на часового.

Тот, ловко крутанув копьем, сбил его с ног ударом в голень и, от души пнув лежащего, насмешливым голосом пояснил:

— Нам эта падаль не нужна, потому и прирезали. Мелок он, хил и слаб. Нам нужны сильные. И спокойные. Вы тут посидите и подумайте, хотите быть нам нужными или сдохнуть, как бараны. Ты вот тоже не слишком силен, а на людей бросаешься. Плохо это. Думай.

Затем часовой закрыл калитку, зафиксировал ременные петли, служащие замками, и добавил:

— Тех, кто будет думать правильно, завтра, может быть, накормят. А самые правильные со временем получат номера. И они об этом никогда не пожалеют.

Спать было невозможно. Ночью резко похолодало, пленники сидели бок о бок, вжимая головы в плечи, и дружно тряслись. Прилечь негде, две связки тростника заняты, на остальной площади загона лишь утоптанный снег. Влада мутило от нестерпимого голода. Его восстанавливающемуся организму требовалась еда, причем много, но во рту уже сутки не побывало ни крошки.

— Я часто видел, что бывает с людьми, которых ловят запы, — неожиданно произнес Либерий. — Часть из них исчезает, чтобы потом стать запами, остальные заканчивают вот так. — Он указал на тело Хрюка. — Некоторых мы находили на столбах или деревьях, другие лежали на земле или в снегу. Они распарывают животы, отрезают пальцы, руки и ноги, ослепляют. Разное делают. Никто из пленников не умирает легко. Так происходит везде и всегда. Одинаково жестоко. Я думаю, что это не для пустой забавы. Есть смысл. Зачем?

Влад, борясь с зубовным перестуком, попытался ответить:

— Голос в моей голове называет это акцией устрашения.

— Голос в голове?

— Да, церковник, я часто слышу голоса. Очень часто. Не иначе как твои ангелы нашептывают. Ведь ты же знаешь, что запы прежде были нормальными людьми?

— Если ты о том, что они своих врагов превращают в союзников, то знаю. У них какой-то темный ритуал есть для этого.

— Я думаю, что жестокость на глазах пленников — часть этого ритуала. Посмотри, как все упали духом, особенно Ретаил. Упавшего духом человека легче подчинить чужой воле. Прирежут еще парочку из нас, а остальные будут рады без памяти, если их сделают запами.

— Я понял твою мысль, тварь. Она многое объясняет. Но не все. В набегах запы уводят не только мужчин, но и женщин. Но ни разу мы не видели женщин среди их воинов. Где-то в оскверненных землях у них есть деревни, а может, и города. Там наши женщины рожают пополнение для их войска. Готовых запов.

— Так почему бы вам не послать туда армию, вместо того чтобы гоняться за мной по степи? Я бы вам такое пренебрежение моей драгоценной особой как-нибудь простил.

— Чтобы погубить войско? Может, тебе, тварь, на проклятых землях вольготно живется, а нам там смерть. Древний яд губит всех без разбора. И не только яд.

— Запы ведь как-то живут.

— На то они и запы. Они служат Техно, а тот их оберегает от древнего яда.

— Может, сейчас не самый лучший момент это объяснять, но на самом деле никакого Техно нет и не было. Чушь церковная, придуманная, чтобы дураков оболванивать. Просто была война, и применялось оружие, которое заражало землю. Заражение до сих пор осталось, но не везде. Я и мои товарищи были за Подонцом, но не умерли. Там можно жить.

— Вы технотвари, вам дух нечистый помогает, потому и выжили.

— Чушь. Мы такие же люди, как вы. И запы тоже. Все у нас одинаково устроено. И повторяю: нет никакого Техно. Тебе самому не кажется странным, что я, страшный темный демон, сижу в плену у самых низших слуг этого Техно?

— Если откровенно, та да — это странно.

— Темная уловка, чтобы смутить наши души, — прошамкал миш.

— Вас и без меня прекрасно смущают. — Влад кивнул в сторону тела Хрюка. — Не о душах надо думать сейчас. В лагере четыре десятка запов, а нас всего пятеро. Завтра, думаю, зарежут еще одного: или миша, или Ренатия. Они самые мелкие из нас. Останется нас четверо, а врагов будет столько же. А потом нас станет трое, а то и двое. Уходить надо как можно быстрее.

Ренатий, обеспокоенный перспективой повторить судьбу Хрюка, бешено закивал:

— Надо и впрямь торопиться. Часовой всего один, все спят уже.

— У костра двое поганых, — тихо добавил миш.

— Тварь, у тебя есть оружие или какая-то возможность быстро и без шума разделаться с теми, что у костра?

— Меня зовут Влад.

— Мне безразлично, как тебя зовут в твоем раскаленном аду, тварь. Часового мы если и сумеем убить, то без шума это не получится. Те, которые у костра, могут поднять тревогу. Даже если вырвемся, то нас быстро догонят. Мы уставшие, не спали и не ели. Снег срывается, но его не хватит быстро замести следы.

— У меня нет ни оружия, ни способностей нечеловеческих. Надо вместе думать, как действовать. И еще раз назовешь меня тварью, действовать будете уже без меня.

— Тогда ты останешься здесь, в плену, — заявил Либерий. — На миша и этого ноющего крестьянина мало надежды, Ренатий тоже не воин. Лишь мы с тобой чего-то стоим, но в одиночку мне будет куда труднее.

— Ничего, мне и тут хорошо, — безмятежно ответил на это Влад. — Сам ведь говоришь, что запы мне чуть ли не братья родные, так что не обидят.

— А мне вот почему-то кажется, что тебе не так уж и хорошо здесь.

— Ты уж определись. То заявляешь, что я демон Техно, повелеваю всеми запами и их домашними животными, а заодно в ответе за все их темные деяния; то говоришь, что мне от них бежать надо, и чем быстрее, тем лучше. Ну так кто я? Тварь? Или все же Влад?

Ответа не было долго, но даже миш не рискнул нарушить тишину. Все, даже запуганный безымянный пленник, не сводили взгляда с луддита. Наконец тот, чуть зубами не скрипя от противоестественности собственных слов, произнес:

— Чтобы тебя догнать, я погубил трех своих братьев. А может, и четырех. Не говоря уже о тех, кого ты и твои… твои сообщники убили до этого. Мы еще вспомним об этом… Влад.

— Вот и хорошо. Значит, мы сейчас дружно подумаем, как нам быть дальше. Честно признаюсь, что сам пока не придумал ничего хорошего.