Холод юга - Артем Каменистый

Либерий, приложив к носу комок снега, тихо произнес:

— Сегодня тебе повезло, хитрая древняя тварь. Но я еще жив, и мои братья неподалеку. Мир тесен, тебя все равно найдут.

— Луддит… Мир гораздо сложнее, чем тебе кажется. Не представляешь, насколько сложнее…

Глава 7

Если не считать инцидента при встрече с луддитом, до сумерек пленников никто не беспокоил. Хрюк, успевший со всеми перезнакомиться, даже начал ныть в духе «не покормят ни за что, снегом холодным давиться придется вместо ужина, а ночью все неминуемо околеем от лютой стужи». Но первым завидев, что запы проявляют к загону нездоровый интерес, приободрился, начав уверять, что сейчас-то уж точно всем перепадет из котла дикарей. Пусть не деликатесы, но хоть что-нибудь на зуб кинуть дадут непременно.

В загородку вошли четверо. Один хорошо знакомый — тот самый, задававший много вопросов два триста тридцать шесть, или, по-нормальному, — Атль. Остальных Влад не знал, если не считать знакомством то, что видел их в толпе других и, мягко говоря, недолюбливал, как всю их братию.

Самый упитанный из четверки зап, поглаживая рукоять чуть изогнутого меча, обвел пленников внимательным взглядом и указал на самого молчаливого. Того самого, из первых, который все время сидел, таращась в землю.

— Ты. Скажи, видел ли что странное перед тем, как тебя схватили наши воины, и после этого? Чужаков, чудные явления в небе и на земле, звуки неизвестные, огни в ночи или что другое?

В ответ бедолага неожиданно разрыдался и, рухнув в растоптанную снежную кашу, подполз к запу и начал целовать его ноги, что-то неразборчиво бормоча сквозь рыдания. Тот, брезгливо его пнув, повернулся к Ренатию:

— А ты?

— Чего я?

— Тупица! Что странное видел в последние дни?

— Не пойму, о чем толкуете? Вроде ничего такого не видел.

— С этим все понятно… А ты?

На этот раз зап обратился к мишу, и тот ответил достойно, Влад его даже зауважал. Выпрямился во весь рост, картинно замер, а затем с хладнокровной меткостью отправил в лицо дикаря сочный плевок. Тот, не моргнув глазом, утерся и отвесил на сдачу такой удар, что Влад понял: на ринге с этим типом надо держать ухо востро, иначе пропустишь считалочку судьи, не услышав ни единой цифры.

Миш от удара брызнул осколками зубов и отправился в глубокий нокаут, а зап с невозмутимым видом обернулся к Владу:

— А ты что видел?

Влад много чего перевидал за последние дни, но делиться новостями не считал нужным. Однако конфликтовать тоже не хотел — пример с мишем от этого предостерегал. Потому отвечал нейтрально, не забывая приврать или слегка исказить истину.

— Да ничего. Разве что в буран надо мной пролетело что-то здоровенное, на птицу не похожее. Но вот сегодня видел я чудную штуку, что с небес спустилась прямо сюда, и думаю, что, наверное, это она и была, потому вам не в диковинку.

— Людей странных или животных незнакомых в степи не встречал? Или следы их?

— Нет. Только лисицы да зайцы. Ну и птицы разные, конечно. И бизон один раз.

— А шум в ночи?

— Так я ночью сплю. Если что и шумит, не слышу.

— А почему одежда опалена?

— Да в костер ночью закатился. Холодно было, вот и потянуло к теплу.

Потеряв к Владу интерес, зап уставился на Хрюка:

— А ты? Или такой же дурак и ничего не можешь сказать?

— Отчего не сказать? Скажу, коль спрашиваете. Ночью прошлой на юге полыхнуло. Хорошо полыхнуло, аж на полнеба. А потом грохотало, будто после недалекой грозы. А днем мы вышли к лагерю охотников, и скажу я вам, что немного от него осталось. Даже больше скажу: вообще ничего. Раскидало все в труху и хлам, да еще и пожгло. Сколько живу, такого не видел никогда. А еще в место это братья-луддиты очень уж четко шли, будто знали. Будто не я их вел, а сами. А это неспроста. Если не верите, так можете спросить брата Либерия, вот он, на вас таращится.

— Луддиты? Ты проводник их войска?

— Ну да. Так и есть.

— Как получилось, что далеко ушел от главных сил?

— Да брата Либерия приказали вести.

— Еще что видел странное?

— Даже не знаю… Ну разве что степь будто вымерла. Мало следов, дичи вообще не найти. Хотя зимой я по степи не ходил никогда, больше по горам, так что точно знать не могу, как должно быть. Да и чего здесь морозиться? Буран ведь за бураном.

— Я все услышал, теперь молчи.

Зап обернулся к Либерию и с деланым радушием протянул:

— Вижу, нас почтил визитом редкий гость. Брат-луддит. И не простой, а сам Либерий. Наслышаны мы о вас, очень даже наслышаны. И чем же мы заслужили такую честь? Что же вам не сидится на западной границе? Хотя, по слухам, вас вроде бы в Цитадель перевели, бороться с внутренней скверной?

— Раз ты, сын прокаженной собаки, согрешившей с дохлым козлом, сам все знаешь, то зачем спрашиваешь? — не совсем вежливо ответил луддит.

— Да так, от скуки скорее, чем по надобности. Крепкий вы человек, Либерий, да и воин бывалый. Не хотите ли сменить служение церковное на высокий чин в другом войске? Нам такие, как вы, пригодятся.

— Ты это всерьез сказал, гной крысиный?

— Ну не ради шутки же? Вы не поверите, сколько ваших братьев, теперь уже бывших, заняли достойные места в наших рядах.

— Думаю, их смерть будет такой же отвратительной, как твоя.

— Все возможно. Ради соблюдения порядка все же спрошу: а ты что видел странное?

— Видел, как твоя сестра, та, которая со свинячьим рылом вместо лица, продавала себя даром, а иногда предлагала приплатить серебром из своего кармана, но даже живущие под мостом вонючие бродяги не польстились на ее прыщавые прелести. И видел, что иногда вместе с ней этим же занималась твоя мать. Хотя, если подумать, что здесь такого странного?

Влад был уверен, что сейчас луддита отметелят в стократ качественнее, чем миша, но зап, равнодушно отвернувшись от луддита, приказал:

— Этот нам не нужен.

И, ткнув пальцем в Хрюка, вышел из загона.

Три оставшиеся запа молча подошли к плюгавому проводнику. Двое крепко ухватили его под руки, вздернули, заставив тело выгнуться назад. Почуяв неладное, Хрюк заголосил:

— Вы чего?! Вы чего такое делаете?!

Третий зап шагнул вперед, одновременно извлекая из ножен кривой длинный нож. Отбросив в сторону полу облезлой шубы, воткнул острие в живот жертве, отточенным движением провел в сторону, картинно развернулся на одной ноге, невозмутимо посвистывая, направился к выходу. Хрюк несколько мгновений издавал нечленораздельные звуки, будто подавился словами, а затем, наконец, издал длинный крик, перешедший в стон. Палачи, поддерживающие его под руки, с натугой встряхнули содрогающееся тело, и из-под шубы вывалился ком внутренностей.