Жемчужины детства - Вера Гиссинг

только просторное современное здание, но и несколько акров бескрайних лугов с пасущимися коровами, красивое озеро, где можно было покататься на лодке, и быстротечная река Ирфон.

Стоит ли говорить, что появление такого числа ребят из Чехословакии (нас было около ста тридцати) вызвало в деревушке настоящий переполох. Сперва к нам относились со смесью любопытства и подозрения. Потом у одного учителя возникла идея, и мы организовали концерт, пригласив на него всех жителей Ллануртид-Уэллса. Большинство пришли и с удовольствием смотрели наши национальные танцы и слушали песни, а когда в конце все ученики встали и спели национальный гимн Уэльса на валлийском, в зрительном зале не осталось никого, кто бы не уронил слезу! Наши новые уэльские друзья – а они стали нашими друзьями в тот же день и час – открыли нам свои сердца и двери своих домов.

После переезда в Уэльс у нас появилась новая учительница по английскому. До этого у нас преподавала довольно чопорная и унылая старая дева, которая никому не нравилась. Но она уволилась, и на ее место пришла мисс Маккензи, которую «одолжил» нам Британский Совет (а кто же еще). Совсем неопытная большеглазая недавняя выпускница колледжа, она, кажется, очень испугалась, оказавшись в толпе незнакомых детей из чужой страны. Но очень скоро ученики и учителя полюбили ее за звучный шотландский акцент, лучезарную улыбку и искреннюю теплоту.

С ее появлением в школе в программе моих занятий появился новый факультатив. Мисс Мак, как мы ласково ее называли, увлекалась спортом, особенно хоккеем, и решила устроить на одном из лугов хоккейное поле и научить нас, девчонок, играть в хоккей на траве.

Она очаровала сотрудников Британского Совета, и те прислали нам клюшки и прочее необходимое оборудование. Мы тем временем занялись разметкой поля.

Я была спортивной девочкой, поэтому меня выбрали капитаном хоккейной команды, и я гордо занимала этот пост до окончания школы. Мисс Мак стала нашим тренером и самой активной болельщицей, а я – ее главной фанаткой. Тренировки не только радовали нас и давали возможность размяться: благодаря им у нас наладились связи с несколькими уэльскими школами и появилось много новых друзей.

А учеников становилось все больше. Я не удивилась, когда в нашем классе появились новенькие: два еврейских мальчика. Одним из них был Гарри – долговязый парень, доложивший как бы невзначай: мол, так хотел попасть именно в эту школу, что сбежал из своей старой английской школы-интерната. Я зауважала его за это, но потом он добавил: «Я две недели пробыл в летнем лагере в Хинтон-холле. Мне понравилась атмосфера, но еще больше понравилось, как там кормили… Тогда я решил, что должен учиться в этой школе, в моем интернате кормили ужасно».

Гарри приехал в Англию в январе 1939 года на одном из первых детских поездов, спонсируемых Барбиканской миссией – организацией, целью которой было обращение маленьких еврейских беженцев в христианство. Из четырех-пяти десятков чешских детей, отправившихся с Гарри в школу-интернат Чизлхерст в Кенте, большинство крестили еще в Праге – таково было условие поступления в школу. Гарри был одним из немногих, кого покрестить не успели. Но пока он жил в интернате, он увлекся церковной деятельностью и религиозным образованием и с удовольствием пел в церковном хоре. Ему повезло: его родителям и младшей сестре, оставшимся в Праге, удалось бежать от нацистов с помощью друга отца Гарри, известного немецкого адвоката из Праги. Вскоре после отъезда Гарри в Англию адвокат вручил его отцу конверт и сказал: «У меня есть определенное влияние в немецких властных кругах. Если вы с семьей захотите переехать в Англию вслед за сыном, отнеси это письмо в штаб-квартиру. Я лично авторизовал ваши визы».

Немцы вошли в Прагу 15 марта 1939 года, и в тот же день отец Гарри, взяв письмо друга и паспорта, пошел в штаб-квартиру немецкой армии. К его огромному облегчению, ему выдали визы – это были первые две визы, выданные нацистами в Чехословакии. Он тут же позвонил жене и велел ей встретиться с ним на вокзале. Она вышла из дома с маленькой дочкой, взяв с собой лишь авоську, чтобы не привлекать внимания.

Так, к радости Гарри, его семья воссоединилась. Как и многие другие чехи, родители Гарри прибыли в Англию с пустыми руками. Им пришлось заново отстраивать свою жизнь, зато теперь им ничего не угрожало.

К нам перевелись минимум пять детей из Чизлхерста: это были дети, которые так и не приняли христианство. Некоторые из тех, кто остался на попечении Барбиканской миссии, позже приняли сан. А самая удивительная история повествует о двух братьях-близнецах Йозефе и Петере Шнайдерах. В десять лет они бежали в Великобританию на одном поезде с Гарри. Их родители погибли во время Холокоста, а братья остались на попечении Барбиканской миссии и после войны. Йозеф поступил в медицинский и поехал работать врачом-миссионером в Африку. Насколько мне известно, он так там и остался. Петер же принял сан и стал капелланом одного из колледжей Кембриджского университета, затем капелланом церкви в Хайфе и наконец каноником англиканского собора в Иерусалиме. К моменту его возвращения в Англию его познания в иврите и иудаизме были столь глубоки, что ему мог позавидовать любой современный раввин. При этом Петер никогда не признавался, что он еврей, однако всю жизнь в нем гармонично уживались еврей и христианин.

В начале войны Гарри потерял связь с Петером. Встретились они много позже благодаря удивительному совпадению. Несколько лет назад нас пригласили в гости к друзьям в Берпхем, маленькую деревушку в Сассексе.

– Вам надо познакомиться с нашим викарием, – сказала хозяйка дома, – он ваш земляк.

Услышав имя «Петер Шнайдер», Гарри воскликнул:

– Я не просто буду рад с ним познакомиться, я буду рад познакомиться с ним еще раз!

Так через сорок с лишним лет двое чехов, в последний раз видевшие друг друга в одиннадцатилетнем возрасте, встретились за одним столом, и за ужином восстановилась старая дружба. Гарри, выучившийся на стоматолога, пообещал спасти зубы Петера, если тот попытается спасти его душу.

Помимо должности викария в Берпхеме, Петер также служил советником архиепископа Кентерберийского по межконфессиональным вопросам. Он много путешествовал от имени архиепископа, особенно в Израиль, и неустанно трудился над достижением взаимопонимания и единения представителей всех конфессий.

Он пользовался большим уважением в теологическом сообществе, о чем свидетельствует мемориальная служба, устроенная в Вестминстерском аббатстве после его скоропостижной смерти. На ней присутствовали архиепископы и Йоркский, и Кентерберийский, а отрывок из Ветхого Завета читал Хьюго Грин, лондонский раввин родом из Чехословакии. Многонациональная толпа христиан, иудаистов и мусульман сидела бок о бок на службе, где возносилась благодарность за жизнь и труд Петера Шнайдера, христианина и еврея, прибывшего на британские берега маленьким чехословацким беженцем.

Догадываюсь, что жизнь Петера сложилась бы совсем иначе, случись ему попасть в чешскую