Жемчужины детства - Вера Гиссинг

Ты не представляешь, как я рада, что работаю медсестрой. И все же уход за больными и ранеными кажется мне таким малым вкладом в нашу победу. Но я помогаю, чем могу.

Я люблю наших родителей не меньше твоего, и моя любовь крепнет с каждым днем, проведенным вдали от дома. Ты говоришь, что не представляешь дома и будущего без них и их любви. Я тоже не представляю жизни без родителей, ведь все наши устремления, надежды и желания лишь об одном: о скорейшем воссоединении с мамой и папой. Это никогда не изменится. Но нам придется жить, работать и радоваться, даже если они будут смотреть на нас с небес. Даже на небесах они будут к нам очень близко, станут присматривать за нами, и мы не должны их разочаровать. Понимаешь?

Надеюсь и верю, что однажды мы вчетвером прочитаем это письмо дома. Я никогда не хотела при тебе говорить о том, что, возможно, наши родные не выживут. Не хотела, чтобы ты представляла себе такую вероятность. Я снова прошу тебя: живи, будь счастлива и не горюй. Ты говоришь, что все делаешь ради них – так будь счастливой ради них. Желаю тебе веры и терпения. Правда одержит верх!

Я много раз перечитывала Евино письмо. Оно помогло не только мне, но и многим моим друзьям, у которых не было доброй старшей сестры. Я видела в ее рассуждениях логику. Решив последовать совету и примеру Евы, я заперла свои тревоги глубоко внутри и с головой погрузилась в учебу и школьные дела.

Позже в 1943 году Ева получила записку от папиного знакомого. В ней говорилось, что наших родителей забрали из дома и интернировали[11] в приграничный город Терезин[12]. Уже оправившаяся от первоначального шока Ева писала в свойственном ей оптимистическом ключе: «Не грусти, верь, что все будет хорошо».

Моя милая старшая сестрица! Она разделяла мои тревоги и устремления, но ей было не на кого опереться. Она всегда первым делом думала, как я отреагирую на печальные известия, и стремилась смягчить удар.

Название «Терезин» было мне знакомо лишь потому, что наш поезд задержали там на несколько часов по пути в Англию, пока мы ждали важные документы. Я не обратила внимания на этот город, да и откуда я знала, что он сыграет судьбоносную роль в жизни нашей семьи?

Мы навели справки через Красный Крест. Оказалось, что в организации были хорошо осведомлены о происходящем в средневековом городе-крепости. Его полностью очистили от арийского населения и заселили евреями. Немцы сняли пропагандистский фильм о жизни в Терезине и распространили его в Великобритании и странах союзников, чтобы доказать миру, что Гитлер гуманно обращается с евреями, а жуткие истории о лагерях смерти – не более чем преувеличенные слухи.

Фильм назывался «Гитлер дарит евреям целый город». В нем показывали евреев, перемещенных из Богемии и Моравии, а позже и других европейских регионов, которые вели в гетто относительно нормальную жизнь, хоть и с жесткими ограничениями. Люди жили очень скученно, еды и угля не хватало, но в тяжелое военное время их не хватало всем. Но ни о каких массовых убийствах и речи не шло, напротив – в фильме говорилось, что город находился на самоуправлении, лавками и конторами владели евреи и еврейки, в больницах работали еврейские врачи и медсестры, а дети ходили в школу. В городе были синагоги и театры, где выступали известные еврейские артисты, показывали спектакли и устраивали концерты. Некоторым даже разрешили сесть на поезд от Красного Креста и уехать из города…

И свободный мир предпочел поверить увиденному в кино, а не страшным рассказам немногих, кому удалось сбежать из концлагерей и выбраться на неоккупированную территорию. «Они преувеличивают. Не может быть, чтобы там творились такие ужасы» – такова была типичная реакция людей. И можно ли их винить? Даже моя собственная сестра говорила, что такого быть не может.

Да и разве мог ребенок догадаться, что цель этого фильма – запутать весь мир и не дать ему увидеть правду? Старый город Терезин использовали как перевалочный пункт, где собирали евреев и после краткого или длительного ожидания отправляли дальше, в конечный пункт назначения. Людям говорили – и они верили, – что их переправляют в трудовые лагеря, где условия будут лучше.

Реальная жизнь в Терезине существенно отличалась от того, что показывали в кино: работы не было, люди умирали от холода, голода и болезней, но там у них по крайней мере был шанс выжить, особенно у смешанных пар, где только один из супругов был евреем: таких редко отправляли дальше. Остальные уезжали тысячами. Поезда везли их не в трудовые лагеря, как им обещали, а в газовые камеры Освенцима и других концлагерей.

А еще в немецком пропагандистском фильме не показывали Малую крепость на окраине Терезина, где разместилась одна из самых страшных тюрем гестапо. В ее подземельях узников подвергали таким зверским пыткам и жестокому обращению, что живым оттуда не выходил почти никто.

Слава Богу, тогда я не знала, что коллаборант из Челаковице донес в гестапо на моего отца, который вместо того, чтобы передать свой бизнес немцам, как велели сделать евреям, заключил частную сделку с другом-арийцем, номинально переписавшим предприятие на себя, и их обоих – друга и моего дорогого папочку – отправили в Малую крепость и там пытали.

Глава шестая

Наша уэльская гавань

К 1943 году в Хинтон-холле нам стало совсем тесно, к тому же особняк буквально разваливался на глазах. В нем не осталось ни дюйма свободного места и было столько аварийных участков, что учителя просто не справлялись. Школа отчаянно нуждалась в новом помещении.

Однажды в обед в столовой обрушился потолок. К счастью, большинство из нас закончили есть и стояли у окна, глядя, как фермер Джон едет мимо на лошади. Потолок обрушился прямо над тем местом, где мы сидели буквально несколько минут назад. Чудом никто не пострадал, кроме малыша Рене, сломавшего палец.

Катастрофа, которой едва удалось избежать, окончательно убедила нашего директора, что пора искать новое помещение. В итоге начальная школа переехала в Масфен-холл рядом с Нантвичем, нашли другое здание и для средней школы. Нас же, старшеклассников, разместили в отеле, построенном незадолго до начала войны. Прежде там размещалась частная школа Бромсгроув, но сейчас ее ученики вернулись в Бирмингем.

Никогда не забуду, как мы впервые приехали в деревушку Ллануртид-Уэллс, маленькую коммуну в сердце центрального Уэльса. Мы сошли с паровоза на крошечной станции и, таща за собой сумки и чемоданы, зашагали по проселочной дороге. Увидев наш новый дом, мы не поверили своим глазам: в нашем распоряжении оказалось не