Безумные сказки Андрея Ангелова - Андрей Ангелов

Майор Косяков увидел Вангу, которая шла к нему. Он не обрадовался, и не испугался. На этом Ванга закончилась.

— Эх, товарищ следак, если б мне везло так, как Клюеву, я бы давно был генералом, а вы бы мне подчинялись! — разоткровенничался капитан Андрюшкин.

Человек-полковник Заморышев не привык к откровенности толстых армейских капитанов по отношению к себе. Несмотря на отсутствие привычки, он расколол голову Андрюшкина стальным кастетом, плеснул ему в глаза серной кислотой и отрезал его язык… Заморышев сосредоточенно разжевал и проглотил сокровенные мысли.

— Но! — Клюеву не повезло с «дедами» — конкретно и не на шутку! — вещал капитан Андрюшкин. — «Деды» часто унижали Клюева — заставляли его стирать свои исподники и мыть сортиры, пробивали грудину! Госпожа Удача была бессильна с этим совладать!..

Гоголев достал табельный пистолет и взвел курок. Майор Косяков решил, что он молчит уже давно, и надумал произнести:

— «Дедовщины» у нас в части нет, и никогда не было! Но вот сами «деды» — они сохранились, как пережиток!

Гоголев стал не знать, что делать с пистолетом. А в кабинете зависла Пауза. Ей было по кайфу здесь повисеть: никто её не обижал и не тревожил. Благоденствие оказалось недолгим. Связной принёс донесение и положил бумагу перед человеком-полковником.

— Трупы с Можайки везли в своем джипе пятнадцать миллионов! В соседнюю область для обмена на наркоту! Наличными деньгами! — веско молвил Заморышев, углубленно изучив донесение.

На смену Паузе пришла Зависть. Ею вслух делиться никто не стал. Полковник Гоголев примерил на себя образ Робинзона Крузо своего собственного острова. Майор Косяков начал перевод миллионов в килограммы анаши, но быстро понял абсурд этого занятия и надумал в расчётах оперировать тоннами. Капитан Андрюшкин отсчитал половину Суммы товарищу полковнику, половину себе, а потом воскликнул: — Вот вам шикарная доказуха того, что киллерам-беглецам везёт! Пятнадцать миллионов, упакованные в вещмешки!.. Хрен всем нам, а не дезертиров! Ну, Клюева наверняка…

— Вероятно, пока вы правы, господин лейтенант, — барственно обронил человек-полковник Заморышев.

Недоумение подвергло атаке не только капитана Андрюшкина и его улыбку, а ещё трепетное сердце полковника Гоголева, и даже похренизм майора Косякова.

— Господа офицеры, поздравляю вас всех с разжалованием! — с превосходством сказал Заморышев, с садистской ухмылкой поглаживая донесение. — И это чисто за Бойню здесь и расстрел инкассации Михал Михалыча. Сегодняшний боевик на столичном вокзале — отдельная тема, и будет отдельный приказ!

Капитан Гоголев и старший лейтенант Косяков взгрустнули.

— Что за боевик? — предвкушающе облизнулся лейтенант Андрюшкин.

— Вы теперь не совсем командиры и посему сказать не могу, — грубо оборвал разговор человек-полковник.

— Я тебя глубоко возьму, Вита. И мы будем вкусно обедать. Я — скоро!

Клюев отключил мобильный телефон и начал переходить дорогу на жёлтый сигнал светофора. Солдатик точно не знал, какой цвет вспыхнет в данном случае за жёлтым — красный или зелёный.

Он просто увидел жёлтый сигнал светофора и просто ступил на проезжую часть. Правая рука сжимала армейский автомат.

Визг тормозов… в полуметре от Клюева встал мусоровоз. В кабине, за рулём, громоздился Леонид. Он матерился жестами и ртом. Клюев испуганно смотрел на мусоровозчика и его железного коня.

Мимо прошла тройка милицейских, они цепко покосились на Клюева и его автомат. Не признав в Клюеве — дезертира, а в автомате — автомат армейский, парни в форменных бушлатах лениво проследовали дальше по бульвару.

Испуг исчез. Клюев сообразил, что чуть не стал виновником дорожной аварии с человеческой жертвой в главной роли! И отошёл с дороги на тротуар. Мусоровоз отъехал. Клюев провидяще посмотрел ему вслед и поднял руку в голосующем жесте. Легковое авто прижалось к обочине.

— Езжай вон за тем конём! Я отлично заплачу!

— Ложись, братва! — ободряюще крикнул Михал Михалыч и мужественно упал на пыльную столичную землю. Его Мафия упала рядом. Жора сжимал в потеющих руках изящный чёрный кейс.

Прогремел неописуемый взрыв. Взрыв изошёл из изящного чёрного кейса, что был в руках Громилы. Точной копии кейса, что был в руках Жоры. Громилу с сильно изрезанными животом и ногами швырнуло наземь, а потом оземь. Фальшивые доллары застлали горячее небо.

Мафия Михал Михалыча и Банда Громилы лежали в двадцатке метров друг от друга, на Диком Пустыре Столицы. За двадцать секунд до взрыва здесь произошел обмен изящными чёрными кейсами.

Прошло ещё 120 секунд. Мафия Михал Михалыча встала насмешливым кругом над истекающей кровью Бандой Громилы. Испуганным звеном в этом кругу насмешки выступал Жора, но это никого не волновало.

— Ах, Михал Михалыч! — совсем не восторженно вымолвил здоровенный мужик Громила. — Я тебе честно принёс подлинник. А ты… Ты — тварь.

— Тварь — это ты! Мёртвая. — Михал Михалыч с нажимом наступил Громиле на яйцо. — Моя идея с фальшивыми баксами и бомбой в чёрном изящном кейсе была великолепна.

Михал Михалыч щёлкнул пальцами. Тут же услужливые руки подали блестящий инструмент — нечто среднее между плоскогубцами и ножницами — Яйцерез. Михал Михалыч плотоядно облизнулся, помедлил… и ещё раз щёлкнул пальцами. Услужливые руки исчезли вместе с Яйцерезом. Полураздавленное яйцо Громилы благодарно всхлипнуло.

— Жора, покажи мне рисунок! — важно сказал Михал Михалыч, отходя в сторону. — Братва, пристрелите всех!

Жора преданно держал открытым изящный чёрный кейс — зелёные глаза Михал Михалыча грел подлинник Громилы — старинная икона, что лежала внутри кейса. Чуть в стороне громыхали пистолетные выстрелы, и лилась человеческая кровища — Мафия расстреливала в упор израненную Банду Громилы.

— Моё имя — Валерий Клюев, — представился киллер. — И мне с вами нужно переночевать эту ночь. И завтрашний день провести без сна. Это данность. А дальше будет дальше.

Везде лежали груды мусора — повсюду расстилалась Главная Столичная Помойка. Здесь жили, живут и будут жить бомжи.

— Я — Профессор, — величаво молвил мужчина с бородой. — И я здесь главарь. Мы не имеем гордость сердца, и поэтому гордость не имеет нас.

— Я — Фёдор, — сурово сказал мужчина без бороды. — И я живу на помойке. Но прежде это мой дом, а потом уже помойка.

— А я Тома — гражданская жена Профессора, — с достоинством произнесла женщина. — В нашем доме имеют место быть наши законы и обычаи. Они — просты, но они есть.

Зверь не издал ни звука, а добродушно повилял хвостом, улыбаясь.

— Я — Наци, и я — фашист, — заносчиво выкрикнул лысый мужчина. — И у меня вопрос к тебе, Валера Клюев! Какого ты сюда припёрся?

— Заткнись, Наци! — кротко заявил Профессор.

Бомжи сидели вокруг костра, в котелке на рогатинах булькала картошка, на травке лежали канапе с чёрной и красной икрой, протухшая лососина и свежий миндальный расстегай.

— Наци, знаешь, в чём разница между тобой и порядочными бомжами? — без злобы спросил Клюев.

— В чём, сволочь?

— А в том, что порядочные бомжи опустошают живот один или два раза в сутки. А ты, Наци, делаешь это каждый раз, как открываешь рот.

Бомжи засмеялись с разной степенью смеха. Зверь повалился на спину, и от избытка чувств замахал всеми четырьмя лапами в воздухе. А потом случилась драка, и Клюев сломал Наци мозг бутылкой «Пунша». Вдребезги.

— Фёдор, помоги Наци смыть кровь и приклеить гигиенический пластырь, — исчерпал инцидент Профессор, при молчаливом одобрении других бомжей. Не одобрял ситуацию только Наци, но его никто не спрашивал о его одобрении или неодобрении.

Профессор расчесал бороду и сказал Речь, рассчитанную на Клюевское просвещение:

— Главная Столичная Помойка по площади не меньше Занзибара. Бомжей здесь неисчислимое число. Живут артелями, вроде как мы. Так легче и безопасней. Наша Помойка — это конкретно бездонное дно. Можно найти всё, что угодно. От сервелата до норковой шубы, от пакетов с осмием до марсианского лунохода.

Фёдор, Тома и Зверь с любовью смотрели на Профессора. Наци на Профессора не смотрел.

— Нюанс № 1: мусоровозчик Леонид. Для бомжей — он властелин! Его слово — скрижаль! Каждый день, утром и вечером, Леонид приезжает на Главную Столичную Помойку! Он вываливает мусор, после увозит в Столицу находки магазинного вида. Схема такова: бомжи лопатят мусор в поисках товара, Леонид товар продает. Расчёт 50 на 50 %.

— Кстати, можно продать через Леонида твой армейский автомат, — алчно сказал Фёдор.

— Ты знаешь слово «нюанс», Профессор, — подметил уважительно Клюев. — Ты настоящий профессор?