Дело Бенсона - Стивен Ван Дайн

– Снова предсказание? – осведомился Маркхэм.

– О нет, мой дорогой, – сказал лениво Ванс и посмотрел в окно. – Это результат моих рассуждений.

– Я видел, как вы обхаживали девушку, – сказал Маркхэм. – Но у нее были взбиты волосы и надета шляпка. Интересно, как вы могли разглядеть ее шишки. Кажется, этим словом пользуются френологи?

– Забудьте о предсказаниях Голдсмита, – сказал Ванс. – Хотя в его словах много правды, но все же… Прежде всего, я не френолог. Но я верю в эпохальные, расовые и наследственные признаки. В этом плане я старомодный дарвинист. Каждый ребенок знает, что пилтдаунский человек отличается от кроманьонского и даже юрист мог бы отличить арийскую голову от уральско-алтайской иди малайскую от негроидной. И если одна из теорий Менделя верна, то наследственные признаки можно определить по черепу… Но я боюсь, что все это не для вас Достаточно сказать, что, несмотря на волосы и шляпку, я уловил контуры ее головы, костную структуру лица и даже успел рассмотреть ее ухо.

– И на этом основании сделали вывод, что мы снова услышим о ней, – презрительно отозвался Маркхэм.

– Косвенным образом – да, – признался Ванс и добавил после паузы: – Вам не кажется, что после рассказа мисс Гофман вчерашние показания полковника Острандера выглядят в другом свете?

– Послушайте, Ванс, – нетерпеливо перебил его Маркхэм. – Бросите вы к черту свою многоречивость.

Ванс медленно повернулся от окна и пристально посмотрел на Маркхэма.

– Я поставлю вопрос чисто академически: Маркхэм, вам не кажется, что поддельный чек и записка Пфайфа дают ему сильный повод для желания отделаться от Бенсона?

– Вы думаете, что в этом виновен Пфайф?

– Здесь трогательная ситуация: Пфайф, видимо, подделал подпись Бенсона на чеке, сказал ему об этом и был крайне удивлен, когда его старый друг потребовал расписку на девяносто дней и письменное признание в подделке как своего рода гарантию, что тот вернет деньги… Теперь рассмотрим следующие факты. Первый: неделю назад Пфайф был у Бенсона и между ними произошла ссора, в которой упоминается чек. Очевидно, Пфайф обращался с просьбой и в ответ услышал, что «ничего нельзя сделать». Второй: Бенсон был убит через два дня, то есть меньше чем за неделю до истечения срока уплаты. Третий: Пфайф не только был возле дома Бенсона, но скрыл этот факт и дал взятку рабочему гаража за молчание. Четвертый: его рассказ о поисках места для выпивки по меньшей мере странен. И не забудьте, что его рассказ о поездке в Кэсткилл и таинственная остановка в Нью-Йорке для прощания с анонимной личностью может оказаться маловероятным. Пятый: он импульсивный игрок, который не упускает возможных шансов, а его охота в Южной Африке означает, что он умеет пользоваться оружием. Шестой: его попытка впутать капитана Ликока, грубые сплетни и даже сообщение о том, что он видел капитана у дома Бенсона. Седьмой: вам уже все это надоело? Но, дорогой мой, учтите, что у вас есть еще время, мотив, удобный случай и так далее. Но тогда возникает вопрос о пистолете капитана, который покоится на дне реки. Так что у вас положение не блестящее. Не так ли?

Маркхэм внимательно слушал Ванса и теперь мрачно разглядывал свой стол.

– А что вы скажете о небольшом разговоре с Пфайфом прежде, чем предпринимать что-либо против капитана? – спросил Ванс.

– Я котел просить вашего совета, – медленно проговорил Маркхэм. Он потянулся за телефонной трубкой. – Наверно, он в своем отеле сейчас.

– О, он там, – сказал Ванс – Настороженно ждет развития событий.

Пфайф действительно был в отеле, и Маркхэм попросил его немедленно приехать в прокуратуру.

– Есть еще кое-что, что мне хотелось бы, чтобы вы для меня сделали, – сказал Ванс, когда Маркхэм положил трубку. – Меня интересует, чем занимался каждый с полуночи до часу ночи в ночь с тринадцатого на четырнадцатое или, говоря точнее, рано утром четырнадцатого.

Маркхэм изумленно посмотрел на него.

– Вам кажется это глупым? – весело осведомился Ванс. – Но вы же очень верите в алиби, а они время от времени рассыпаются, не так ли? Возьмите, например, Ликока. Если бы мальчишка-коридорный не испугался сержанта Хэса, вы бы до сих пор считали, что капитан, как ангел, просидел дома. И так со всеми… Почему бы вам не проверить каждого из них? Пфайф и капитан были возле дома Бенсона, и вы знаете только о них одних. А вы уверены, что больше никто не приходил туда? Может быть, друзья или знакомые заходили к нему поболтать перед сном или выпить чаю из самовара… И проверяя всех этих людей, мы огорчим нашего сержанта, поскольку ему придется проверять очень многих.

Маркхэм не хуже меня понимал, что у Ванса есть серьезные основания говорить так. Несколько мгновений он изучал лицо Вайса, потом решительно пододвинул к себе лист бумаги.

– Кого вы понимаете под словом «всех»? – спросил он.

– Нельзя упускать никого, – ответил Ванс. – Пишите: мисс Сент-Клер, капитан Ликок, майор Пфайф, мисс Гофман…

– Мисс Гофман?!

– Я же сказал «всех». Записали мисс Гофман? Включите полковника Острандера.

– Подождите! – воскликнул Маркхэм.

– И, возможно, еще одного или двух человек, – спокойно сказал Ванс. – Но для начала вам хватит.

Маркхэм не успел запротестовать – вошел Свэкер и доложил, что пришел Хэс

– Что насчет капитана Ликока? – был первый вопрос сержанта.

– Я решил отложить его арест на день или два, – ответил Маркхэм. – Я хочу еще раз поговорить с Пфайфом. – И он рассказал сержанту о визите майора Бенсона и мисс Гофман.

Хэс внимательно осмотрел конверт и его содержимое и вернул обратно.

– Я не вижу в этом ничего особенного. Это личное дело Пфайфа и Бенсона, Ликок наш человек, и чем скорее мы его посадим, тем лучше я буду чувствовать себя.

– Возможно, это случится завтра, – подбодрил его Маркхэм. – Так что не расстраивайтесь, сержант… Вы держите капитана под наблюдением?

– Да.

Ванс повернулся к Маркхэму.

– Как насчет списка, который вы подготовили для сержанта? Кажется, вы говорили что-то об алиби?

Маркхэм нерешительно посмотрел на сержанта и нахмурился, потом протянул ему список, который продиктовал Ванс.

– Для предосторожности я хочу, чтобы вы проверили алиби всех этих людей в ночь убийства. Это может пролить свет на некоторые обстоятельства, сержант. Проверьте всех и сообщите мне, как закончите.

Как только Хэс ушел, Маркхэм с раздражением повернулся к Вансу.

– Из всех неприятностей, которые…

Но Ванс вежливо перебил его:

– Какая неблагодарность! Если бы вы только знали, Маркхэм, что я ваш покровитель, ваш deus ex machina[44], ваша волшебная фея!

Глава 16. Признания и замалчивания

(Вторник, 18 июня, пополудни)

Час спустя прибыл Фелпс, которого Маркхэм посылал на Ривер-сайд-Драйв, 94.

– Кажется, у меня есть то, что вам нужно, сэр, – доложил он. В голосе его звучало торжество. – Я пришел к мисс Сент-Клер. Дверь открыла она сама, я вошел в холл и начал задавать вопросы. Она отказалась отвечать. Когда я сказал ей, что мне известно о пакете с пистолетом, из которого был убит Бенсон, она рассмеялась и открыла дверь. «Уходите отсюда, низкое создание», – сказала она.

Он улыбнулся.

– Я спустился вниз и едва подошел к щиту, как загорелся сигнал. Я дал телефонисту возможность соединить ее и подошел поближе… Она разговаривала с Ликоком. Ее первыми словами были: «Они знают, что ты забрал отсюда пистолет и бросил его в реку». Это, видимо, потрясло его, потому что он долго молчал. Потом он холодно заговорил: «Не беспокойся об этом, Мюриэл, и ни с кем не разговаривай. К утру я все сделаю». Он заставил ее пообещать, что она, будет спокойна до завтра и простился с ней.

Маркхэм нахмурился.

– Каково ваше впечатление от разговора?

– Если вас интересует мое мнение, сэр, то я уверен, что капитан виновен и девчонка это знает.

– Этот рыцарь с Потомака ужасно напуган, – прокомментировал Ванс. – Но нам, пожалуй, пора послушать Пфайфа. Он уже должен быть здесь.

И тут же вошел Свэкер с известием, что Пфайф сидит в приемной. Пфайф вел себя в своей обычной манере, но всем было ясно, что он взволнован, хотя тщательно старается это скрыть.

– Садитесь, Пфайф, – резко сказал Маркхэм. – Вам придется кое-что объяснить нам.

Маркхэм достал конверт н выложил содержимое так, чтобы мог видеть Пфайф.

– Ну-ка, расскажите мне об этом!

– С величайшим удовольствием, – откликнулся Пфайф, но голос его потерял обычную уверенность. Он стал медленно закуривать, и я видел, что руки его дрожат.

– Я чувствую, что мне следовало рассказать об этом раньше, – пробормотал он, делая рукой неопределенный жест.

Он наклонился вперед и принял вид откровенного человека. Си-гарета в его губах заметно дрожала.