Варварская вера - Александр Пугачев

понимающе кивнула. Она ценила Ксанфу как хорошего специалиста в своём деле, поэтому всегда старалась идти ей навстречу в спорных ситуациях.

— Хорошо. Я отменяю запрет на их встречи. Однако, Лике до сих пор запрещено самостоятельно передвигаться по городу и пересекаться со всеми детьми, кроме Кимы, — царица задумалась, — От своего дома до дома Кимы она может ходить беспрепятственно и без надзора, сообщи об этом Климене.

Ксанфа улыбнулась:

— Это мудрое решение. Спасибо, что поняла меня.

— Я делаю это во благо моих сестёр. — Царица отвернулась от собеседницы и медленно прошла к своему столу, где её ждал ужин. — Ступай. И передай Гарпе, что ей пора начать подбирать доспехи и коня для нашего пленного Сервия. К оружию его ни в коем случае не подпускать! Я навещу Гарпу на рассвете, пусть она меня дождётся.

Ксанфа удивилась такому доверительному отношению к пленному, но промолчала. Она кивнула и вышла из дворца, а Ипполита принялась ужинать.

Кима быстро пошла на поправку в компании Лики. Девочки ни на час не расставались. Они вместе ели, игрались, Кима показывала подруге свои рисунки, а Лика её заботливо тренировала, делясь собственными секретами о том, как стать выносливой и сильной. Спустя месяц постельного режима, когда Ксанфа дала своё разрешение, Кима вновь начала посещать уроки и тренировки Профои. Ипполита полностью сняла ограничение на передвижение подруг по Фемискире и общение с другими детьми, чему Кима с Ликой оказались рады. К тому же, благодаря Климене, взявшей на себя роль воспитательницы, конфликтов между детьми больше не было.

Ей и самой понравилось проводить время с детьми. О своих собственных детях она и мечтать не могла — полученные физические увечья от воинов Македонского нарушили её женское здоровье, из-за чего дружбу с Ликой и остальными детьми Фемискиры амазонка воспринимала как подарок от Олимпа. В последние годы жизни в поселении Фалестриды Кима была единственным ребёнком, что не давало Климене и другим воительницам в полной мере ощущать детское присутствие и воспитывать подрастающее поколение, а в Фемискире, напротив, детей было множество.

Лика, до сих пор живущая с Клименой, не сторонилась её, и даже ответственно, как могла, помогала ей с удалением засоряющего её речь поддакивания. Часто к её процедурам подключалась и Кима, воспринимающая это больше как игру, которую она прозвала «Честной борьбой с да-паразитами». В последствии Лика сократила название до «Борьбы с да-паразитами». Втроём по вечерам они собирались в доме Климены и общими усилиями, часто шутя и смеясь, улучшали речь девушки, не заметив, как их сплотила общая проблема.

— Давай ещё раз! — Лика сконцентрировалась на речи Климены, внимательно смотря на её губы.

— «Засушливое лето, которое у нас было в этом году, негативно повлияло на осенний урожай», — Климена с замиранием сердца подняла взгляд с пергамента, на котором она заранее написала данное предложение, и посмотрела на Лику. — Я говорила «да»? Или нет, да?

Лика нахмурилась:

— Пока ты меня не спросила об этом, всё было идеально!

Кима сидела на полу и с интересом смотрела то на Лику, то на Климену. Между ног у неё лежал пергамент, на котором она неспеша рисовала двух подруг.

— Так дела не делаются! Нужно по-другому с этим бороться! — Кима осмотрела комнату в поисках чего-то, что бы им помогло, но ничего такого не увидела.

Климена грустно опустила взгляд:

— Бросьте, да, мне уже никак не помочь, да. Я настолько привыкла поддакивать, да, что даже уже этого не замечаю, да.

Лика вздохнула — все предыдущие успехи занятий Климена перекрыла этими двумя предложениями, в которых оказалось целых четыре «да». Она осмотрела амазонку, уделяя внимание её многочисленным шрамам:

— У тебя эти «да» с детства? Ты с ними родилась?

Собеседница не хотела отвечать, что её испорченная речь — результат пыток воинами Македонского, но и врать не хотела, поэтому ушла от ответа:

— Не знаю. Как-то само появилось, да, — она положила пергамент с текстом на стол и пригласила девочек помочь ей с приготовлением ужина, — Приготовим пять порций — позовём к нам Фалестриду и Пенфесилию, как вам идея, да?

Девочки с грохотом убежали в кухню, а Климена сначала прибрала в комнате и захватила с собой пустые бокалы и тарелки, из которых они втроём пили сок и ели печенья.

Климена с Пенфесилией всё больше отдавались друг другу, чему способствовала дружба Лики и Кимы — амазонка регулярно отправляла девочку в гости к Киме, а сама либо приходила к любовнице, либо приглашала её к себе. Пенфесилия давно заметила, что полюбила свою давнюю подругу, из-за чего ей были противны мысли о мужчинах и о собственных потенциальных детях. Ей было хорошо с Клименой, о чём она хотела сообщить ей, однако подходящей для этого ситуации пока не находила.

— Фалестрида, ты, наверное, уже намучилась с неугомонной Кимой? — Пенфесилия с улыбкой слушала, как Кима с Ликой бесились в коридоре, грохоча ногами и что-то крича. Все пятеро съели свои порции ужина, и теперь Фалестрида помогала Климене убирать посуду со стола.

— Ой, и не спрашивай. Моя дочь — то ещё торнадо. Всё жду, когда она успокоится. Седьмой год пошёл, а она будто не знает слова «взрослеть».

Климена украдкой взглянула на счастливую маму, думая о том, что она многое бы отдала, чтобы тоже иметь собственную любимую дочь-торнадо, как бы тяжело с ней ни было.

— Кима, собирайся домой! Тебе скоро спать ложиться! — Фалестрида вышла к дочке в коридор в тот момент, когда та с воплями прыгнула на Лику. Она повисла на подруге, обхватив её шею. — Кима! Давай заканчивай играться!

— Ма-а-ам! Можно Рыжик с нами пойдёт? — Кима спрыгнула с Лики на пол и с мольбой посмотрела на маму. Та перевела взгляд на Климену, которая кивнула.

— Можно. Только ведите себя спокойно. Вам утром на уроки нужно идти.

Девочки с радостными криками выбежали из дома в сторону дома Фалестриды. Затем Кима вернулась, взяла забытый в комнате свой деревянный меч и вновь убежала догонять Лику.

— С ней не просто, да? — Климена присела на колени Пенфесилии, а Фалестрида махнула рукой.

— До завтра, девчонки!

— Пока!