Туманность Ориона - Андрей Ливадный

На лбу Вадима выступили мелкие бисеринки пота – удерживать голову в определенном положении стоило ему неимоверных усилий, и неизвестно, чем бы кончилось это страшное состояние, если бы сила, воздействующая на окрестности, не пошла вдруг на убыль…

Он судорожно вдохнул, превозмогая жестокую резь в спазматически сжавшихся легких, и повалился на бок, ощущая, как сердце вдруг сорвалось в бешеный ритм ударов, а глухая головная боль отпустила столь резко, что перед глазами потемнело и в черноте заплясали цветные искры…

Гравитационный удар… Черт возьми, это был настоящий гравитационный удар – искусственно генерированная сила двойного или даже тройного тяготения, заставившая расплющиться песчаный холм, выбившая из почвы кустарник вместе с корнями…

Вадим поднял голову. Перед глазами все еще плавали черные круги.

Машины медленно наступали. Холм действительно ополз, кусты лежали вповалку в тех местах, где их выдавило из рыхлого песчаного грунта.

Взгляд лишь на секунду задержался на них и метнулся к тому месту, где перед самым ударом он видел движение ветвей.

Старуха не успела вырваться из-под удара. Она упала навзничь, нелепо раскинув руки, и – бинокль дрогнул в руке Вадима – босая нога женщины конвульсивно задергалась в судороге.

Машины тоже увидели ее. Прекратив наступление на раздавленный холм, они на секунду замерли, будто пребывая в нерешительности, а затем один из механизмов, внешне ничем не отличимый от других, направился к упавшей.

Видно, под действием гравитационного удара песок, из которого состояла расплющенная прибрежная возвышенность, уплотнился настолько, что ступоходы машины совершенно не тонули в нем. Механизм передвигался быстро, даже грациозно, высоко поднимая суставчатые лапы, когда перешагивал через завалы кустов…

…Вадим смотрел на это движение в каком-то смертельном оцепенении.

Ему нужно было убедить себя, что он тут лишь наблюдатель, разведчик, отстраненный от реальности, поставленный перед сверхзадачей – выжить во что бы то ни стало, вернуться к человеческим мирам, донести полученные сведения…

«Хреновый из меня разведчик…» – внезапно подумал он. Нога старухи перестала дергаться, возможно, женщина скончалась…

Черное, отливающее синевой механическое насекомое остановилось, нависло над распростертым телом.

Сервоприводная конечность с клешнеобразным захватом на конце подцепила край бесформенной одежды, рванула прочь грубую ткань, бесцеремонно вытряхнув из нее человеческое тело.

Самое жуткое, страшное в жизни наступает именно так… Оптическая растяжка на дороге… невидимый луч лазера, пересекающий звериную тропу… вырванный взрывом столб земли, смешанный с огнем, товарищ, падающий уже без кровинки в лице, его сдавленный, придушенный вскрик, и глаза… глаза, которые заранее знают, что группу засекли, нужно уходить, срочно, сию секунду, иначе погибнут остальные, будет сорвано задание, все полетит к черту…

Вадим знал, что в данной ситуации обязан наблюдать, не шелохнувшись в своем укрытии. Он был единственным, кто сумел добраться сюда, преодолев бездну световых лет. Он должен вырваться отсюда живым, вменяемым, чтобы рассказать о судьбе «Альфы», о непонятной машине, внутри которой оказался заключен биологический мозг, о…

Механизм выпустил из своего чрева какое-то дополнительное устройство. Двое других подползли ближе и начали видоизменяться. В сегментах их панцирей открылись узкие щели, оттуда вывалились какие-то трубки… Вадим видел все так отчетливо, будто стоял в метре от центра событий.

Он рывком подтянул к себе автомат.

Два механизма встали справа и слева от распростертого на песке человека, и теперь выпроставшиеся из них трубки висели, покачиваясь, над самой головой жертвы. Третий механизм подступил ближе, два его передних манипулятора перевернули нагое старческое тело… и Вадим увидел, что женщина жива и находится в сознании. Ее глаза, полные смертельного ужаса, следили за тем, как механическая клешня схватила гофрированный шланг и поднесла его к перекошенному рту… Несчастная попыталась плотнее сжать губы, но вторая клешня с точностью опытного хирурга надавила на болевые точки лицевых мышц, заставила рот открыться в крике, и…

Сухая, звонкая автоматная очередь простучала над безмолвным пляжем.

Вадим никогда не испытывал подобного чувства при стрельбе из импульсного оружия – зубы лязгнули в такт движению затворной рамы, каждая пуля отрывалась от среза компенсатора с четкой отдачей, будто эта лающая очередь в пять патронов вырвалась из его холодного, взбешенного естества…

Выпустив очередь, он мгновенно перекатился вбок, меняя позицию, приподнял голову, метнул взгляд в прореху листвы, и автомат опять звонко, с различимым на слух интервалом выпустил три патрона короткой, емкой очередью.

Броня насекомоподобного механизма вторично ответила гулким эхом, словно по ней несколько раз ударили молотком, – звук прошибаемого навылет металла оказался неожиданно громким, сочным…

Скатившись ниже, Вадим боковым зрением заметил вспышку, и тут же спину окатило жаром. Лазерный луч полоснул по кустарнику, подрубая ветки; прошел гудящим вишневым шнуром по склону, поджигая валежник и оставляя уродливый, дымящийся шрам на влажной земле.

Огонь вела одна из оставшихся поодаль машин. Направление луча прослеживалось четко, энергетическое оружие являлось коньком Полуэктова, и он, продолжая резво перемещаться под прикрытием занявшихся робким пламенем кустов, даже на взгляд смог определить мощность источника – мегаватт двадцать, не больше, сущий пустяк для хорошего боевого скафандра…

Через пару секунд он уже был внизу, на границе спасительных кустов. Огненный шнур продолжал бичевать вершину и доступный склон, там огонь пожара уже взъярился, пожирая влажную листву, и по ветру потянуло клубы густого, желтоватого дыма.

Не стоило обольщаться. Сканеры у машин явно не визуального характера, им дымовая завеса, вероятнее всего, по барабану…

Пространство своеобразного распадка, узкой лощины с песчаным дном, протянувшейся между двух прибрежных холмов, продувал прогорклый от дыма ветерок.

Вадим чуть привстал, удерживая автомат так, чтобы немедленно открыть огонь навскидку. Оружие было непривычным, тяжелым, шумным, норовистым, но он уже поверил ему…

Похоже, что глянцевито-черные механизмы очень далеко продвинулись вверх по лестнице технической эволюции. Эта мысль пришла сразу же вслед за звуком прошибаемой навылет брони – его противники были узкоспециализированы под конкретные условия местной реальности, именно поэтому пули древнего автомата так непринужденно прошибали их энергетическую защиту и рвали черную броню, рассчитанную на температурное, а не на механическое воздействие…

Рывком преодолев свободное пространство, Вадим под завесой дыма выскочил к первым разбросанным в беспорядке кустам, выбитым из земли гравитационным ударом.

Сориентировавшись по беснующемуся рубиновому лучу, он, пригнувшись, нырнул в жирные клубы дыма. Бушующий по склону холма пожар вместе с поднявшимся в лазурном небе солнцем раскаляли окрестности до полной слепоты термальных датчиков. Машины не видели его в инфракрасном диапазоне, где все было засвечено фоновым теплом пожарища. Никаких электромагнитных волн он не испускал – отсутствие в экипировке Вадима каких бы то ни было приборов, кроме отключенного в данный момент электронного бинокля, сыграло на руку… Как, оказывается, эффективны бывают порой способы первобытной борьбы…

Проскочив еще метров двадцать, он увидел следы механических лап, резко принял вправо и неожиданно для себя выскочил прямо на повалившийся механизм.

В его корпусе зияли рваные отверстия с загнутыми внутрь краями. Он не подавал никаких признаков жизни, а вот женщина, наоборот, – она конвульсивно пыталась отползти прочь, но перенесшие гравитационный удар мышцы плохо слушались свою хозяйку, и у нее получались лишь судорожные, извивающиеся движения.

Два других механизма бестолково толклись на одном месте, точно так, как за час до этого вели себя на пляже. Создавалось ощущение, что они внезапно лишились командного центра, что, вернее всего, соответствовало истине.

Вадим резко нагнулся к женщине.

Он не знал ее языка, но хрипло, отрывисто спросил, используя интеранглийский:

– Идти сможешь? Сильно задело?

Ее глаза внезапно расширились, будто она услышала выходца с того света, но спустя мгновение кивнула, закусив губу от грызущей тело боли. Трясущейся рукой подхватила свое рубище, прикрываясь им, попыталась встать, но где там…

– Нет, мать, так не пойдет… – Вадим бесцеремонно поднял ее на ноги, удивившись невесомости старческого тела, полуобнял одной рукой за плечи, закинув ее руку себе за шею, и медленно попятился, стараясь удерживать взятый темп…