О свободе - Милтон Фридман

Попытка осуществить равенство в широких масштабах провалилась в Великобритании не потому, что правительством были приняты ошибочные меры, и не потому, что они проводились в жизнь, и не потому, наконец, что контроль за проведением этих мер осуществляли неподходящие люди (хотя в какой-то мере там присутствовали все эти факторы). Эта попытка провалилась по гораздо более фундаментальной причине: она шла вразрез с одним из самых основных инстинктов, свойственных всем людям. Адам Смит определяет его как «постоянное, непрерывное и непрекращающееся стремление каждого человека улучшить свое положение» — и, можно добавить также, положение его детей и потомков. Разумеется, Смит понимал под «положением» человека не просто его материальное благосостояние, хотя наверняка оно было одним из важных компонентов. Он имел в виду гораздо более широкое понятие, включающее в себя все те жизненные ценности, в соответствии с которыми люди расценивают свои успехи и достижения — в том числе и те моральные ценности, которые лежали в основе расцвета филантропической деятельности в девятнадцатом столетии.

Когда законы препятствуют людям преследовать свои собственные цели в соответствии с их собственной системой ценностей, люди стараются найти окольные пути. Они начинают обходить законы, нарушать их или же покидают страну. Мало кто из нас верит в моральный кодекс, который оправдывает принудительное изъятие у людей значительной части того, что они производят, чтобы затем финансировать выплаты другим людям, которых они не знают, предназначенные для целей, которые они могут не одобрять. Когда закон вступает в противоречие с тем, что большинство считает нравственным и справедливым, люди станут нарушать закон — независимо от того, был ли тот установлен во имя некоего благородного идеала (как, например, равенство) или же в самом неприкрытом виде служит интересам какой-то группы, позволяя ей извлекать выгоду за счет других. В этом случае люди будут подчиняться закону не из чувства справедливости или иных моральных соображений, а лишь из страха наказания.

Когда люди начинают нарушать законы, регулирующие только какую-то одну сферу их деятельности, отсутствие уважения к закону как таковому неминуемо распространяется и на все остальные правовые нормы — даже те, которые все считают моральными и справедливыми, как законы против насилия, воровства или злостного хулиганства. Как в это ни трудно поверить, но вполне вероятно, что общий рост преступности в Англии за последние десятилетия стал одним из последствий проводившейся там политики эгалитаризма.

Кроме всего прочего, эта политика эгалитаризма привела к тому, что Англию покинули многие из ее самых способных, энергичных и высококвалифицированных граждан — и выгадали на этом Соединенные Штаты и другие страны, которые сумели предоставить этим «беженцам» более широкие возможности использования их способностей и талантов во имя их собственных интересов. И последнее: кто может сомневаться, что эгалитаристская политика оказала самое неблагоприятное влияние на экономическую эффективность и производительность труда? Безусловно, именно это и стало одной из основных причин, по которым за последние несколько десятилетий Великобритания осталась в отношении показателей экономического роста далеко позади своих континентальных соседей, США, Японии и других стран{18}.

Мы в Соединенных Штатах в своем стремлении достичь равенства результатов не зашли еще так далеко, как Великобритания. Однако многие из наблюдающихся там последствий подобного стремления уже стали очевидными и у нас — это и неспособность эгалитаристских мер привести к провозглашаемым их авторами результатам, и перераспределение материальных ценностей, которое ни по каким стандартам не может быть названо справедливым, и рост преступности, и снижение экономической эффективности и производительности труда.

Капитализм и равенство

Повсюду в мире встречаются примеры вопиющего неравенства в распределении доходов и материальных благ, оскорбляющего присущее большинству из нас чувство справедливости. Мало кто может остаться равнодушным перед лицом контраста между роскошью, которой наслаждаются одни, и ужасающей нищетой, в которой прозябают другие.

В прошлом столетии возник и окреп миф, что свободнорыночный капитализм (то есть в нашем понимании — система равенства возможностей) лишь углубляет это неравенство, что капитализм — это система, при которой богатые эксплуатируют бедных.

— 102 —

О свободе

Ничто не может быть дальше от истины, чем это утверждение. Где бы ни позволялось функционировать системе свободного рынка, где бы ни существовали условия, хотя бы приближающиеся к идеалу равенства возможностей — везде рядовой человек оказывался способным достичь жизненного уровня, о котором прежде не мог и мечтать. И нигде в мире не существует столь глубокой пропасти между богатыми и бедными, нигде богатые так не богатеют, а бедные — не беднеют, как при тех социальных системах, где на свободный рынок наложен запрет. Именно такова была ситуация в феодальном обществе — в средневековой Европе, в Индии до получения ею независимости, и даже в какой-то степени в сегодняшней Латинской Америке, где положение человека в обществе определяется унаследованным сословным статусом. Так обстоит дело в странах с централизованным планированием и управлением — таких, как Россия, Китай или Индия после получения независимости, где положение человека определяется его принадлежностью к власть имущим. Такое положение существует даже там, где, как в перечисленных трех странах, централизованное планирование было введено во имя равенства. Россия — это страна, где население делится на две группы: узкий привилегированный класс бюрократов, партийных чиновников, инженерно-технических работников — и широчайшие массы населения, живущие немногим лучше, чем их деды и прадеды. Привилегированная верхушка имеет доступ к специальным магазинам, школам, институтам и пользуется всевозможными видами роскоши; народ же обречен на то, чтобы иметь лишь чуть больше, чем нужно для удовлетворения основных жизненных потребностей. Нам вспоминается, как мы спросили нашего гида в Москве, сколько стоит только что увиденный нами роскошный автомобиль. В ответ услышали: «А такие не продаются — они только для членов Политбюро». В нескольких опубликованных в последнее время книгах, написанных американскими журналистами{19}, чрезвычайно подробно описывается контраст между более чем обеспеченной жизнью привилегированной верхушки и нищетой масс советского населения. Даже если оставить в стороне правящую касту, небесполезно отметить, что разница в средней зарплате бригадира и рядового рабочего в России намного больше разницы в зарплате бригадира и рабочего в Соединенных Штатах. И русский бригадир, безусловно, заслуживает этого. В конце концов, бригадир-американец должен беспокоиться только о том, чтобы его не уволили, в то время как русский бригадир должен заботиться еще и о том, чтобы не попасть в тюрьму.