Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я же хочу рассказать о дне определенном некоторыми обстоятельствами.
Обстоятельство первое: пятиэтажный четырехподъездный кирпичный дом, в котором жили два брата и их родители давно нуждался в ремонте. В особенности система канализации данного дома.
Обстоятельство второе: два брата и их родители жили в третьем подъезде на первом этаже.
Обстоятельство третье: жильцы третьего этажа, Калдаков Михаил Анатольевич и его супруга Калдакова Надежда Архиповна уже неделю враждуют. Поводом к этому стала измена Надежды Архиповны с коллегой.
Обстоятельство четвертое: сегодня Надежда Архиповна Калдакова, жилец третьего этажа пятиэтажного четырехподъездного дома, решила приготовить вкусную запеченную курицу в качестве примирения.
Обстоятельство пятое: несмотря на истинное верование в семье двух братьев, отец, в силу употребления множества видов алкогольной продукции, имел качества, свойственные всем мирским тварям: злость, рукоприкладство, садизм и жестокость.
Итак, тот самый день. Или, как сказали бы гости из других миров прынгинБинДРВР (момент, когда все пошло не так). Надежда Архиповна Калдакова, в надежде на скорейшее примирение с супругом испекла курицу. Отец двух братьев был занят поглощением алкоголя. Его жена и мать двух братьев была занята молитвой за скорейшее трезвенниц мужа. А канализационная система дома занималась самоуничтожением в форме коррозии.
Затем, Михаил Анатольевич Калдаков, будучи страшно злым на свою благоверную (точнее, неблаговерную) страшно рассердился на жену, сказав «засунь ты себе эту курицу!» (мы знаем, что он имел ввиду). За что-то досталось курице и Михаил Анатольевич решил порвать ее на части и этими же частями засунуть в унитаз. Все это происходило под оглушительный истерический плачь Надежды Архиповны.
Курица, попав в унитаз, образовала чуть ли не подобие автомобильной аварии аккурат в районе первого этажа канализационной системы. И все, что должно было быть внутри трубы, долгие годы молча терпевшей разные гадости, стало настоящим потопом подниматься в квартиру двух братьев и их родителей.
Первым необычное наводнение из унитаза заметил супруг. «Это что за дела» пробормотал он. Но сам ответил на свой вопрос тут же. Легко было догадаться «что это». Громко выругавшись, он приказал домашним оставить ненадолго Всевышнего и обратиться к ведрам и черпакам. Полученное — сливать прямо на улицу.
Сам муж быстро оделся и спустился в подвал. Удивительно быстро он всегда действовал в таких ситуациях. Там, где другой начал бы спрашивать, сомневаться и думать — этот короткостриженный жилистый мужичок вернулся домой, взял молоток и подвальной полутьме размозжил трубу канализации, выпустив еще горячую курицу и соседствующие ей отходы прямо на пол подвала.
Дело сделано. Унитаз в квартире перестал выплевывать литры нечистот. Домочадцам оставалось лишь собрать то, что еще не успели. Подобное, как справедливо заметил отец семейства, не дело мужчины, поэтому вернулся к употреблению алкоголя.
Но, это не вся история.
Через полчаса, количество извергнутых на пол подвала нечистот стало значительным. Через эти же полчаса запах из открытого подвала стал таким, что запросто дошел до третьего этажа. Этих же тридцати минут хватило, чтобы Михаил Анатольевич из человека обиженного и уязвленного превратился в озлобленного и голодного (он уже пожалел о упущенной курице, но не подавал виду). И, дойдя до ручки, Михаил Анатольевич спустился в подвал посмотреть (и понюхать). Два брата и их мать продолжали выливать на улицу ведра с канализационными отходами, поэтому стали теми, к кому обратился Михаил Анатольевич.
— Что случилось? — спросил житель третьего этажа.
— Нас канализацией затопило, — ответила жительница первого этажа.
— Какашками, — добавили ее сыновья.
— А с трубой что? — поинтересовался Михаил Анатольевич, — Почему из нее теперь на пол хлещет?
— Муж пробил, — тяжело дыша отвечала соседка, — чтобы выливалось не к нам в квартиру, а туда.
— Что? — Михаил Анатольевич злился.
Он прошел в квартиру на первом этаже (дверь была открыта) и не поздоровавшись, сказал:
— Что вы натворили там?
— Где? — отец двух братьев начинал терять ориентацию в пространстве и времени от выпитого.
— В подвале! Где же еще!
— Починил, — это слово физически тяжело далось. Отца тошнило.
— А кто будет это чинить?! Вы в своем уме? — и так далее и тому подобное.
Михаил Анатольевич Калдаков, 1967 года рождения решил, что это отличный повод сорваться на кого-то. Он начал кричать и ругаться.
Отец двух братьев тоже решил, что случившееся отличный повод сорваться. Он взял в правую руку молоток, который так и не успел отнести обратно на полку. Он тяжело встал. Он размахнулся и одним ударом пробил в голове Михаил Анатольевича дыру очень похожую на ту, что получилась в трубе канализации.
55
Таксист искал с какой стороны здания лучше остановиться. Наверное, он пытался сделать мне приятно этим жестом. Его новенькая шкода рапид плыла мерно пофыркивая доховским движком.
— Можете прям здесь высадить, — я поторопил таксиста.
— Вам где нужно? — то ли заботясь, то ли издеваясь спросил он.
— Здесь.
Таксист очень медленно подрулил к обочине и остановился. Останавливался он до того плавно и не спешно, что я чуть было не выскочил на ходу. Я аккуратно закрыл за собой пассажирскую дверь. Это было по-настоящему новая машина. Три тысячи километров на спидометре. Даже подумать страшно. Если приблизительно прикинуть, то машина какой-нибудь месяц назад еще стояла в салоне.
Таксист пожелал мне хорошего дня. Проверил что-то в смартфоне. Бросил сцепление и заглох. Бедный автомобиль.
Последнее время, дней пять или шесть, стояла вполне сносная погода. Мне вообще нравится погода калининградской области, потому что ты всегда можешь ходить в осенней одежде. Ну, в плаще, там или куртке. Странная радость, понимаю.
Дом культуры моряков сегодня был пусть. В самом начале, когда я только рассказывал о своем офисе, я говорил о шести арендованных помещениях: швейное ателье, студия рекламы, магазин систем видеонаблюдения, офис мастера по маникюру, мой кабинет и магазин кормов для животных. С ребятами из студии рекламы и владелицей швейного ателье я вас даже, условно, познакомил. Остались неизвестными только магазин кормов для животных, системы видеонаблюдения и мастера маникюра. Так вот, прошло относительно не много времени, но кормов не стало. Это стало мне известно так: я подошел к Юрию Геннадьевичу, одному из трех наших вахтеров, чтобы поздороваться и взять ключ, а он рассказал мне следующее:
— Ты представляешь, — говорил он, — Лена-то торговала там чем-то запретным в своем магазине!
— Наркотики? — слушайте, я не специально так. Вырвалось.
— Наверное! — отозвался сторож.
Короче говоря, корма больше нет с нами. И меня обрадовала
