Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук - Алексей Викторович Серов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришёл Прохор. Это его время и его день. Паутинка покачивалась, зная о Прохоре, напрягаясь при его появлении. Я тоже.
Он медленно сел. Внешне могло показаться, что он испытывает серьёзную боль в мышцах или суставах, что движения его скованы, что это как-будто бы временно, словно достаточно ему хорошенько отдохнуть и он выпрямиться всем телом, потянется и побежит вприпрыжку. На самом же деле, он просто старел. Те изменения, которые с ним происходили были, к сожалению, необратимы. Хоть он и сам не мог этого признать.
⁃ Я старый как говно, — или все таки мог?
Молчу.
⁃ Ты знаешь, парень, — Прохор посмотрел на меня, — я же тоже как ты был молодой.
⁃ Наверное, это было хорошее время, — какой же я, к слову, был идиот раз сказал такое. Как же поздно, к слову, я это пойму.
⁃ Ты знаешь, — Прохор замолчал.
В настоящем повествовании сложно все же отразить время. В любом повествовании это сделать сложно, по крайней мере, мне. Я могу написать вам «прошло какое-то время», но, в действительности, это самое КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ — условность величайшая. Вам, к примеру, выдался случай посетить врача. Вы пришли в приемную и услышали «присядьте на минутку». И вы просидите действительно минуту или две, но что это будет за время? Глазами вы ухватитесь за окружные вас кулеры, корзины с бахилами, других пациентов, часы на стенах, плакаты с призывом отслеживать своё состояние или информирующие вас о том, что совет проктологов установил в очередной раз вред от туалетной бумаги и рекомендует подмывание.
Как бы то ни было, Прохор какое-то время молчал. Начал он, глубоко вздохнув.
⁃ Я пацаном совсем был когда с батей жил. Хороший он мужик. Верный такой. Глазенки-то у меня опосля уже разулись. Тогда я мелкий был совсем гавнюк и сроду бы не раскумекал че да как. Я его тогда шибко не взлюбил. Пока не дошёл до нужных-то людям дум. А че людям нужно-то всем? Да ни черта не нужно. Посрать, пожрать, да в кой-то раз вспотеть друг с другом. Ни черта ни кому не нужно. И меня, знаешь, пацан, это вот всегда доводило-то. Что людям вроде бы есть до чего дело. А как пригладишься — падаль сплошная сраная да безответно тупая. Я помница, как попал в каторжные-то, сразу начал там пальцами крутить. А у нас там много было мужиком толковых. Такие мало где есть. А там были. И Михал, и Курыч даже крысиная рожа, всё мужик был хороший. Я тогда не знал, не понимал я тогда природу-то с растениями. Не понимал на чем все вертится-то. А все ведь вертится на паутинке тонюсенькой. Все кругом, куда не глянь тонко и жухло. И меня знаешь че гнетёт больше другого, че жить мне не даёт: то, что в лесу тогда приключилось.
В наступившей тишине я слышал улиточное жужжание настенных часов. Они не тикали, как это полагается такому механизму, а равномерно трещали и жужжали, своим крошечным мотором. Прохор стал серьезным и, как мне показалось, даже злым.
⁃ А что случилось в лесу? — переспросил я.
⁃ С чего ты взял, что это очень хорошее время было? — Прохор ерзал и напрягался.
⁃ Что? — я не ожидал этого. Мне казалось, что сама логика диалога известна и логична что ли.
⁃ Ты мне говоришь, что это хорошее время было, — продолжил Прохор, — а с какого хера ты вообще это решил? Тебе вообще же ни черта о жизни не известно. Ты у мамки с папкой в труселях полжизни провёл. Сидишь теперь с такой рожей, якобы все понимаешь, — он кривлялся, — ты же не понимаешь даже, что жизнь-то из себя имеет! Думаешь, что вот это вот жизнь? В кабинетике своём распрекрасном жопой стул полируешь? Думаешь вот такой вот жизнь вид имеет?
⁃ Вы злитесь?
⁃ Говнитесь.
В кабинете стало теплее на несколько градусов. Казалось, что сам Прохор, разгорячившись, грел воздух вокруг себя.
⁃ Знаешь, что? — спросил Прохор.
Молчу.
⁃ Да ну тебя, — отмахнулся Прохор, но, затем, продолжил, — ты хоть знаешь, что ты тля? Личина? Ты вот тут крутой такой, а мне очень интересно, ажно любопытство у меня, как ты визжать будешь, когда братья мои будут тебе дорогу показывать.
⁃ Куда? — спросил я.
⁃ Эх ты, темная твоя душа, — улыбнулся Прохор, — к Новому Дому.
49
В одном мокром мокром городе. В один мокрый мокрый день. Родились два мокрых мокрых ребёнка.
Родились они мокрыми потому, что так устроен человек: детёныши его (человека), рождаются мокрыми и скользкими. Иногда, другие человеческие существа, работа которых состоит в приветствии вновь высунувшегося человека, даже роняют маленьких человеческих существ. Это не нравится никому из присутствующих.
Два маленьких брата появились на свет. Так принято говорить «появился на свет», потому что утроба (внутренность человеческой самки) не имеет окон и каких-либо источников света (поэтому там темно).
Мужская и женская особь, спровоцировавшие химическую реакцию в виде формирования плода, путём соединения собственных выделений внутри женской особи, были существами не примечательными, по мнению гостей из других миров, прятавшихся на тарелочках в космосе. Они (гости) смотрели друг на друга украдкой и кивали «ПрыБЛЫ». Это означало нечто вроде «ничего примечательного». Однако, они знали, что двум этим маленьким братьям необходимо будет изменить несколько десятков жизней других человеческих существ.
Гости из других миров видели будущее и знали, что этим человечкам, только что высунувшимся, отведена важная роль. По правде сказать, гости сильно сомневались в собственной информации, уж очень непримечательная была эта четверка: мать, не имеющая ничего общего с теми самками, которых гости из других миров обычно изучают; самец — не похожий ни на кого из тех самцов, которых гости из других миров обычно зондировали или разрезали. И два маленьких человека — а гости из другов миров вообще никогда не интересовались детенышами.
Иными словами — абсолютно не любопытная с точки зрения опытов, четверка. Несмотря на это, гости из других миров вынуждены были пристально наблюдать за процессом появления на свет этих детей и дальнейшим их существованием, чтобы точно определить момент «прынгинБинДРВР». Что, в переводе на человеческий язык означало «момент, когда все пошло не так».
